Зимнее лето весны

– Нет, – признала я, – дурак не способен ворочать бизнесом.

– Спасибо на добром слове, – усмехнулся издатель. – Теперь третье. Извини, я не хочу тебя обидеть, но ты пока – подчеркиваю, пока! – не имеешь огромной популярности. Хороший, крепкий, стабильно пишущий автор, – я рад бы иметь такого, готов выпускать твои романы, рекламировать, но… Прости, конечно, но ты не Достоевский.

– Я в курсе.

– В «Элефанте» штук двадцать таких Виоловых.

У меня начала кружиться голова.

– Кстати, знаешь, куда ушла Смолякова? – добивал меня Гарик.

– Нет, – прошептала я.

– К нам, – улыбнулся Ребров. – Я просто перекупил Миладу. Очень просто: мои люди рассказали ей о контрафактных тиражах, которые выпускает «Марко», продемонстрировали документы. Милада затряслась от негодования, и тогда мой коммерческий директор предложил ей пятнадцать процентов от прибыли, а не десять, как в «Марко». Вопрос решился в течение часа. А ты придумала роман: спектакль, голос… Зачем столько усилий? Просто мы даем деньги, и писатели в основном соглашаются. Литераторы народ жадный, а тот, кто удержался от материального соблазна, нам неинтересен. В России полно пишущих людей, на мой век авторов хватит. Убедил?

Я стиснула губы. Главное сейчас – не расплакаться на глазах у язвительно улыбающегося Реброва.

– И последнее, – заговорил снова Гарик. – Даже ты пришла к выводу, что убить двух людей ради переманивания в «Элефант» Виоловой – это уже слишком круто. Поэтому и решила, что мы устроили спектакль? И Елена Напалкова, и Игорь Гаврилин живы-здоровы, так?

– Да, – шепнула я.

– Хорошо, – кивнул Гарик, – проверим.

Глава 23

Ребров вынул телефон, набрал номер и нажал кнопку громкой связи.

– Приемная генерала Сергеева, – полетел по чулану приятный женский голос.

– Настенька, здравствуй. Ребров.

– Ой, – заворковала секретарша, – Игорь Александрович! Как поживаете?

Я неожиданно обозлилась на Гарика. Похоже, издатель ловелас, настоящий казанова, вон как обрадовалась помощница генерала…

– Иван Сергеевич у себя? – спросил Игорь.

– Да, – ответила Настя, – только что совещание закончилось, я ему чай подала.

– Пусть спокойно отдыхает, звякну позднее.

– Нет, нет! Иван Сергеевич меня отругает, для Реброва он никогда не бывает занят. Секундочку.

Послышался щелчок, и чуланчик наполнил бас.

– Игорек! Случилось чего?

– Нет, Ваня, у меня к тебе просьба есть.

– Слушаю.

– Можешь проверить, заведены ли у твоих сотрудников дела об убийствах Игоря Гаврилина и Елены Напалковой? Она актриса театра «Занавес», о Гаврилине конкретных сведений не имею. Извини, но это срочно.

– Приступаю к исполнению, – по-военному бодро отрапортовал Сергеев.

Ребров положил телефон в карман.

– Скажи, почему ты сама занялась этим делом?

– А кому им заниматься?

– У «Марко» нет службы безопасности?

– Есть, но… – я замялась.

– Что?

– Ты был абсолютно прав, говоря про Достоевского. Я не он.

– Но ведь ты пишешь замечательные детективы, – решил добавить ложку варенья Гарик.

– Спасибо, к счастью, я способна трезво оценивать себя. Мальков неоднократно повторял мне: никаких скандалов, иначе не будет раскрутки! А я очень хочу на место Смоляковой.

– Кто такой Мальков?

– Начальник отдела пиара и рекламы.

– «Марко» вытурило Федора?

– Нет, он пошел на повышение, вместо него теперь Алик.

– И откуда он приплыл?

– Понятия не имею. Но в «Марко» с улицы не возьмут.

– Ясно, – кивнул Гарик. – Почему ты мужу не сообщила?

– Олегу?

– Да.

Я растерялась.

– Зачем?

– Хороший вопрос для замужней женщины, – ухмыльнулся Гарик. – Признайся, сама забиваешь дома гвозди?

– Ну, бывает, – по непонятной причине я сказала правду.

– И зарабатываешь больше супруга.

– В милиции много не платят, – попыталась я оправдать Куприна.

– Ему следовало взять подработку.

– Легко тебе говорить! У Куприна времени нет, он сутками на службе!

– Интересно.

– А сейчас в командировке.

– Где?

– Далеко, там даже сотовый не берет.

– Хм, здорово мужик устроился за спиной у бабы!

– Немедленно прекрати! Я сильная женщина и…

– Ты маленькая мышь, которая взвалила на свои плечи неподъемный груз, – неожиданно сказал Гарик. – Вот Лена Напалкова другая. Для начала – она жуткая врунья. Мне, правда, она с первого взгляда понравилась, красивая женщина. Но потом сквозь ангельскую внешность проступило мурло. Я таких жадных в жизни не встречал! Просто фурия! В кровать ложится только за подарки, если колечка нет – скандал. Я недолго терпел, а ведь вначале серьезные намерения имел, даже с папой ее познакомил. Отец, правда, ее живо раскусил, стал расспрашивать о жизни и поймал на вранье. Лена мне скандал закатила и условия поставила: идем в загс, а затем живем без деда. Так и заявила: «Милый, либо он, либо я». Вот я и выбрал отца. Напалкова целую бучу устроила, а затем историю с беременностью затеяла, пришлось денег дать. И вот странность…

– Что тебе показалось необычным?

– Мы разбежались пару месяцев назад, – пояснил Гарик. – Я, правда, не очень понимал, как она забеременеть могла, всегда соблюдал осторожность, но грязь месить, отношения выяснять не захотел. Встретились мы в «Пиноккио», я отдал ей конверт и велел писать расписку: «Я, такая, сякая, получила энную сумму для прерывания беременности и последующей поправки здоровья на курорте. Претензий к Реброву И.А. не имею».

– Красиво, – покачала я головой.

– С ней иначе нельзя, – нахмурился Гарик.

– И она выполнила условие?

– Да. Но при этом сказала: «Не боись, не трону! Меня мужики жадные, которые со стариками живут, не привлекают. Еще встретимся! Приеду на личном «Бентли», вся шикарная!» И швырнула мне расписку, завершив беседу так: «Подавись! Отвалил жалкие гроши! Ну ничего, теперь капля касторки расстарается. Я в шоколаде! Вали вон!»

– Капля касторки? – дернулась я.

– Именно! Сам тогда удивился, – улыбнулся издатель, – при чем тут слабительное? А потом решил: наверное, Леночка захапала мужика с фармацевтическими заводами. Меня она за глаза называла «книжатник», думала, наверное, что я не узнаю. А следующему, видимо, присвоила кличку «капля касторки».