Зимопись. Книга третья. Как я был пособием

Проще тигра уговорить стать вегетарианцем.

– Если выйти на пять минут позже, все равно успеем к вечеру, а обещали вернуться до утра, – рассудительно сообщила Антонина. Взгляд уколол холодом. – Времени полно.

Еще две пары глаз виновато поддержали.

– Уже почти вечер, – попытался возражать я, внутренне понимая, что они победили.

Запрещу – меня съедят. С потрохами. Пять минут действительно роли не играют, просто пойдем быстрее.

– Бегом, – разрешил я. – Подходите с трех сторон, посмотрите внимательно, чтоб никого не было.

– Спасибо-о!!! – Майя почти свалилась с ветки, бросившись к спрятанной между деревьев луже, которую они называли озером.

Не менее радостная Кристина послала мне пылкий воздушный поцелуй и тут же покрылась бурым румянцем, ярко проступившим под желто-оранжевым блеском. Затем, больше не глядя в мою сторону, она тоже скоренько сверзилась с дерева.

– Дожили, у парня разрешения помыться просим, – проворчала Антонина, спокойно спускаясь и направляясь к вожделенной воде.

– А ты? – издали вспомнила обо мне Майя. – После нас?

– Я о себе не забуду. Давайте быстрее.

– Ой, – донеслось от пытавшейся встать на ноги Кристины. – Больно. Чапа, я кажется…

У нее потекли слезы.

Озеро отменялось. Подбежав, я осмотрел грязную штанину и мокасину. Был бы врачом, может, что-то увидел бы. Увы, видел просто ногу – миниатюрную и вполне симпатичную, ту самую, которая проваливалась в скальную трещину.

– Очень больно?

Последовал краткий кивок. Кристину корежило, но до воплей она не снизошла, прорывались только тихие стоны.

Если ушиб, это пройдет. Как говорил разбойничий лекарь, простой зашиб и растягушка. Лечится временем. Будь я дома, приложил бы лед и прописал недвижимость. А если перелом? Ступня лежала неестественно, Кристина не могла на нее встать.

Вернулись Майя с Антониной, так и не успевшие добраться до воды.

– Что случилось?

– Нужно делать носилки, – сказал я.

– Подвернула? – уточнила Антонина.

– Или сломала, – сказал я. – Разбираешься?

Она презрительно сморщилась:

– Меланьиным не нужно разбираться во врачевании. У нас лучшие врачеватели и физики.

– Могла бы чему-то научиться, если под боком хорошая практика, – буркнул я.

Царевна надменно отвернулась. Ее и так напрягало, что приходится подчиняться парню.

– Из чего делать? – поинтересовалась деятельная Майя насчет носилок. На лбу, протертом тыльной стороной ладони, остался грязный развод.

Если не дам девчонкам помыться, они меня ночью придушат. А как теперь мыться? Не до того. Дилемма-с.

– Апельсиновые деревья слишком корявые, – сообщила Антонина, не нашедшая в пределах видимости ни единой прямой ветви.

– Плодовые деревья в любом случае рубить нельзя, – отрезал я. – Берите мешки, я возьму Кристину. Пронесу, сколько смогу.

– Мешки? Каждая по два? – недовольно прикинула Антонина. – Это невозможно.

– Берите по одному.

Перевесив гнук на плечо Кристины, я опустился на четвереньки:

– Цепляйся.

Тонкие руки обвили мою шею, основной вес равномерно распределился по спине.

Вес – не то слово. Если нести далеко, то он, вообще-то, немаленький, но… до чего же приятный. Раздавившееся об лопатки прежде не касалось меня с такой откровенностью. И что же, что через одежду? Дело не в одежде. Когда я носил Тому в стае, одежды не было, но отношение к происходившему было другое. Там командовал инстинкт выживания. Здесь он мирно подремывал, а бодрствовал, увы, его вечный соперник.

Я завел руки назад и подхватил Кристину снизу под бедра. Пальцы почувствовали, как доверчиво расслабляются ее напряженные мышцы, и как удерживающий сверху захват превращается в объятия. Хорошо, что смотреть нужно в другую сторону, прямого взгляда чернокудрой царевны мне сейчас не выдержать. Уши, думаю, уже горят.

– Встаю, – предупредил я, перед тем как подняться на ноги.

Кристина кивнула, что выглядело потиранием щеки о мой затылок, и это вызвало в организме дополнительный жар. А его и так хватало.

Антонина не преминула фыркнуть:

– Эту двусмысленность обязательно нужно было озвучить?

– Тонька, перестань, Чапа все делает правильно, – донесся звонкий голос Майи. – Он о нас заботится. А ты просто завидуешь. Если б знала, что возьмут на ручки, то ведь непременно бы себе тоже что-нибудь сломала или подвернула, а?

Антонина высокомерно отвернулась:

– Не мерь других по себе.

И это правильно, подумалось мне. Тащить на закорках самую крупную царевну вовсе не улыбалось, и дело не в габаритах, не сравнимых с Кристиниными, и тем более не в доспехах, имевшихся из нас четверых только у нее. Доспехи можно снять, а габариты… что бы ни говорили, а в них есть некая прелесть. Но одно дело соприкасаться с нежным фронтом Кристины, для которой любое общение со мной в радость, и другое – с вечно недовольной язвительной особой. «Мисс Негатив». С ней я и встал бы не так, и взялся не за то, и подумал не о том. В общем, пожелаем Антонине здоровья, а если не сбудется, то нести буду исключительно на носилках.

«Или волочь», – с готовностью подсказал внутренний голос.

«Фу, как не по-джентльменски», – сказал я ему.

«Да, – согласился он, – царевна такого обращения не простит. Лучше сразу закопать».

Пришлось встряхнуть головой, чтоб в нее не лезла всякая дурь.

Сначала я не понял, чем в это время занималась Майя: высыпав фрукты из четвертого мешка, она разрезала его, затем концы были привязаны к горловинам двух мешков с апельсинами, полученную перевязь царевна перекинула как коромысло и подняла получившуюся конструкцию, словно тяжелоатлет штангу.

– Куда ты столько, – возмутился я. – Оставь.

– Девочки голодные, – отмахнулась она, игнорируя приказ.

Точнее, пожелание, выглядевшее как приказ. Майя восприняла именно как пожелание, я вынужденно согласился, и это было лучше для всех. Она пошла первой. Я нес Кристину, замыкала Антонина с одним мешком.

Там, где ровно, все было нормально. Терпимо. В буераках Кристина съезжала, заваливаясь в сторону от больной ноги. Мои пальцы, сжавшие ее ноги под коленями, не справлялись с нагрузкой.