Зимопись. Путь домой. Веди

Отправившись за дровами для приготовления завтрака, я опробовал пришедшую вчера идею. Со спины Ева уязвима, когда ее внимание отвлечено. Однажды это удастся использовать. Я должен быть готов.

Елка пошла со мной, но окрик Евы вернул ее обратно. Это, видимо, новое правило: теперь, когда рабов стало двое, им запрещено покидать хозяйку одновременно.

В лесу я встал напротив молодого дерева. Ствол – с мою ладонь. Перерубить в один удар сложно, но можно. Для этого требуются твердый упор ступней, максимальный замах, мощное раскручивание тела и правильное исполнение. Над этим я работал, оно получалось у меня и раньше, но получалось долго по времени. Чтобы достать оружие, требовалась доля секунды, которой в бою с обладавшим сверхреакцией существом могло не быть. Звук вынимаемого меча – это не стальной скрежет, как показывали в кино, это легкий шелестящий звук, но противник его услышит. К тому времени, когда клинок готов будет разить, я буду мертв.

Эту проблему решала новая перевязь. Меч болтался слева на боку на длинном, надетом через голову, петлеобразном ремне. Взявшись за середину ножен левой рукой, я поднял оружие перед собой на уровень груди рукоятью вправо. Словно предлагал кому-то взять его. Правая ладонь обхватила рукоять. Поза – будто держусь за руль велосипеда

Не двигая ступней, обращенных «к противнику», я развернул тело влево до упора, отчего правая рука тоже ушла влево за уводимым назад мечом.

Раскручиваясь обратно, я вынул меч и одновременно ударил – в одно движение.

Ствол срезало, деревце завалилось на бок.

Я повторил движение несколько раз.

Отлично. Теперь нужно ждать момента.

После завтрака мы отправились дальше. На одной лошади. Я пытался возразить:

– Еве, конечно, лучше знать, что и как делать, но глупому рабу Чапе, долго имевшему дело с лошадьми, кажется, что нагрузка чрезмерная.

– Пешком идти долго. Садитесь вперед, – приказала Ева и, когда я подсадил Елку и устроился за ней, запрыгнула мне за спину. – Проедем сколько сможем.

Ева опять погнала лошадь без жалости. С тройной ношей и сумками лошадь долго не выдержит.

Еве было все равно. Она спешила.

Меня окружали руки и тело жаркой статной красавицы, но к ней я ничего не чувствовал. А вот передо мной…

Елка сидела тихо, как мышка, и весила как кошка, и выглядела как сломанная кукла, собранная из тростинок, и нисколько не походила на источник опасной чувственности, но вызывала такую волну нежности, жалости и желания обнять, приласкать, утешить, сказать доброе слово…

Я дышал в ее макушку, ноги обхватили и сжимали худые бедра, руки обнимали тонкую талию и сходились на животе, не смея сдвинуться ни на сантиметр выше – туда, где зияли страшные раны. Свидетельства чужой жестокости были под одеждой, я их не видел и не мог видеть, но чувствовал. Каждая клеточка бесилась в ощущении невосполнимой потери и невозможности что-то исправить. Ненавижу жестокость. Жестокость порождает жестокость. Когда я вижу жестокость, я готов убивать.

Как быстро летит время. Неделя за неделей, месяц за месяцем… счет давно пошел на годы. Где та Елка – пухлая девчонка-веселушка, мечтавшая о конязе, к которому даже сбежать собиралась, когда он объявил смотрины… И когда вместе с другими детьми Немира купалась на виду у надзорных пап, чтобы превратить наш с Марианной побег в детскую забаву… Сейчас в моих руках деревенело тело взрослой девушки, из живого человека жестокостью окружающих почти превращенной в растение. Надежду внушало слово «почти». Елка была не в себе, но она оставалась человеком. Она узнала меня при встрече, она радовалась моему присутствию рядом. И Елка помнила обиды. Сяпу она убила не просто так. Наверняка, было за что. Теперь она отмщена – все, кто причинил ей боль, убиты, можно начать новую жизнь.

Я помогу. Елка начнет нормально есть, былая пухлость вернется, и лицо вспомнит как улыбаться. Живой человек остается живым, даже если выглядит мертвым. Грудь, конечно, вновь не отрастить… в этом мире. А в моем? Там умеют грудь увеличивать, неужели не смогут воссоздать?

Вот и план на ближайшее будущее. Надо брать Елку с собой в мой мир. Там и с грудью помогут, и с психикой. Не думаю, что Зарина будет ревновать. Впрочем…

Когда Елка обретет прежние формы и они заблистают животворной спелостью и более взрослой жизнерадостностью – наверное, появится и внешний повод для ревности. Будущую упоительно-сладкую красавицу я вижу в Елке уже сейчас, даже в этом тщедушном тельце с безучастным лицом.

Лицо – да, оно оставалось безучастным и отстраненным, но тело…

Елка льнула ко мне, незаметно терлась, старалась прижаться крепче, прочувствовать тепло и надежную защиту объятий. Ее голова даже на миг склонилась к моему плечу.

Неожиданно мне стало стыдно за вчерашнее.

– Прости, что касался тебя без спроса, – шепнул я во вздрогнувшее и навострившееся ушко. – Так было надо.

– Не болтать, – грубо раздалось сзади.

Елка вновь благодарно потерлась об меня.

Я ощутил нехорошее предчувствие. Не зря постоянно снилась Зарина. И хорошо, что в сегодняшнем сне мы не дошли с ней до спальни, а то мог случиться конфуз.

– Ева позволит высказать предложение?

– Говори.

– Может быть, будет удобнее посадить Елку назад? Она почти невесома, и Еве будет сидеть комфортнее, и по лошади вес распределится равномернее.

– Ее посадить сзади? – В голосе Евы слышалось презрение к моим умственным способностям. – Ты видел, что она с той обезьяной сделала? Новая рабыня может оказаться бешеной, ее нужно держать на виду. За нее отвечаешь ты.

Что ж, я и так за нее отвечаю, но не в том смысле. А теперь, как оказалось, и в том.

Вскоре случилось то, что должно было случиться: взмыленная изможденная лошадь пала. Полетевших вниз меня и Елку подхватили сильные руки и поставили на землю без повреждений.

– Берите два. – Ева указала на мешки с провизией. – Быстрее, время идет, а нам теперь тоже идти. Чапа, отрежь мяса, вечером приготовишь.

Я огляделся по сторонам. Это было место нашей с царицей переправы через реку. На другой стороне отвесные скалы сменялись нагромождением камней на берегу, далее – россыпью булыжников. Отсюда оставалось недалеко до прохода в горы к порталу. Мы же, судя по всему, направлялись к Афонино-Терентьевке, городок вскоре должен был появиться впереди по другую сторону реки. Насколько я знал, других населенных пунктов здесь не было. Если только за это время успели отстроить новый…

Кстати, сегодня выяснилось, что у нас возникла проблема с естественными нуждами, имею в виду поход в туалет. Ева такими вопросами не заморачивалась, поход и пописать-покакать существовали для нее в разных вселенных. Первые дни в подземелье и после, когда она приходила в себя и заново отращивала тело, все попавшее внутрь усваивалось у нее подчистую, оттого у меня часто возникало сравнение ее с биороботом или киборгом. Позже все наладилось, и условие «ничто человеческое ей не чуждо» зафункционировало и в этом плане.

Конец ознакомительного фрагмента.