Зимовка на «Торосе»

Для координирования промера, на берегу были выставлены вехи, увязанные с триангуляцией «Седова». Промерные галсы располагались по нормали к берегу острова Таймыра. На третьем галсе глубины начали чуть уменьшаться, и вдруг лот дал глубину только в 10 метров. «Торос» стал на якорь. На воду была спущена шлюпка для подробного обследования опасности. Неприятная штука работать на шлюпке при мокром снегопаде и температуре воздуха ниже 0°. Пушистые снежинки, так радующие нас поздней осенью где-нибудь в Москве, здесь назойливо лезут за воротник, залепляют зеркала секстана, покрывают холодной водой банки шлюпки, на которых сидят гребцы. Руки быстро начинают терять чувствительность, хотя мороза еще и нет. В море плавали отдельные редкие льдины. Я с трудом ловил в секстане неясные точки триангуляционных знаков…

Каюр Журавлев.

— Смотрите, медведь! — воскликнул вдруг один из наших техников.

— Какой медведь? Где?

— Да, вон, вон, смотрите! Вот прямо плывет на нас, голова видна!

Действительно, метрах в пятидесяти от шлюпки плыл к нам молодой медведь, совершенно не смущаясь шумом, производимым на «Торосе» и у нас на шлюпке. Мне и в голову никогда не приходила мысль, что я могу столкнуться с медведем на чистой воде в море, и поэтому совершенно естественно, что у нас не было с собой никакого оружия. Полярный медведь, не в пример своему бурому собрату, обитающему в наших лесах, отличается большой трусостью. Мне еще никогда не приходилось видеть наступающего на человека медведя, но в то же время я помнил рассказ Амундсена о том, как он спасался бегством от такого «труса» во время зимовки «Мод» в районе мыса Челюскина. Намерения нашего гостя были весьма странны. Он упорно плыл к шлюпке, хотя шум у нас не прекращался. Пришлось срочно возвращаться на «Торос» за оружием и прикончить любопытного зверя буквально в упор, настолько близко он подплыл к шлюпке.

Промер продолжался. Глубина на банке оказалась равной всего лишь 4 метрам. Площадь ее была настолько мала, что уже в расстоянии одной длины шлюпки глубина увеличивалась до 9 метров. Закончив промер, — кстати, при таком густом снегопаде, что продолжать работы все равно уже не представлялось возможным, — «Торос» пошел на последнее рандеву к «Седову» и танкеру «Комсомолец», прибывшему к нам по распоряжению с «Ермака» для пополнения наших танков нефтью. В месте стоянки этих судов, у острова Каторжного, оказался и красавец-ледокол «Ленин».

Снег крупными хлопьями покрывал палубы и надстройки кораблей. Стучали лебедки, перегружавшие на «Торос» все то, что могли передать нам с «Седова» и «Комсомольца». Капитан последнего сделал нам особенно ценный подарок, передав весь лес, оставшийся у него после крепления грузов. Одновременно в танки «Тороса» по шлангам лилась широкой струей темнокоричневая нефть. Мы были до отказа снабжены топливом, лесом, продовольствием, пополнили свои запасы обуви. В бухте Ледяной «Седов» поставил нам сруб бани. Плохо было только с собаками. При всем желании мы не смогли набрать больше… трех штук, из которых одна вот-вот должна была сдохнуть от старости, а вторая собиралась принести потомство. В общем, одного из самых необходимых подсобных средств для работы на зимовке — собачьего транспорта — мы не имели.

Наконец все перегрузки были закончены. Нестройный хор пароходных гудков пронесся над засыпанными снегом островами и темносвинцовым морем. Замелькали сотни рук… Три больших судна, вытянувшись в кильватерную колонну, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее уходили на запад и дальше на юг, к солнцу, теплу, оживленным городам. Прямо в противоположную сторону направился наш «Торос», держа курс в бухту Ледяную. Поверхность моря отливала матовыми блесками ледяного сала, температура стояла ниже 0°.

В этот день, т. е. 5 октября, вахтенный журнал «Тороса» пополнился следующими лаконичными записями:

«16 ч. 15 м. Отдали швартовы от «Седова» и дали ход. Идем на место зимовки в бухту Ледяная.

18 ч. 00 м. Поворот в бухту Ледяная.

18 ч. 15 м. Отдали правый якорь на глубину 11 метров в счислимой широте 76°10',5 N и долготе 95°16' E.

21 ч. 00 м. Сего числа г/с «Торос» поставлен на зимовку в бухте Ледяная. Введены береговые вахты, и ведение вахтенного журнала поручено III штурману»…

Когда-то, в далеком прошлом, со словом зимовка связывались понятия о… «ничегонеделании». Зимовка и не прекращающийся сон были почти синонимы. Теперь положение в корне изменилось. В наших условиях показалось бы диким вносить в расписание внутреннего распорядка на нашей зимовке, положим, обязательную ежедневную прогулку. Уверяю вас, что гулять было некогда. С того момента, когда «Торос» отдал якорь в бухте Ледяной, в нашей жизни изменилось многое, но дела не убавилось ни на иоту.

Судя по материалам экспедиции Толля на яхте «Заря», зима в нашем районе в течение семи месяцев давала среднемесячные температуры ниже —30°; минимум был зафиксирован в феврале в —47°,7. Пурги наблюдались в течение 9 месяцев. Эти сведения говорили о том, что с первых же дней прекращения нашего плавания надо было обратить серьезное внимание на отепление корабля. Дальше возникал вопрос о гигиене. Во время плавания постоянная вентиляция всех жилых помещений обеспечивалась системой вентиляторов, открыванием иллюминаторов и дверей; зимой все эти «отдушины» надо было наглухо задраить, чтобы пургой не набило снега вовнутрь судна. Судовая уборная летом постоянно промывалась забортной водой; зимой вода в трубах должна была моментально замерзнуть и, следовательно, уборная прекращала работу. Освещение предстояло переключить с электричества на керосиновые лампы, так как было совершенно нерационально круглые сутки гонять моторы динамо. Нужно было обеспечить баню и стирку белья; выполнять эти операции на судне было крайне нежелательно из-за тесноты и испарений воды, что неминуемо повлекло бы за собой большую сырость во всех помещениях. Все эти вопросы надо было разрешить и проделать массу работы, чтобы обеспечить нормальные условия жизни.

Дальше шли второстепенные дела вроде принятия всех противопожарных мер, хранения продовольствия, обеспечения людей питьевой водой и т. д. Выполнив и это, нам предстояло полностью снять на карту и сделать подробный промер участка Карского моря от мыса Де-Колонга до восточного входа в Таймырский пролив. Нужно было обследовать со всей тщательностью больше 2000 квадратных километров суши, моря и воздуха, так как и климатические особенности района зимовки тоже должны были получить свое подробное описание.

Необходимо было подумать и об отдыхе. Среди 23 человек, собранных на «Торосе», возрастное различие достигло 22 лет, по образовательному уровню были лица полуграмотные и окончившие высшие учебные заведения. Отсутствие определенной системы в отдыхе среди такого коллектива могло внести в него элемент расслоения, а это безусловно отразилось бы на деятельности зимовщиков.

Работы предстояло много…

Перед первым ужином на зимовке я попросил всех собраться в нашей кают-компании и, сообщив о нашем производственном задании, высказал собранию свое мнение о том, каким должен быть наш коллектив на зимовке.

— Разрешите мне, — поднял руку боцман Нечаев. — Я, конечно, говорить не мастер, потому как мало ученый. Конечно, зимовка может быть кому и трудна будет. Только вот что — ведь плавали мы, и что же, разве плохо плавали? Конечно, трудно было, когда, к примеру, на мели. Ну-к что ж, снимались, опять плавали. Теперь вот зимовка, да разве до нас никто не зимовал? Конечно, некоторые зимовали плохо, чорт-те знает что заваривали, так это нам не в пример. Я прямо скажу — хорошо будем зимовать!

Гул одобрительных голосов пронесся над собранием.

— Товарищи! — начал затем повар Сергей Павлович, самый старший из всех присутствующих по возрасту. — Я уже зимовал на Диксоне. Там нас были сотни, здесь два десятка. Там мы перезимовали неплохо, ну а здесь надо сделать так, чтобы было лучше. Я в камбузе готовлю вам супы разные, но вижу все же подальше кастрюль и чумичек. Вот остались мы на зимовку — об этом знают как будто бы не многие; остались мы одни беспартийные — об этом знает еще меньше людей, но то, что слово «Торос» будут несколько раз произносить там, в Москве, в Кремле, это я тоже знаю! Неважно, что нас двадцать три, а Кремль руководит сотнями миллионов. Найдется время и для нас, и в какой-то большой книге победившего социализма будет написано, что вот двадцати трем советским гражданам было поручено сделать такое-то дело. Они его сделали отлично. Что же из этого получается? А вот что. Мы, беспартийные, прежде всего обязаны выполнить то, что нам поручено партией. Дисциплиной, спайкой, работой мы добьемся всего и не подведем ни себя, ни начальника, ни управление, ни советскую власть!