Злата. Жизнь на "Отлично!" 4

— Мне кажется, вы ко мне несколько предвзяты. — ответил я, продолжив. — Вот с чего вы решили, будто бы я стараюсь выбрать конфликт? Не хочу показаться грубой, но это полнейшая ерунда, извините! А по поводу того: можно ли, в принципе, бить людей…? Знаете, в идеальном мире, где все друг другу улыбаются и спрашивают: «как дела?», этого, как и многого другого, делать нельзя, но мы-то с вами, к сожалению, там не живем. Я уж молчу про всякие клубы единоборств, где все друг другу, пардон, морды лица бьют. И ничего, вполне себе легально существуют в нашей стране. Что же касается детей…знаете, педагогического опыта у меня нет, ибо я у мамы одна…пока что…

Я обернулся на моментально порозовевшую маман.

— … но…своих детей мне бить будет жалко, а чужих…чужих я стараюсь обходить за километр, на всякий случай, не то, что уж бить.

— Так, по-твоему, можно или нет? — повторила главврач.

— Я уже ответила.

В этот момент терпение маман закончилось…

— Ну, знаете! Это уже не комиссия, а черт знает что! — вскочив из кресла, воскликнула она.

— Успокойтесь, пожалуйста! Мы… — попыталась было возразить главврач, но…

— Чего вы меня успокаиваете-то?! — родительница моя совершенно вышла из-под контроля.

Быстренько встав, я подошел к ней и шепнул на ухо:

— Мам, на полтона потише, пожалуйста. Помни слова нашего соседа о том, что тебя, возможно, хотят лишить родительских прав. Может быть, и пригласили вместе со мной и тебя, и бабушку отнюдь не случайно. Да и провоцируют, скорее всего, тоже нарочно.

Маман, сделав вдох-выдох, вроде бы взяла себя в руки.

Я вернулся на место, а она, взяв свою сумку, достала из нее некий файлик.

— Злата — добрая и отзывчивая девочка, а вы тут пытаетесь обвинить ее чуть ли не во всех смертных грехах. — уже спокойным и ровным «секретарским» тоном, произнесла она, достав затем из файлика некий документ формата А4.

«Благодарность». — прочел я надпись на документе, сделанную крупными буквами.

Документ маман передала Комаровскому, который, скользнув по нему взглядом, отдал лист Ольге.

— Это благодарность от родителей подруги Златы… — начала было маман, но…

— Извините, но это «Благодарность» от лица какого-то фитнес-клуба «Элизиум». — прервала ее Ольга.

— Так и есть. Родители Стефании, той самой девочки, с которой Злата попала в переплет на детской площадке, владеют этим клубом. Так вот…

Далее маман в подробностях, о которых я ей не рассказывал (а значит, это сделала Люда) поведала об аппендиците Павлика и о моей роли в той истории.

Правда, ни о какой «Благодарности» от «Элизиума» я не слышал (да и к чему она, если Люда выразила свою благодарность прекрасным гаджетом…? да и вообще), а значит, маман вчера озаботилась этим.

— А вы мне тут еще говорите, будто бы моя дочь детей ненавидит и бьет! — закончила свое повествование маман.

— Мы такого не говорили! — возмутилась главврач.

— Подразумевали! — отрезала маман.

Мне показалось, что еще чуть-чуть и три женщины, уперев руки в боки, начнут скандалить, но…

— Также, Злата на днях получила от зеленоградской Префектуры грамоту «За неравнодушие и человечность»…

И эта бумажка, оказавшаяся у адвоката, была передана в руки Комаровскому, который, даже не читая, отдал ее главврачу. Та взглянула на документ как на змею.

— … за то, что в прошлом месяце вызвала «Скорую» для человека, которому стало плохо, и помогала ему до приезда врачей.

— Похвально! — произнесла Ольга. — Только непонятно, чем она могла помочь этому человеку?

— У пожилого мужчины, которого я встретила на лестнице надземного перехода, случился гипертонический криз. После того как вызвала «Скорую», я отвела его до лавочки, уложила на нее и была с ним до тех пор, пока не приехали медики. Представляете, что бы случилось, если бы он кубарем покатился вниз по лестнице?..

— Кстати говоря, Злата вскоре будет представлена к медали «За спасение погибавших»! Сейчас, насколько мне известно, подписываются нужные документы. — вставил свое слово папаша.

— И за какие такие заслуги, позвольте полюбопытствовать? — поинтересовался Комаровский.

— На днях ураган был, помните?.. — начал папаша.

Вся комиссионная четверка синхронно кивнула, мол, помнят.

— … моя дочь спасла женщину и двоих ее детей, которых едва не раздавило сорвавшимся рекламным щитом. Этот момент попал на видео и его даже по федеральным каналам показывали. — продолжил папаша, а затем достал из своего портфеля планшет и, запустив на нем видеозапись, продемонстрировал членам «топящей» меня «четверки».

— Злата! Ты, по-моему, кое о чем забыла мне рассказать! — недовольным тоном, прошептала мне на ухо маман, натурально позеленевшая от увиденного.

— Потом, мам.

Тем временем…

— С реакцией у нее все прекрасно, и никакой заторможенности… — начал было Хвост, но замолчал, заметив на себе пристальный взгляд главврача.

— Все это очень хорошо… — начала было та, однако в этот момент у папашки довольно громко звякнул телефон, пришло сообщение.

Я обернулся.

— Прошу прощения. — произнес он, собираясь выключить аппарат, но прочитав написанное, внезапно сделался бледным как поганка.

— Все нормально, пап? — негромко спросил я.

Тот, выключив, наконец, свой телефон, достал из портфеля бутылку минералки.

— Да. Все…все хорошо. — ответил он, слегка подавившись и закашлявшись.

Что это, интересно, могло его так сильно взволновать? — подумалось мне. — Вряд ли что-то случилось с семьей или с делами, иначе бы он просто вышел из кабинета и начал названивать «куда надо».