Златое слово Руси. Крах антирусских наветов

«Прысну море полуночи, идуть сморци мглы»… (680- 685), начинает «Слово» это описание. Все понимали это место так: «море взволновалось к полуночи» и т. д. и не заметили неувязки во времени: сначала речь идет о полночи, а затем идет: «погасла вечерняя заря».

Зная, в результате нашего анализа, что автор «Слова» не болтун, а чрезвычайно точный и реалистичный наблюдатель, мы поняли, что здесь надо искать ошибку в нашем понимании, эта ошибка была найдена. «Полуночь, полуночный» означало в древности не только время суток, но и понятие: «север, северный». Южный обозначалось словам «полуденный».

Не в полночь или к полночи море взволновалос, а к северу.

«Идуть сморци мглы»… (681), - если море взволновалось к северу и налетели ветры, перемежающиеся с туманами, значит, местность изменила свой обычный характер. В этом-то и заключен смысл той части фразы, где сказано, что «Игореви князю бог путь кажеть из земли половецькыи»… (682). Перемежающиеся туманы создали благоприятные условия для бегства.

Именно ночью, при ветре, заглушающем легкие шумы и при тумане, но не густом, как молоко, и не сплошном, создаются условия, наиболее благоприятные для бегства: туманы и мрак скрывают от преследователей и вообще врагов, а в момент прояснения можно проверить правильность взятого направления и установить точно местоположение. Такое состояние погоды было Божьим указанием.

Заметьте: речь идет о море и об Игоре, - значит, Игорь где-то у моря, во всяком случае, не очень далеко от него, и с этого пункта идет логическая цепь подробностей, точных и связанных друг с другом.

Сказано, что «сморци» идут «мглами». Большинство видели в «сморцях» - смерчи, но такое объяснение совершенно неприемлемо. Смерчи - это столбообразные пылевые вихри, встречающиеся в южных степях только в жаркое время года; бывают еще смерчи водяные, на море, но здесь они неуместны, ибо речь идет о суше и они отпадают. Кроме того настоящие смерчи, как правило, единичны. Однако, здесь нельзя принять и пылевых смерчей, во-первых, они бывают только в очень жаркие дни, в разгар лета, а Игорь бежал весной, во- вторых, они бывают в середине дня, а не вечером или ночью и уж, конечно, в темноте видимы быть не могут.

Следовательно, «сморци» - не смерчи, да и как могли идти смерчи - «туманам»? Сморци - это ветры с моря, теперь по местному их называют «морянами» и т. д.

Взволновавшееся в северном направлении, т. е. под южным ветром, море и «сморци» образуют одно логическое целое. Ветры приносили к вечеру туманы. «Мглы» - это туманы, множественное число ясно говорит о повторении явления, следовательно, туманы шли полосами, чередуясь.

Кто бывал в приазовских степях даже за десятки километров от побережья моря, тот отлично поймет, о чем вдет речь. Это обычно вечерние или утренние туманы, идущие с моря полосами: то застелет на 10--15 минут, то прояснится, то опять застилает; это не повисший туман, а туман с ветром.

«Погасла вечерняя заря, Игорь не спит, Игорь бдит, Игорь мыслью поля мерит от Дону великого до малого Донца».

Здесь намек о бегстве («путь бог кажет»), сделанный в предыдущей фразе, уже раскрывается полностью. Это, между прочим, очень характерный прием творчества в «Слове»: несколько забегать вперед, не договаривать и только несколько спустя открывать все полностью. С этим приемом мы встречаемся в «Слове» не раз.

Итак, логическая неувязка, сначала речь идет о полночи, а потом переходит к моменту - «погасла вечерняя заря», устраняется. Разбушевавшееся к северу море, ветры, туманы и Игорь связаны крепко внутренней логической цепью, эта цепь продолжается и дальше.

«Коли Игорь соколом полете, - гласит далее «Слово» (708-711), - тогда Овлур волкам потече, труся собою студеную росу».

Когда кони были подорваны, пришлось бежать пешком. Овлур, как проводник, естественно, оказался впереди, чтобы указывать дорогу и, пробиваясь среди густой и высокой травы этих степей (а здесь так называемая «разнотравная» степь с очень буйной растительностью), стряхивал на себя студеную росу.

А роса - это результат влажных туманов с моря - «идуть сморци мглами»! Таким образом, картина, начатая бушующим морем, находит свое завершение в студеной росе.

Все ясно, и реально, и мнqгозначительно: и морские влажные, перемежающиеся туманы этих степей, и высокая, по крайней мере, в пояс трава (будь это обычная низкая трава, Овлур только замочил бы ноги и автор о таком пустяке, конечно, не сказал бы ни слова), и загнанные кони, и положение Овлура как проводника впереди, и даже упоминание, что беглецы питались в пути гусями и лебедями.

Нарисовать подобную и столь подробную картину мог только, человек, слышавший рассказ из первых уст.

Нетрудно заметить, что такая деталь, как, например, студеная роса, имеет совершенно третьестепенное значение. Описывать ее фальсификатору не имело никакого смысла, да и вообще для «Слова» эта подробность совершенно излишня. Почему же она все же имеется? Ответ может быть только один: передававшему рассказ из первых уст психологически трудно устранить те детали, которые на него произвели впечатление. Выдумывать же их, как поймет читатель из этого примера, не было решительно никаких оснований.

Не развивая далее подробностей, ибо сказанного уже достаточно, и опираясь на весь текст «Слова», можно оказать, что детали похода переданы совершенно точно, с исключительными мелочами. Единственную неточность, которую нам удалось найти, это упоминание; «конь в полуночи». На самом деле Игорь бежал по заходе солнца, вечером, но· не в полночь.

Вот эту неточность мы считаем единственной поэтической вольностью в описании похода, вольность, согласится всякий, простительная.

Переходим к чисто историческим данным в «Слове». Они могут быть разделены на следующие категории; 1) общеизвестные исторические сведения (их мы не рассматриваем), 2) малоизвестные исторические сведения, правильность которых устанавливается только после дополнительных изысканий, 3) неверные исторические сведения (объяснения чему мы предлагаем), 4) исторические сведения, упоминаемые только в «Слове».

Обратимся к краткой фразе: «Игорь едет по Боричеву к святей Богородици Пирогощей» (779-781). Эту фразу мы считаем принадлежащей скорее не автору «Слова», а переписчику, но это сути дела не меняет, - нас интересует сейчас точность исторических сведений.

Только старожил Киева знает, что такое «Боричев взвоз» или «Боричев ток». Это узкая, извилистая, очень крутая, малопроезжая дорога, которая ведет от Днепра к старому городу, начинавшемуся на высотах у современной Андреевской церкви, т. е, почти рядом (через дорогу) от Десятинной церкви и терема великого князя.

Благодаря крутизне улицы, ею пользуются очень редко теперь, только жители этого района принуждены преодолевать ее крутизну, основная же дорога от Днепра идет сейчас через Крещатик. Пешеходы, например, молочницы из окрестных сел, и до сих пор, прибыв к Киеву в лодках, поднимаются через Боричев ток прямо вверх к Десятинной церкви (разобрана до основания до войны 1941-1945 п.).

Если вы спросите современного киевлянина, что такое «Боричев», то не всякий ответит вам, что это такое, ибо этот крутой взвоз малопроезжий.

Для автора же «Слова» (или переписчика) «Боричев» был настолько известен, что он даже не счел нужным добавить «взвоз». А между тем еще в 1800 г. редактор «Слова» считал (и некоторые исследователи считают до сих пор), что Боричев - это урочище. На самом деле, как мы указали, это крутой взвоз прямо от Днепра в Киев.

Интересно знать, сможет ли проф. Мазон доказать, что его фальсификатор «Слова» бывал в Киеве и знал столь мелкую, связанную с древней историей, деталь?

Однако, особую доказательность имеет указание о Богородице Пирогощей. Один из наших друзей, именно и. А. Рудичев обратил наше внимание на следующую неточность: не мог князь Игорь поклоняться в 1186 г. Иконе Богородице Пирогощей - ведь икона была увезена из Киева Андреем Боголюбским и об этом есть особое примечание в «Слове», составленное Малиновским. Последний сообщает, что икона Богородицы Пирогощей была перевезена во Владимир, а впоследствии в Москву, и что она находилась, под именем уже «Владимирской» в Успенском соборе в кремле.