Злейший друг

— Не узнают?

— По-разному… Если узнают, тогда вообще обо всем забывают. Или просят автограф. Тебе не дать?

Сашка фыркнул:

— Вау! А давай, как ты отснимешься, съездим в монастырь, где мироточит икона, мне о ней недавно рассказали. Любопытно. И странно как-то, никогда такого не видел.

Ксения передернула плечами.

— А зачем куда-то ехать? У меня дома есть икона, набрызгай на нее подсолнечного масла — и увидишь в точности то же самое.

Сашка возмутился:

— Как ты цинична! Даже не подозревал об этом.

Ксения искренне удивилась:

— Саня, пойми меня правильно. Разве я сейчас сказала неправду? Да, есть чудо, но на него смотреть — ты же действительно ничего не увидишь, кроме иконы с каплями масла! Чудо в том, как это произошло, а не как это выглядит. Я вот читаю детскую Библию и не стесняюсь. Потому что сначала брала настоящую, но мне там слишком многое непонятно. А детская рассчитана как раз на тех, кто вроде меня ни в чем высоком еще не разбирается, и изложена на предельно простом и доступном языке. Там все просто, как линейка. Так и пошло… Потом взялась и за подлинную. Одна из ее загадок — ни слова не сказано о жизни Христа до тридцати лет. Подробно описанная жизнь Христа и Его учение — от Его тридцатилетия. Чем Он занимался раньше и как жил — ни одного слова, кроме единственного факта, что был плотником.

— Но это не Его биография! — засмеялся Сашка.

— Ну да… А круг Библии постепенно сужается. В первых ее книгах рассказывается про весь мир и все человечество. В следующих — только об одном народе из всех — еврейском. А дальше — вообще об одном человеке, родившемся среди этого народа… Знаешь, Саня, для меня Библия — это инструкция по технике безопасности. Что ты ржешь? Разлюби твою мать… Ты выслушай! В Писании сказано, что не человек для заповеди, а заповедь для человека. Точно так же — различные инструкции по технике безопасности в миру. Что, мы живем для них? Нет, конечно, — они пишутся для того, чтобы мы знали, как не порезаться и не травмироваться. Нам в помощь. Не хочешь выполнять? Пожалуйста, дело твое. Но уж тогда не обессудь, если раскромсаешь палец. А духовный мир — это тоже мир со своими законами, как и законы физического мира. И десять заповедей — точно такая же инструкция по технике безопасности, только в плане духовном, для нас написанная, чтобы мы знали, как не травмироваться на духовном уровне, или даже познали нечто большее. Можно не соблюдать, но это то же самое, что работать бракованным инструментом или не прятать волосы под платок, подходя к станку. Я это так понимаю.

Солнце медленно ползло к горизонту. Прошла экскурсия японцев, слегка растерянных и подавленных невиданным ими доселе зрелищем лавры.

— Это любопытно. А мы всегда живем накануне, — задумчиво сказал Сашка. — Накануне будущей жизни и ее волшебных изменений. Ждем их и надеемся… И повсеместное, прямо массовое мироточение икон — одна из особенностей нашего времени. Но что это такое? Возвещение о грядущих бедствиях или милость Божья? И мироточением Он показывает нам Свою власть над материей, которую создал и подчинил Своим законам? В общем, мироточение — великое чудо. А человек всегда его ждет.

— Так я и говорю о чуде, — вставила Ксения. — Правильно говорю.

— Вау! Теперь ты послушай. Крово-, слезо-, мироточение — еще не аргумент святости изображения или персонажа. Мироточили языческие статуи. И иконы в жуткой секте «Богородичный центр». Это само по себе ничего не значит. До революции порядок был такой: если вдруг обнаруживали мироточение, докладывали в епархиальное управление, откуда приезжала комиссия. Она все подробно расследовала: опрашивала свидетелей, тщательно осматривала икону, ее расположение, условия хранения. Если комиссия делала вывод, что икона действительно мироточит, назначалась другая комиссия, которая выясняла, не могли ли маслянистые пятна на иконе образоваться каким-нибудь естественным путем. Если и здесь не оставалось повода к сомнению, то икону помещали в киот и его опечатывали, а иногда даже приставляли охрану. И только если после всего этого на иконе все равно продолжали выступать маслянистые пятна, она объявлялась мироточивой. Ксения закурила.

— К чему такие сложности?

— И-е! Наверное, было много случаев, когда за мироточение принимали случайные пятна: кто-то помазался из лампады и приложился. При Петре I за ложные чудеса жестоко наказывали — ссылали на галеры или вырывали ноздри. Значит, такие обманы были шуткой распространенной, и с ними приходилось бороться. А сегодня, когда появилось множество мироточивых икон, возникает какая-то массовая истерия. Все находятся в состоянии постоянного ожидания чудес. Раз иконы мироточат повсюду, то и у нас они должны мироточить, что мы, хуже других? Разве мы плохо молимся? Акафисты каждый день читаем! И начинается планомерный поиск следов мироточения — и естественно, при подобном раскладе, при этакой поисковой доминанте, когда критическое сознание отдыхает, такие следы находятся. Любое маслянистое пятно на иконе сразу, без проверки, объявляется мироточением. Само это ожидание, по мнению святых отцов, — признак духовного нездоровья. Святитель Игнатий Брянчанинов говорил, что люди, не зная Бога, не приемля и не понимая Его средств для богопознания, вымышляют для себя ошибочный, душепагубный способ к приобретению богопознания, согласно своему настроению — просят знамения с Небес. Притом никто не размышляет, достойны они этого или нет.

— А ты здорово подковался. Это тебе все монахи рассказывали? — хихикнула Ксения, покусывая сигарету.

— Только не это… Но я сюда часто приезжаю… — задумчиво отозвался Сашка.

— Ты?! — опять изумилась Ксения. Неподалеку накрашенная, очень модная девушка в брюках истерически верещала в мобилу:

— Нет, нет, нет! Ни за что! Я это сделаю лишь после благословения батюшки!

— А в речке крокодил… И вправду крокодил… Люди меняются… — пробубнил Сашка и опустил коньячные глаза в землю. — Здесь знают то, чего я не знаю. И ты тоже. И это знание — истина. Ксения… Говорю как на духу, под этими святыми стенами, — я был тогда, в школе, влюблен в тебя в течение двадцати четырех секунд! И ты меня со счетов не сбрасывай.

Ксения вздохнула с нарочитой холодностью:

— Ну что же делать… Время было небольшим, вот мы его и упустили…

И Сашка вдруг заорал:

— И-е! Ну не будь ты дурой, Ксенька! Не будь дурой!

Но ей всегда хотелось ею быть.

Сашка приехал делать Ксении предложение, обрившись наголо. Если любит — согласится.

Они тогда долго не виделись — Ксения была на съемках. Договорились погулять. Ксения вышла из машины и обомлела. Даже не сразу его узнала. На полминуты лишилась дара речи и способности двигаться. Отойдя от шока, усмехнулась и деловито сказала:

— «Ряд волшебных изменений милого лица…» И давно тебя выпустили, бедолага?

— Только не это! Собираюсь добровольцем в Чечню! — объявил Сашка. — Если ты меня отвергнешь… Я готов на тебе жениться! А готова ли ты выйти за меня замуж?

Ксения была не готова. Даже не помышляла о таком раскладе. И опять улетала на съемки в Прибалтику.

— И-е! — возопил Сашка. Потрогал себя за голую макушку. Перевел стрелки на другую тему: — У Святых Отцов сказано: если девица не стесняется показываться на людях с обритой головой, то она имеет моральное право входить в церковь без головного убора. А ведь сейчас некоторые девахи бреются налысо. Стало быть, могут стоять в церкви без платка или шляпки. Правда, пойдет ли такая в церковь? Хотя не исключено. И ей никто не сделает замечания — Святые Отцы сказали: можно, так что не придерешься.

Когда Ксения возвратилась из Риги, они снова встретились.

— Разлюби твою мать… Еще в мае ты был обрит под ноль, а теперь у тебя такая шевелюра!

— Да, я упорно мазал голову средством для роста волос. Вернулся тогда из парикмахерской, глянул в зеркало и вижу: да я же лысый! Поэтому сразу стал усиленно растить волосы. Чтобы заколосились. От такой логики Ксения долго хохотала. Сашка терпеливо выжидал, когда она уймется.

— Отсмеялась? Тогда ответь на один вопрос. В спектакле актер, играющий волхва, подходит к первому ряду и как бы невзначай на время отдает свой посох — подержать. Актеру нужны свободные руки. Человек в первом ряду с готовностью берет посох и хранит сколько нужно. Судя по всему, подсадная утка, внедренный среди зрителей сотрудник театра. А если я, сидя рядом, ненароком перехвачу этот посох? Мол, ты же зрителям даешь — ну, вот я и взял! Что тогда будет?

— Попробуй и увидишь, — вяло сказала Ксения. — Каждый сам себе дирижер.

Ее вконец вымотали съемки, дурацкие крики, заявления и требования режиссера: «А ты вот туда залезть сможешь? А крикнуть погромче?» Ну залезла… Ну крикнула… Ну и что дальше?… Да ничего, все пустое, как говорит Леля.

— Тогда ответь на второй вопрос: что ты решила?

Ксения удивилась. Подымила вверх. Пять секунд на размышление…

— Разлюби твою мать… А что я должна была решить? Ты о чем?

Сашка побелел. Выдавил с трудом: