Зло побеждает зло

После короткой заминки Михаил, привалившись спиной к косяку, неожиданно поинтересовался:

– Случайно не тот, из которого Блюмкина убили?

В его голосе совсем не слышалось страха, лишь отчаянное любопытство светилось в по-детски беззащитных близоруких глазах.

– Он самый. Исаак Эммануилович, ради бозона Хиггса, отдай стрелялку. Или что там у тебя? Аккуратно, двумя пальчиками... а то эта игрушка совсем не под мою руку, как бы греха не вышло.

– Таки плохо, - Бабель перетек на бок, открывая лежащий на полу наган.
– Владей!

– Успею, - возразил я.
– Вставайте оба, лицом к стеночке.

Рот автора "Конармии" перекривился в гримасе:

– Интересная фактура выходит...

– Аннулируешь как Яшку, в затылок?
– Кольцов не стал размениваться на экивоки.

– Нет, бл..ть, будем мед с касторкой дегустировать!

Какой черт тянул меня за язык со "стенкой"? А ну как друзья с перепуга и отчаяния кинутся в последний бой? Стрелять?! Уф-ф-ф! Вроде пронесло... поднялись с пола и пристроились рядом друг с другом у печки. Не отводя дула пистолета от косящих мимо линз литераторов, я поднял тяжелый револьвер, засунул под ремень - мало ли чем он заряжен. Тщательно охлопал "вражеские" карманы и одежду.

– Двигайте в спальню, товарищи. Конечно в ту, что большая.

– Это гостиная!
– обиделся хозяин дачи.

– А зачем там три кровати?! И белые занавески в мещанский кружавчик?

– Террориста забыл спросить!

– Логично, - не стал спорить я.
– Спим в гостиной, картошку варим в коридоре, гостей засовываем ночевать в чулан. Больше места выкроить не удалось, даром что кругом лес на одну шестую часть суши.

– Нашелся барчук на мою голову, - огрызнулся в ответ Кольцов. Судя по всему, жалкие габариты жилища уязвили его больше, чем обыск под дулом пистолета.
– Айзек, ты-то откуда этого убийцу знаешь?

– В поезде из Одессы встретились, - проворчал Бабель. Плотно втиснулся в нагретое моей задницей кресло и только после этого продолжил: - Выпили, поговорили, да еще хорошо так поговорили! Зато позже, как приметы бомбиста вышли, я за голову схватился. Чуть не поседел! Вывалится эдакий нежданчик из протокола, потом доказывай Менжинскому, что не верблюд.

– Ага! А я-то думал, с чего ты французским коньяком проставился, как про заваруху в Бессарабии узнал!

– Еще бы!
– Бабель вдруг повернулся ко мне: - Алексей, ты ведь с Блюмкиным тогда ехал, правда?

– Принесла же тебя нелегкая...

– Точно, с Блюмкиным, - истолковал мои слова Кольцов, качнулся на скрипнувшем под ним табурете.
– Не понимаю. Обухов убит, я сам его голову видел, и бумаги читал, даже с товарищем Скрипником разговаривал. Не может там быть ошибки!

– Вот пусть и объяснит как выжил, - по-философски хрюкнул Бабель.

Полез было в карман, не иначе как за сигаретами, однако покосившись на зажатый в моей руке браунинг, остановил руку.

– Слухи о моей смерти оказались сильно преувеличены, - ответил я старой марктвеновской шуткой.

– Но все же?

Небрежно брошенные Кольцовым слова повисли в растекшемся по комнате любопытстве.

– Курите, коли уж так приспичило, - разрешил я.

Присел на край кровати, подперев спину пирамидой из трех разновеликих подушек. Скептически прищурился в сторону суетливо раскуривающих папиросы литераторов, оценил их физические кондиции и убрал карман пистолет:

– Если что, одолею без стрельбы, после не обессудьте! В остальном же... все не просто, а очень просто: я не Обухов. Тупицы из ГПУ перепутали в двадцать шестом, и отправили меня на Соловки - вместо настоящего скаута.

– То есть?!

– Да проще простого, черт возьми!
– неожиданно для самого себя я сорвался на крик.
– Ваши любимые чекисты схватили меня прямо на улице в Ленинграде. Засунули в камеру Шпалерки, промурыжили месяцок, да назначили этим самым Обуховым. Всего один бестолковый допрос, абсолютно ни о чем. Более ни доказательств, ни адвокатов, ни суда, вообще ни-че-го! На целый год забыли в общей камере, думал отпустят, но приговор - три года Соловков. Отличное, знаете ли, место. Лечит холеру большевизма лучше любого лекарства. Спасся чудом, бежал к финнам из Кемперпункта перед самым открытием навигации на проклятые острова.

– Сразу под широкое крылышко Троцкого!
– тут же попытался поддеть меня Бабель.

Ни грамма сочувствия. Сволочь, какая он все же сволочь! Но не время обижаться.

– Отнюдь!
– я отмел инсинуацию небрежным жестом.
– С Львом Давыдовичем дружбы у нас не вышло, мы с ним, как любят говорить правоверные коммунисты, всего лишь попутчики. Хотя признаться, настолько гнусного предательства от него и Блюмкина я никак не ожидал.

– Таки ты не поверишь, сколько раз я слышал сходные истории! И знаешь что особенно интересно? Как кто кореша своего замочит, так сразу и рассказывает.

– Пришлось выбирать. Или он меня, или я его!

– Вор вором подавился, - вынес приговор Кольцов.

– Ладно Блюмкин, - Бабель ехидно продолжил мысль товарища.
– Кто ж тебя, мил человек, надоумил самого нужного стране человека ни за что загубить?

– Близорукие кретины!!!

Эти кошерные, обреченные на заклание барашки еще о чем-то рассуждают! Бешенство выплеснулось в кровь адреналиновым штормом. Да и то верно - терять мне уже нечего.

Выхватил из кармана брюк смартфон, как Поттер меч Гриффиндора из старой шляпы:

– Такого человека? На! Да не бомба, держи товарищ Бабель, не урони! Вслух читай!Я специально, еще в Берлине подготовил файлик на всякий случай... как раз на такой. Картинку смотри, вот тут расклад по датам гибели участников семнадцатого съезда... Съезда расстрелянных. Вам понравится, ей-ей! Кстати, Исаак Эммануилович, тебя этот "самый нужный стране человек" поставит к стенке в сороковом. В предисловие к "Конармии" написано было, иначе я бы не запомнил. А тебя, товарищ Кольцов, скорее всего шлепнут в тридцать седьмом, как всех, зароют на "Коммунарке" в общей траншее. Точнее не знаю, извини, не оставил ты глубокого следа в истории. Просто в моем мире этот проклятый год вообще мало кто из партийных прихлебателей пережил. Хотя и в самой партии из старой гвардии разве что Молотов с Калининым уцелели. Наверно потому что Сталин их жен**** как последних шмар протащил через лагеря. А свою Наденьку ваш разлюбезный генсек то ли убил, то ли до самоубийства довел. Совсем скоро, между прочим, в тридцать втором. Но это еще цветочки, погодите, я вам покажу ягодки, орегонские фото некой Крис Эванс,****** дочки Светланы Аллилуевой!

\\\*В реальной истории расстрелян в 1937 году.\\\

\\\**В реальной истории речь с похожим содержанием вышла под заголовком "Что-то надо делать?" тиражом 10 тысяч экземпляров. Кроме того, публикация вызвала негодование И.В. Сталина... 3 ноября 1930 Сырцов был снят со всех должностей за "фракционную деятельность". 19 декабря 1930 - снят с Совнаркома А.И. Рыков.\\\

\\\***Изложенные на данной странице факты практически точно соответствуют реальной истории, разница в незначительных деталях, в основном - датах.\\\