Зло

Он все же смог. Стиснул зубы, впиваясь в нижнюю губу, призывая боль себе на помощь. Рот наполнился соленым вкусом крови, и третья часть пазла заняла свое место. Дельфин — мифическое животное из детских сказок, вынырнул из озера, заполнившего разум Киллиана, и довершил картину ключа. Спокойствие и безмятежность, подкрепленные напором, закрыли разум Сивара от внешних раздражителей. Боль ушла. Повинуясь ментальной команде, рецепторы отключились, раздвинув тиски боли, а потом и вовсе уничтожили все воспоминания о страданиях. Киллиан победил. Он больше не почувствует. Чужой мог изрезать в лоскуты его еле живое тело и не услышать в ответ ни слова. Пытки больше ничего не значили. Пьяная улыбка, озарившая залитое кровью лицо, заставила чужака остановиться.

— Не скалься. Ты думаешь, у меня на ваши мозговые штучки нет ответа? — Корд отломил торчавший из стены кусок арматуры и, воткнув его в ступню Киллиана, удалился. Сивар, разум которого теперь не беспокоили такие мелочи, как пробитая железным штырем нога, даже мысленно поаплодировал чужаку. Так ловко и быстро "закрепить" допрашиваемого на месте, чтобы тот даже и не думал сбежал — это надо было суметь.

Приятная слабость начала разливаться по телу — кровопотеря давала о себе знать. Сивар почти обрадовался, что скоро все закончится, и он спокойно унесет на тот свет тайну нахождения хранилища кварковых зарядов, когда до его ушей долетел самый страшный из возможных сейчас звуков. В зал ворвался нарастающий женский крик. Он, многократно усиленный израненным восприятием, побуждал в разуме человека безумные мысли: "А что, если они узнали? Что, если они нашли её?"

Он отказывался верить.

"Когда? Как? Откуда?" — Сотни вопросов кружили в голове Киллиана, когда механическая громада корда вновь ввалилась в зал, неся в охапку верещащий комок ярости. Девушка, совсем крохотная на фоне киборга, отчаянно визжала и пыталась вырваться из его биомеханических лап. Каре непокорных волос, самые кончики которых были окрашены белым, и бронзовая кожа заядлой скайсерферши тут же отмели все сомнения. Он замер, не в силах сделать вдох. И даже сердце сделало короткий перерыв, замедлив ускользавшие от Сивара мгновение жизни…

"Нашли. Непонятно как, но нашли. Миа."

Именно с ней он проводил все свободное от занятий и казарменной муштры время. Именно её буйный, требующий перемен нрав, выливавшийся подчас в одиночные пикеты у государственных учреждений, заставил его задуматься о чем — то большем, чем жизнь в захолустном мирке. Именно к ней он сбегал из казармы, рискуя незапятнанной репутацией заучки да и всей карьерой. Именно она научила его мечтать о звёздах. Она научила его любить… И ради нее он готов был предать. Пытки не понадобятся. Он не допустит, чтобы с ней что — то случилось.

«Нет, нет, нет… Что мне эта жизнь? Без нее… Зачем мне эти проклятые звёзды?»

Чужой все понял:

— Говори!

И он сказал. Сказал все: сообщил координаты, раскрыл орбиту астероида, продиктовал код от хранилище, хотя, вряд ли трехметровая углекевларовая дверь могла остановить чужих.

Как только Киллиан закончил, чужой зашелся гомерическим, совсем человеческим хохотом. Корд смеялся, разбрызгивая слюну и хватаясь за бока, а мир вокруг Сивара начал таять. Обшарпанные стены заполненного трупами зала сменил темный псевдопластик перегородок космического корабля. Половину открывшегося Сивару обзора занял параментал, споро убиравший щупальца от головы человека. Стоило конечностям чужого — телепата отслоиться от висков курсанта, и видение развеялось. Пытки корда, запах разложения и даже Миа — все оказалось бутафорией. Справа от параментала стоял человек, чей приглушённый смех и обернулся в голове курсанта злобным гоготом монстра. Светло — голубые, почти прозрачные, как первый речной лед, глаза мужчины заставили Сивара содрогнуться. Они прямо — таки обдавали холодом. Он узнал бы его из миллиона. Киллиан не мог спутать кумира своего детства ни с кем. Айзек Райберг — один из главных героев эпохи Выживания, сто раз воспетый в легендах и тысячекратно проклятый Эксперт по экстренным ситуациям, застыл с кровожадной улыбкой на лице. Он провел ладонью по аккуратной бородке и подмигнул Киллиану:

— Проверка провалена. Следующего давайте. Этого в утиль…

Глава 1. Часть 3. Воды Леты

Киллиан непонимающе смотрел на обретшего плоть и кровь призрака своего детства. Айзек Райберг, превратившись из героя всей человеческой расы в отверженного, стал проклятым инструментом непреклонной воли Содружества. Он, как олицетворение патриотизма и любви к родине, не мог не вызывать уважение у очень рано повзрослевшего Сивара, но вот его методы… Методы, воплотившие в себе декрет номер один Кодекса Выживания, заставляли ужаснуться любого, кто слышал о содеянном Райбергом. О геноциде в астероидном поясе Дита не говорил только ленивый. Иногда и очень сильно «за глаза» Эксперта по экстренным ситуациям Содружества Людей звали Фобосом.

Айзек отдал приказ, не суливший Киллиану ничего хорошего, сел за стол, скрыл систему связи и продолжил мерить обреченного курсанта непроницаемым взглядом. Одна из бровей, словно от удивления, была слегка вздернута и давала получше разглядеть его глаза. Холод и стужа, заключенные в этом взгляде, не раз доводили до истерики допрашиваемых им существ. За свою долгую и успешную службу роду людскому Райберг успел испытать свои навыки палача на представителях большинства известных человечеству рас. Почти весь курс по теории допроса, которому обучали будущих офицеров сил самообороны Содружества, был основан на опыте этого совсем еще не старого человека. Киллиан смог подавить первый приступ паники и попытался заговорить:

— Сэр, но я…

— Что «ты»? — Райберг процедил эту фразу сквозь зубы, заставив юношу вжаться в холодный металл кресла, с которым он был надежно соединен нейрогелем. Увенчанный аккуратными полосками усов и бородки рот Райберга вновь скривился в недоброй ухмылке. — Курсант, ты не знаешь, что мы делаем с предателями? Вас на этой дрянной планетке не учили, что выдавать секреты Содружества — это плохо?

Киллиан молчал, понимая всю абсурдность попыток оправдаться. Странный даже по меркам их чудной расы параментал проецировал все видения, обуявшие разум курсанта, на расположенную прямо перед Айзеком галопанеь. Экран рабочего стола до сих пор транслировал часть видений. Райберг видел все этапы проверки: видел борьбу Сивара, видел его слабость, видел его предательство.

— Может, даже к лучшему, что букашки заявились сюда? А, курсант? Без этой атаки мы бы и не узнали, какой тут бардак творится? Если лучшие из вас — курсанты, готовящиеся вступить в ряды сил самообороны, да к тому же метящие в специальный разведывательный отдел, не способны правильно расставлять приоритеты, то, пожалуй, всей системе конец, — Айзек заставил проекцию с личным делом Киллиана вспыхнуть над галопанелью. — Блестящий курсанта, отличник, имеет незначительные грешки в виде самоволок в близлежащий городок (услышав это, Сивар удивленно вздернул брови вверх, будто то, что командование знало о его незаконных отлучках из учебки, сейчас имело хоть какое — то значение), да еще с такой необходимой Содружеству и довольно редкой формой модификации, а оказался предателем. Видимо, ваш мирок заслужил все это? Будь я на твоем месте, умолял бы меня пристрелить.

Проекция личного дела сменилась изображением, заснятым на поверхности Топаза. Киллиан увидел до боли знакомую картину. Кадры с поверхности планеты почти полностью повторяли хроники бойни на Гее. Десятки человеческих тел, в самых замысловатых позах лежавшие на стартовой площадке главного космопорта Топаза, напоминали всякому, кто мог позабыть, какой ценой человечеству обходилась звездная экспансия, да и само существование и какой натиск постоянно приходится отражать Содружеству. Напоминали, что в космосе у людей нет друзей, есть только враги и вынужденные партнеры. Кадры мелькали, сменяя друг друга, позволяя с разных ракурсов оценить масштаб учиненных чужими зверств. Перед взглядом почти не дышавшего курсанта мелькнул знакомый образ.

— Подождите, сэр, верните кадр! — Киллиан взвыл, позабыв страх.

— Тебе кто разрешал разговаривать, погань? — Айзек возмутился, но все же решил вернуть предыдущее изображение.

Ореховые глаза Киллиана стали стремительно расширяться. Губы задрожали, а горло заполнил давящий ком боли. Он не мог ошибиться. Длинные черные волосы, кончики которых были окрашены белым, и платиновый загар безвольно обмякшей руки развеяли все сомнения. Это была она. Она — его Миа, стала частью «заготовки» чужих. Допросная исчезла, схлопнувшись до размеров изображения с грудой тел. Голос Райберга долетал до Киллиана далеким эхом.