Злобный

— Ее киска сделана из чего-то вроде кокаина? — удивляется Лорел. — Так вот почему он так зависим от нее?

Мне доставляет ужасное чувство удовлетворения знать, что она так расстроена очевидной одержимостью Сэйнта мной. Мне нравится мысль о том, что Лорел почесывает в затылке, гадая, чем же в этом мире я обладаю, чего нет у нее.

Это жестоко и мстительно с моей стороны думать о таких вещах, но мне на это наплевать.

— Может быть, у нее есть что-то против него? — Лорел продолжает. — Может быть, она шантажирует его, или залетела, или ...

— Или, может быть, тебе стоит просто пойти нахуй?

Голос Сэйнта бьет меня, как удар под дых. Черт, что он там делает? Разве он не должен быть на своей вечеринке?

— Сэйнт! — Лорел ахает. — Ха-с днем рождения! Мы не видели ...

— Все ванные комнаты на первом этаже были заняты, — спокойно объясняет Розалинда. — Я показывала ей одну из тех, что здесь.

Несмотря на то, что это звучит достаточно невинно, я не упускаю инсинуации, стоящей за ее словами. Она напоминает Лорел, что была наверху. Что, несмотря на увлечение Лорел им, он не раз выбирал другую девушку.

— Хм. Ну, как я уже говорил, пошла нахуй отсюда. — Его голос такой низкий и опасный, что меня бросает в дрожь. —Ходи в туалет в океане, если тебе придется, мне все равно.

Розалинда смеется, и я слышу, как Лорел бормочет извинения, когда они спешат прочь. Он не двигается несколько долгих мгновений, и я напрягаюсь, медленно отступая к центру комнаты и посылая безмолвную молитву, чтобы он просто ушел.

Дверная ручка поворачивается, и я в панике отскакиваю назад. У меня нет времени прятаться. У меня нет времени что-либо делать , когда дверь распахивается и Сэйнт заполняет дверной проем.

ГЛАВА 22.

— ЧТО ... — НАЧИНАЕТ ОН, НО ЗАТЕМ ВКЛЮЧАЕТ СВЕТ, и его глаза останавливаются на мне. Он на мгновение выглядит смущенным. Затем, к моему ужасу, он заметно расслабляется, и злая усмешка расплывается на его лице.

— Кто это бросает коварные взгляды в мою сторону? — смеет я он, а я опускаюсь на край его массивной кровати и хмурюсь.

— Не та эпоха, — парирую я. — Ты забыл тему своего собственного дня рождения?

Он закрывает за собой дверь.

— Я забыл свое имя, когда увидел, что ты принесла мне дары языка, сисек и гноя ...

— Боже, ты хуже всех, — перебиваю я, несмотря на то, что внутри у меня все сжимается, а в животе порхают бабочки.

— Возможно, но тогда это ты крадешься по моей спальне. Почему ты здесь?

Ну и черт с ним. Как мне выйти из этой ситуации, не выглядя преследователем?

— Мэллори. Ответь мне. Что ты здесь делаешь?

Я колеблюсь еще мгновение, затем издаю сокрушенный вздох.

— Отлично. Я подслушивала, ясно? Я не хотела столкнуться с Лорел и Розалиндой, поэтому я пришла сюда, чтобы спрятаться, а потом я слушала их разговор, потому что они говорили обо мне. Счастлив? Я здесь не ради тебя.

Я встаю с кровати и собираюсь пройти мимо него, чтобы уйти, но он хватает меня за руку и разворачивает, прижимая к двери.

— Что ты здесь делаешь, — подчеркивает он, — на моей вечеринке? Насколько я помню, ты отклонила мое приглашение.

Его руки на моей талии, удерживают меня на месте, и я, затаив дыхание, смотрю на него снизу вверх.

— Я ... я пришла с Лони, — тихо признаюсь я. — Ее подруга позвонила и попросила подвезти, а потом Лиам пригласил меня войти, потому что хотел поговорить.

Те же черты лица, которые только что дразнили меня, застывают.

— Я понимаю. Итак, ты пришла с Лиамом.

Я качаю головой.

— Нет. Я пришла с Лони. Я столкнулась с Лиамом ...

Он хлопает одной рукой по двери рядом с моей головой, обрывая мои слова, но я не вздрагиваю. Меня поражает, как часто мы оказывались в таком положении. Я, прижатая к двери. Он, заманивающий меня в ловушку. Это что стало обыденным?

— Ты собираешься поздравить меня с днем рождения? — рычит он, меняя тему.

Я вздыхаю.

— С днем рождения. Теперь я могу идти?

— Где мой подарок?

Рука, все еще лежащая на моей талии, находит низ моей рубашки и поднимает ее, чтобы погладить кожу там.

— Ты никогда не говорил мне, чего хочешь.

Дорогой Иисус, я флиртую с ним. Кажется, я ничего не могу с собой поделать, но его прикосновения делает меня глупой. Его прикосновения всегда делают меня глупой.

Он наклоняется и шепчет мне на ухо: — Я хочу тебя, Мэллори. Голой и мокрой, кричащей мое имя, когда ты кончаешь на моем члене.

С моих губ срывается вздох. Его тепло и запах ошеломляют меня. От него пахнет виски и травкой, но есть еще тот восхитительный запах, который присущ только ему, и от которого у меня слюнки текут.

Однако осознание того, что он не трезв, действует на мое либидо, как ведро холодной воды.

— Ты под кайфом, — отвечаю я, отталкивая его. — Каждый раз, когда ты делаешь это со мной, ты под кайфом.

Он не занимался со мной сексом трезвым с осени.

Я закрываю глаза и прислоняюсь головой к двери, бормоча: — Я такая идиотка.

Я пытаюсь повернуться и оттолкнуть его плечом, чтобы открыть дверь, но он прижимает руку к моей груди, чтобы удержать меня на месте. Он смотрит на меня сверху вниз и выглядит таким ... усталым.

Таким усталым, что у меня болит грудь.

— Это ... это помогает мне немного поспать, — признается он низким рокотом.

Я делаю паузу. Я помню, что он страдает бессонницей. Это единственный недостаток во всем остальном совершенном боге, которым он является, но это помогает мне понять, что он человек.

— Ты...ты иногда спал, — говорю я тихим голосом, — когда был со мной.

Он кивает и прижимается своим лбом к моему.

— Ты права. Я действительно спал, когда был с тобой. Еще одна причина ненавидеть тебя.

Я могу сказать, что он лжет. Он все еще пытается держать меня на расстоянии, хотя все в нем, то, как его глаза закрылись, как будто он наслаждается мной, то, как он прижимается ко мне, как будто ничего не может с собой поделать, кричит о том, что он отчаянно хочет держать меня рядом.