Злодейка должна умереть

– Госпожа, – Лукреция подошла к беседке и поставила на стол поднос. Есть не хотелось. Однако отказываться от чая с большими кубиками льда и дольками лимона на дне Эва не стала. — Прошу. Вам обычно становиться плохо во время жары.

– Спасибо.

Чай вкусный и прохладный. Эва пила маленькими глотками и большую часть времени смотрела на клумбы с цветами. Слушала жужжание пчел, смотрела на бабочек с фиолетовыми крыльями и наслаждалась спокойствием. В поместье ей все еще некомфортно, постоянный страх сделать что-то не так или сказать не то, что нужно следовал по пятам. Приходилось балансировать на тонкой грани, сохраняя собственный характер и воссоздавая то, что она узнала о хозяйке тела.

Признай граф с графиней ее сумасшедшей, наверное, всем стало бы спокойнее. В этом мире нет психиатрических больниц и людей не сжигали, как ведьм во времена инквизиции. Самое страшное — ее отправили бы в монастырь. Однако Эванжелина Питтерс аристократка, дочь графа, владеющего несколькими прибыльными шахтами и маркизы, знаменитого в Иосе торговца. Ее бы просто отправили в дальнее поместье и забыли. Это было бы идеальным вариантом для Эвы, но она видела, как граф с графиней любили дочь. Они хотели вернуть ее.

– Вам пришли приглашения.

Лукреция достала из кармана передника несколько конвертов с восковыми печатями. Эва взяла конверты и покрутила их в руках. Одно из немногих, что ей нравилось в этом мире, так это внешний вид писем. Чистая бумага, восковые печати различных цветов, иногда с сухоцветами, аккуратный почерк с завитушками. Она прочитала имена отправителей и вздохнула. Все эти имена отправляли письма раз за разом и ни на одно Эва не ответила.

Обычно она их выбрасывала в огонь, не открывая. Ей совершенно не интересно, что писали люди, которые знали Эванжелину. Все письма, которые бывшая хозяйка тела трепетно хранила в одном из ящиков комода, она прочитала еще когда только попала сюда, чтобы понимать, каким человеком была дочь графа.

Эва бы и сейчас их выкинула сразу в огонь, однако Лукреция выбрала неудобное время. Да и интерес, который всегда удавалось подавлять, брал вверх. Взяв тонкий кинжал для бумаги, она аккуратно разрезала конверт и достала приглашение. Множество нежных слов, вопросы о самочувствии и приглашение на чаепитие. Почти все приглашения написаны таким тоном, что сразу становилось понятно — Эванжелина с ними хорошо общалась.

Прочитав все приглашения, Эва отложила их и сделала глоток холодного чая.

– Вы опять никуда не поедите? — осторожно поинтересовалась Лукреция, смотря на вскрытые конверты и неровно сложенные письма. — Вам было бы это полезно, госпожа. Обычно аристократки перед балом разъезжают по чаепитиям, чтобы познакомиться с другими благородными леди. Я беспокоюсь, что на балу герцогини Шервуд вы будете одни.

Поставив аккуратно чашку на блюдце, Эва покосилась на Лукрецию. Она слышала, что обычно служанки так не поступали. За такое пренебрежительное отношение, за то, что они лезли в жизнь господ без разрешения их обычно наказывали. Отправляли в темницу, лишали звания или били розгами, вымоченными в соленой воде. Так поступали многие аристократы просто потому, что прислуга должна помнить о своем месте.

Лукреция ничего плохого не подразумевала. Наверняка она и не видела ничего плохого в своих действиях, ведь ее не дрессировала главная горничная, Эва не была такой, как остальные аристократки. Не подразумевала ничего плохого, действительно беспокоилась, чем оправдывала себя в глазах Эвы. Поэтому она не накричала и не замахнулась, лишь прикрыла устало глаза.

– Не хочу. Все они понять прежнюю Эвнжелину и будут много требовать.

Чужих ожиданий ей хватало и в особняке Питтерсов. Граф с графиней каждое утро смотрели с надеждой и радовались как дети, когда Эва скупо им улыбалась. Клод смотрел выжидающе, будто подозревал ее в чем-то. Он был в своем праве, хоть Эве и было интересно, о чем он думал, ведь с лихорадки они ни разу не разговаривали дольше двух минут.

Если Эва приедет на чаепитие, то может возникнуть множество неловких ситуаций. От того, что она забудет этикет и где-то напортачит, опозорив семью графа Питтерса. До того, что ей придется отвечать на многочисленные вопросы друзей тела, играть роль человека, которого она не знала.

Лукреция больше не задавала вопросов. Молча забрала письма и принесла еще холодного чая с корзинкой свежих ягод и фруктов. Эва читала принесенную книгу по истории и подмечала смутно знакомые детали мира. Оказалось, что пусть отец Эванжелины и был графом, что в иерархии аристократов не было настолько большим титулом, но все равно имел большой вес на политической арене. Их род, как и род герцогини Шервуд происходил из императорской семьи.

Изучать династические деревья было одним из немногих, что доставляло Эве удовольствие.

– Эва!

Звонкий голосок разрезал тишину и уют, добавил живости в спокойную атмосферу. Эва медленно опустила книгу и повернула голову на топот маленьких ножек. За Мари, которая сжимала в кулаках сорванные ромашки, улыбалась широко и бежала к беседке, спешили служанки, приподнимая подолы платьев и тяжело дыша.

– Мари, ты же знаешь, что бегать опасно, – осадила ее Эва, но положила между страниц закладку и чуть повернулась. Благодаря этому Мари быстро подбежала и уперлась животом в ее колени, смотря снизу вверх.

– Но я же не упала, – недовольно отозвалась Мари, но сразу же широко улыбнулась и протянула несколько ромашек на тонких ножках. — Это тебе! Я увидела их и сразу вспомнила о тебе.

Эва посмотрела на жухлые ромашки и аккуратно взяла их из рук Мари. Улыбнулась невольно и ласково погладила ее по прямым, черным волосам.

– Спасибо. Они очень красивые.

Наверное, самые хорошие отношения у нее сложились с Мари. То ли та помнила сестру плохо, то ли просто в силу возраста, но она быстро приняла изменения. Улыбалась, подходила без страха, разговаривала так, будто они действительно были сестрами и называла ее «Эва» или «сестренка Эва», позабыв про Эванжелину. Эта детская непосредственность и то, что она ничего не требовала, быстро растопило лед.

Эва больше не раздражалась, когда Мари прибегала и просила прочитать сказку. Улыбалась невольно, стоило той спрятаться в ее комнате и шепотом попросить прикрыть перед родителями. Мари так трогательно прижималась к ее ногам и клала голову на колени, обнимала крепко вокруг живота, что сердце Эвы сжималось в груди. У нее никогда не было младших братьев и сестер, поэтому не представляла, как себя вести.

– Ты что тут делаешь? — с привычной детской непосредственностью спросила Мари и склонила голову к правому плечу, как воробушек. Хвостики с большими бантами накренились, а голубое платье с кружевами и пышным подолом выглядело как никогда милым.

– Читаю книгу, – ответила Эва и показала Мари обложку. Та скривилась.

– Опять скучные книжки читаешь, – скривилась недовольно Мари. Графиня уже нанимала для Мари учителей, но те учили ее лишь азам рисования, вышивки и этикета. Для остального она еще была мала.

Мари еще не посещала чаепития в силу возраста. Если Эва не ошибалась, то в следующем году, когда ей исполниться шесть лет, графиня сможет брать ее на мероприятия. Обычно во время чаепитий и приемов для детей аристократов подготавливали отдельную комнату, где формировалось новое поколение высшего общества, и дети знакомились друг с другом. Нередко, по словам Лукреции, на таких мероприятиях заключалась помолвка между семьями.