Злодейки не плачут 2

Дверь в кабинет была закрыта, я постучала два раза и, не дожидаясь ответа, вошла. Куратор сидел над какой-то книгой или журналом, он поднял взгляд, посмотрев куда-то мимо. А затем еще раз, словно только теперь разглядел меня по-настоящему. Не знаю, что конкретно нарисовало мое воображение в этот момент, но я явно вздрогнула и замерла, не зная, куда себя деть.

Холд улыбнулся, а затем вернул своему лицу привычное сухое выражение. Словно натянул маску, и я успела поймать тот самый момент, когда она защелкивается на последний замок. Очевидно, не зря потратила столько времени на кабинет чудес.

Хоть и мимолетная, но реакция куратора мне пришлась по душе. Потому что на миг, но я ощутила, что имею над ним власть.

На моей памяти Райзер Холд впервые расстегнул верхние пуговицы своей светло-песочной формы и растер шею, словно долго сидел в одной и той же позе.

Я так и не определилась, как относиться к нему. Он заботился обо мне, но для чего?

Насколько я помню, обычно стол его был практически чист и он им не особо пользовался. В этот же раз он был завален конвертами, и на многих из них, к своему ужасу, я разглядела сердечки. Нарисованные от руки или приклеенные из красной бумаги. Холд вздохнул, проследив за моим взглядом, и молча сгреб их в верхний ящик стола.

— Это что приглашения? — догадалась я.

— Некоторые студентки не теряют веры, что я пойду с ними на зимний праздник, — нехотя признался он.

— Будьте осторожны, если это студентки Розарда Белого, то в письмах может быть приворотная пыль, у нас такое пользуется популярностью.

— Правда?

— Да, особенно у Лекарского факультета.

Помолчав, я добавила:

— Когда вы учились, тоже пользовались такой же популярностью? Или все это аура недоступного куратора?

— В моем корпусе не было таких праздников, если вы про приглашения.

— Вот как? — я пожала плечами. — А у нас каждый год: зимой и весной у выпускников.

Внутри меня роилось неприятное чувство, что я хочу сжечь все любовные признания из ящика. Для начала хочу узнать, что они пишут, на что надеяться, а затем сжечь. Сури шептала, что мы можем сделать это хоть прямо сейчас, всего лишь нужно раздобыть спички.

— И что вы собираетесь разбить сердца всех этих несчастных? Сколько там писем, больше сотни?

— Я куратор, так что можно сказать это моя профессиональная обязанность, — он потер переносицу, а затем поднялся из-за стола.

— А если бы вы были способны выбирать, с кем бы пошли на праздник? — спросила и тут же прикусила язык.

Глава 13. Часть 6

Благо в этот момент Холд не смотрел на меня. И все же ответил он достаточно быстро:

— С девушкой, которая мне нравится.

Я не растерялась и тут же фыркнула:

— Думаю, многие дорого отдадут за то, чтобы узнать, какие девушки вам нравятся, господин куратор, — заговорщический тон должен был сделать из меня союзника, а не того, кто желает узнать чужую тайну. Хотя мне и, правда, было интересно, кто в его вкусе. Милые блондинки как Вельма, или яркие рыжие уверенные в себе красавицы как Летта? А может…

Я тряхнула головой и поставила свою сумку на парту, а затем приземлилась рядом.

Делать вид, что между нами не повисло напряжения, становилось сложнее. Особенно когда он подошел ко мне практически вплотную. Пахло цитрусовыми деревьями, нагретыми на солнце. Я позволила себе на секунду зажмуриться, как кошка, что нашла идеальное место на теплой скамейке в саду.

Неправильно.

Я не знаю ни одного из мотивов мужчины передо мной. Знаю только то, что я испытываю острое желание обладать им. Чтобы он смотрел исключительно на меня, не сводя взгляда, и больше ни на кого другого. Сердце колотилось в груди бешено, выдавая меня с потрохами.

Холд не спешил начать урок. Я слышала его дыхание, такое же неровное, как у меня. А еще я боялась открыть глаза, потому что не доверяла прежде всего себе. Или просто не желала видеть то, как он идеально контролирует себя. Как-нибудь в другой раз.

Как же хочется сорвать с него эту маску и посмотреть, что под ней.

Я закинула ногу на ногу, рассматривая носки его грубых ботинок.

— Ну а на праздник вы хотя бы пойдете? — спросила я.

— Это часть моей работы.

Частичная трансформация — это не больно. Внешне выглядит странно то, как удлиняются ногти, превращаясь в звериные когти, как кожа становится твердой, похожей на чешую. Такую руку, трансформированную по локоть, я подала Холду и он принял ее.

— Даже без паразита вы быстро учитесь.

Комплимент или нет, я так и не поняла.

Его ладонь сейчас была как моя ярко-красная, только значительно мощнее. Было странно держаться за руку подобным способом, и все же я чувствовала его тепло, огонь, что мечется внутри. Горячий, и только я могу его выдержать. Может все дело в этом? Меня просто тянет к нему как к идеальной противоположности?

Все же слова про «паразита» вернули меня в реальность.

— Вы знаете, кто это сделал со мной?

Холд сжал мою руку ощутимее.

— Вы умны, Тайрин, но сейчас будет лучше, прежде всего для вас, притвориться очаровательной глупышкой. И глупышка бы не стала задавать подобных вопросов. Впереди праздник, радуйтесь, наслаждайтесь, блистайте. Остальное оставьте тем, кто на вашей стороне.

— А на моей ли?

Я кокетливо затрепетала ресницами.

Тишина расползлась по кабинету. Были едва слышны чужие голоса, кто-то очень громко разговаривал и смеялся, проходя под окнами. Я же смотрела на Райзера Холда, не отводя взгляда, пытаясь различить на дне темных глаз хоть какие-то эмоции. Мне нужен был ответ.

Я смотрела в красивое лицо, столь притягательное для многих учениц Розарда Белого и не только. И все же только я сейчас к нему так близко. Если я соскользну с парты, то тут же окажусь в его объятьях. Я вцепилась пальцами в край столешницы. До боли. Уголки моих губ дрогнули, и я выразительно подняла брови. Браво. Маскировка высшего уровня. Словно не видно, что я сейчас борюсь с собой.

— Клянусь, что никому не позволю причинить вам вред. — Рука Холда стала вновь человеческой, как и моя.

И это словно было табу, он сделал шаг назад.

— Слова звучат нежно, а яд как нектар, влюбилась глупышка в того, кто предал… Знаете это стихотворение? Пару лет назад оно было очень популярно… Я как-то даже была на выступление этой поэтессы, — с парты я все же спрыгнула, заходив кругом по кабинету.

— Не думал, что вас интересует поэзия.

Мой мучитель же остался стоять на месте, не отрывая от меня взгляда.

— Не так чтобы интересует, — я пожала плечами. — Рик считал, что мне должно понравиться.