Злом за зло

– Твои дела плохи, Тобиус.

– Правда, ваше могущество? А я-то думал, что мои дела только-только пошли на поправку.

– Управители собираются взяться за тебя всерьез, потому что ты был последним, кто видел Шивариуса и эту треклятую книгу, о которой они не могут перестать думать. Уже готовят экспедицию на Ору, большую и хорошо снабженную экспедицию, которой будет приказано либо достичь цели, не считаясь с потерями, либо вмерзнуть в орийские льды насмерть. Сехельфорсус Чтец сообщил им, что не может прочитать твои мысли. Они сначала даже не поверили своим ушам, но в итоге это их еще больше заинтересовало. Сами управители могут скрывать свои мысли, но магистру от Чтеца не укрыться. Ты что-то знаешь об этом?

– Нет. Могу только догадываться.

– Не поделишься?

– Тогда весь смысл исчезнет. Мне помогли научиться этому, чтобы я мог хранить секрет.

– Хм. А что с Путеводной Нитью? У тебя ее действительно нет?

– Не чувствую с тех пор, как... с тех пор.

– Тобиус?

– Он убил меня там, наставник. Шивариус убил меня там, в зале совета. Моя Путеводная Нить подошла к концу.

– Это в высшей степени необычно. Не поделишься секретом чудесного воскрешения?

Тобиус молчал, он не смог бы предложить Никадиму ничего, кроме смутных подозрений.

– Теперь ты сам по себе являешься источником бесценных знаний, и мне страшно думать о том, на что управители пойдут ради них. Не все, конечно, хотят разобрать тебя на составляющие, но советом управляет Гаспарда, а он всегда поступает так, как лучше для Академии, не считаясь с интересами отдельных волшебников.

– Полагаю, с территории кампуса мне не выбраться?

– Сторожам приказано не пускать тебя ни по одному из пластов реальности. Не телепортируешься и по порталу не пройдешь.

– Понятно.

– Если бы я мог сделать для тебя что-то еще... Но ты же знаешь, влияние в кругах управителей я променял на достижение совершенства в собственном деле. У меня есть несколько верных учеников, Ломас, например, к тому же среди других магов тоже есть те, кто проникся к тебе уважением. За участие в войне, за разоблачение Шивариуса, за то... за то, что ты все-таки выжил. Эти пять лет не прошли бесследно, теперь Шивариуса боятся, он многое натворил, и ты - волшебник, который выжил...

– Чушь, я не выжил, - отрезал Тобиус, открывая глаза.
– Мотылек дракону не соперник. Я не выжил, и все тут. Вы действительно готовы устроить мне побег, рискуя статусом и жизнью, своей и других верных учеников?

– Готов, Тобиус. Твоя судьба, если ты останешься, представляется мне более ужасной, чем моя собственная, если помогу тебе сбежать.

– Я вам верю, но жертвовать собой не позволю. Ради меня уже жертвовали собой, мне не понравилось. Если хотите помочь, наставник, обратитесь к силе, которая стоит выше управителей Академии.

– Выше? Но выше них в Академии никого нет...

– Если ты маг, чтящий законы Джассара, то всегда есть кто-то, кто выше тебя.
– Тобиус поднял правую руку и посмотрел, как сжимаются в кулак и разжимаются его новые бронзовые пальцы.
– Найдите способ связаться с королем. Пусть Бейерон узнает, где я и в каком я положении, пусть призовет меня к себе, невзирая на возможные увертки управителей.

– Король? Но зачем ему делать это для тебя?

– Когда он был в изгнании, я служил его придворным волшебником и очень многое сделал ради моего опального сюзерена. Надеюсь, вернув себе трон и корону, он не забыл о моих заслугах.

Тренировки до четырнадцатого пота, до изнеможения, до белых пятен в глазах и до рева прибоя в ушах. Левая рука завязана за спиной, а правая крутит боевой шест, поднимает тело при отжиманиях, подтягивает к перекладине. Никадим Ювелир одарил его новой рукой, которая как живая осязала и подчинялась воле мозга. При этом она была прочна и сильна настолько, что могла перемалывать в пыль камни и не чувствовала боли.

Пять лет жизни и труда без одной руки наложили отпечаток на его тело - правая сторона мышечного корсета туловища и мышцы плеча деградировали на фоне переразвитой левой стороны. Теперь Тобиус изо дня в день возвращал правой руке прежнюю силу, регулярно посещал целителей, которые помогали ему выпрямить позвоночник и следили за общим состоянием. Он стал хорошо спать и порой, когда никого не оказывалось рядом, просто захлебывался смехом по причине отсутствия боли.

Однажды вечером серый маг посетил своего старого наставника и передал ему на изучение арбалет, взятый у лермазу, и чернокнижный меч, поднятый с тела кромарага во время путешествия по Оре. Никадим попросил вернуться за ответом через пару дней, как и было сделано. Когда Тобиус вернулся в кабинет-мастерскую, его трофеи лежали возле небольшого древнего алтаря, поставленного на письменный стол. Часть документов, амулетов, талисманов, деталей и грязной посуды, прежде захламлявшей стол, оказалась бесцеремонно сброшена на пол. К тому времени Никадим Ювелир уже закончил изучать артефакты.

– Порадовать тебя мне особо нечем, Тобиус. Эти артефакты были сделаны разными людьми в разное время и для разных целей. Они почти ничего не знали о своих хозяевах, ибо были сразу же переданы тем, для кого предназначались, и пробыли с ними до самого конца. Ты убил кромарага и лермазу?

– Пришлось.

– Мое тебе почтение. Я слышал о кромарагах, но лермазу - это что-то невообразимо более мерзкое...

– Сборщики душ, наставник. В дневниках знаменитого путешественника Николауса из Вихалиена они описываются как посланцы некромантов, которые приходят к должникам, не оплатившим услуги магов Смерти, и забирают души, жизненные силы, тела. В Вестеррайхе их не видели со времен Третьей Войны Некромантов.

– Тогда все логично. Болты к этому арбалету отлиты из серебра, но острия покрыты сталью для твердости. В серебро вплетены сильные чары, которые неразрывно связаны с самим арбалетом. Если хотя бы ранить человека из этого оружия, его душа немедленно будет вырвана из тела и переправится в арбалет. Однако в самом оружии нет никакого намека на духовное хранилище, он лишь проводник души.

– Сосудом служит сам лермазу.

– Будем думать, что так. Но это еще не все! Труп, у которого внутри засел такой вот болт, немедленно превращается в кадавра и начинает повиноваться воле того, кто владеет арбалетом. Жуткая богомерзкая машина смерти.

– А если болт изъять?

– Изъять? Ну, тогда, думаю, тело перестанет подавать признаки жизни или подобие оных. Однако заряд некротической силы немедленно ускорит распад органики. У некромантов всегда так, если они не держат свою силу под жестким контролем, она расползается вокруг, как трупная плесень, и делает то, что у нее получается лучше всего, - разлагает.

– А что меч?

– О, тоже мерзкая штука.
– Никадим посмотрел на двуручный клинок, в котором на первый взгляд не было ничего более опасного, чем острие и режущие кромки. Но лишь до тех пор, пока в перекрестье не угнездится маленький темно-сиреневый кристалл.
– Порождение дикой магии, напрямую связано с Тьмой, со старыми богами. Через кристалл они проникают внутрь меча и даруют ему силу разрушать все и вся, с чем столкнется клинок. Но живой человек долго им не помашет - меч разрушит его душу и превратить в тварь, название которой я силюсь подобрать.