ЗЛОВЕЩЕЕ СОКРОВИЩЕ

Глава 32. Еще два амулета

Ночь прошла спокойно. Отстояв свои положенные три часа, Аркадий разбудил полицейского, произведя таким образом смену караула. На утро решено было вставать в пять часов, и как только все были разбужены, всем было предоставлено пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок, и вся эта честная компания, состоящая уже из четырех человек, погрузилась в автомобиль и выдвинулась в сторону Московской области.

Интересующая их деревушка находилась в самой глуши Егорьевского района. Жилых домов она насчитывала не более десяти, все остальные были дачными. Про дом Шировой Агафьи Серафимовны пришлось спрашивать у местного старожила, которому минуло далеко за семьдесят. Худощавый, невысокого роста, старик, повидавший немало на своем веку, целый час силился вспомнить женщину, про которую его спрашивали путешественники.

Иван Дмитриевич к концу пути стал полностью пользоваться доверием Виктории, и она, приняв твердое решение, потребовала, чтобы его освободили от наручников. Чуть прихрамывая, все-таки арбалетные стрелы оставили свой вклад в способность передвигаться у этого человека, он сопровождал наших героев в обследовании деревни.

Как оказалось, она насчитывала четыре улицы: одну центральную, и три примыкающих. Две с поля, одна от леса. Вот на этой лесной улочке, со слов местного жителя, в середине и находился дом гражданки, некогда носившей фамилию Широва. Следуя по указанным им приметам, путешественники легко отыскали нужный им дом.

Весь деревянный верх этого строения полностью сгнил: в наличии осталась лишь каменное полуподвальное помещение первого этажа. Там красовалась отслужившая свой век, но еще довольно крепкая кирпичная печь. Часть ее трубы, служившая обогревателем второго этажа, развалилась, но сам каркас был еще целым. Все вокруг дома, в том числе и внутри, поросло бурьяном.

– Глядите аккуратней в высокой траве водятся змеи, - предупредил их старик, - в том числе и гадюки.

Это замечание показалось наиболее неприятным Виктории, и она высказала здравомыслящее решение, больше напоминающее просьбу:

– В таком случае нужно траву обкосить, чтобы безопаснее подобраться к дому. Дедушка, а не одолжите ли Вы нам ненадолго косу.

– Берите, только вернуть не забудьте, - было ей совершенно бескорыстным ответом.

Был самый конец лета, и былье достигло размеров, чуть ли не в рост с человеком. Косить было тяжело, создалось ощущение, что тоненькая коса вот-вот сломается, но та методично срубала чертополох, помогая соискателям продвигаться к дому. С непривычки расчищать себе путь пришлось на переменках. Даже Иван Дмитриевич прошел с режущим инструментом несколько метров.

Наши герои в ходе этого мероприятия создавали столько шума, что даже если бы в траве и находилась какая живность, то она, при таком волеизъявлении подобраться к дому, непременно бы расползлась и разбежалась. В общем через два часа усердной работы, к дому вела довольна широкая тропка, а в самом помещении можно было передвигаться, совершенно не опасаясь неожиданных встреч с представителями пресмыкающегося мира.

Тут встал главный вопрос: «Где искать?» Ведь в их ведении находились только голые кирпичные стены, да еще печь, в которой, к слову сказать, уже отсутствовали все металлические части, выдранные мародерами: метало-собирателями, оставившими только остов. Картаев ненадолго задумался, а потом уверенно произнес:

– Искать, думаю, нужно в печи.

– Почему?
– удилась Багирова, расширив и без того большие глаза.

– Потому что в той сказке, что в нашей семье рассказывали на ночь, была одна очень интересная фраза.

– И что это за фраза?
– в свою очередь, посчитал возможным, задать вопрос Королев

– «Бойтесь этих медальонов, лежащих в печи», - процитировал семейное предание Иван Дмитриевич, и тут же смущаясь от себя добавил, - но где они лежат, конкретно никто не знает.

– Ну что, тогда несите косу хозяину, - ни секунды не сомневаясь, в правильности принятого ею решения, торжественно провозгласила Виктория, - и начнем разбирать печь по кирпичику. Кто с этим не согласен?

Таковых не нашлось. Ковальский, заканчивавший с покосом, вызвался отнести инструмент хозяину. Семен же и их новый товарищ принялись отделять от строения кирпичи. Предусмотрительная предводительница, конечно же, в разрушительных работах не участвующая, не смотря, на это, дала довольно дельный совет:

– Вы бы разделись до трусов, а то поверьте мне сажа не отстирывается.

Откуда могла знать все это истинно городская жительница, для всех так навсегда и осталось загадкой, но работники не преминули воспользоваться ее советом, и оголились, оставшись лишь в нательном белье. То, что это было правильным решением, они поняли уже через час, когда дошли до печных каналов. Как и присоединившийся к ним Ковальский все были перепачканы сажей, и походили больше не чертей, чем на людей.

Виктория, глядя на них, силилась сдержать «душивший» ее смех, но это у нее слабо получалось, и нет-нет из очаровательного ротика вырывалось совершенно беззлобное хихиканье. На такие ее проявления эмоций, никто не обижался: сами кавалеры, продолжая работать, подшучивали над своим внешним видом. Повязки раненого Картаева через пару часов стали совершенно черными и требовали замены. Сам он, от напряги, на натруженные ноги стал хромать еще больше и заканчивать разлом печи пришлось двум участникам «концессии».

Постепенно кирпичная кладка приближалась к фундаменту, а искомых предметов так и не было обнаружено. Внезапно, когда уже разбирали последний канал, из рук Ковальского случайно – толи от усталости, толи так было кому-то нужно – выпал кирпич, ударившийся в самую гущу скопившейся на дне сажи. Поднялся ужасный смрад, от которого зачихали даже стоявшие в стороне больной и предводительница.

– Ты, что, Аркадий, совсем ополоумел что ли, - запротестовала Багирова, пытаясь уклониться от разносившегося по периметру дома черного облака, - здесь и так дышать не чем, еще ты играться вздумал. Давай прекращай, - и уже более снисходительно, понимая, что он это сделал не специально, добавила, - а то смотри, будешь наказан.

Поляк ничего не ответил на это замечание, лишь только печально вздохнул, осознавая, что в очередной раз допустил оплошность, отдалявшую от него любимую. Королев же, прочихавшись, и как следует протерев глаза, вдруг заорал, как будто ему открылся вход в преисподнюю:

– Тихо всем!!! Никому не двигаться!!!

Потом трясущимися руками, с лицом красным от перевозбуждения, что отчетливо было видно даже через покрывавшую его грязную маску, полез в самую гущу скопившейся на дне колодца копоти, как раз возле упавшего вниз кирпича. Бережно расшевелив черную массу, он извлек на свет Божий два золотых медальона, покрытые темным налетом. Отскребая его ногтями, опытный сыщик постепенно убедился, что с ними ничего не случилось. Место их захоронения располагалось на значительном расстоянии от основной топки, и проходивший через канал горячий воздух был не способен оказать на них какое-либо влияние, тем более, что находились они на самом дне, скрытые толстым слоем отходов продуктов горения.

Находясь на пике радостных эмоций, и подняв находку высоко над головой, Королев, показывая ее товарищам, объяснил это такое удачное стечение обстоятельств, ведь разбери они этот печной колодец до конца, и начни стряхивать сажу всю целиком, то в этом случае не исключалась возможность, что и монетки слетели бы вниз и вполне могли затеряться, так никем и не обнаруженные:

– Это большая удача, что Аркаша уронил на них кирпич, отколов таким образом часть сковавшей их застывшей грязи, и оголив светящийся уголок. Ведь если бы не это обстоятельство, то вряд ли бы мы смогли их найти. Они слетели бы вниз не замеченные.