Зловонючая долина

— А если не будет ни одного добровольца, мы назначим их сами! Потому что на всю вашу многомудрую ораву трёх лодок будет мало! Можете выбрать добровольцев посредством турнира в «камень-ножницы-бумага»! Я разрешаю.

— Ну я-то точно останусь! — хмыкнув, заявил Бур. — Только ты скажи: сколько там места в лодках?

— Откуда я знаю? Я их только в сложенном состоянии видел… — признался я, снова прокашлявшись.

— Васильев! Ты уже доброволец! — обрадовался Бур, вырвав разговорчивого парня из лап моих бойцов. — Метнись-ка на подъёмники, посчитай места!

— Яволь, странный человек, не имеющий права отдавать приказы! — согласился парень и кинулся к краю обрыва.

— Ладно, а чё там по оружию? — оживился геолог, поглядывая на сложенные в кучку револьверы и установленные шалашиком винтовки с ружьями.

— Бери, сколько нужно и что нужно! — посоветовал Грим. — Но лучше всего подходят «слонобои». Ими этих летающих тридварасов можно хоть с траектории сбить! А пуля их разве что замедляет слегка…

Снова заскрипел механизм подъёмника. Это Васильев отправился на своё первое боевое задание. Вообще-то в фактории его (подъёмник, а не Васильева, конечно) приспособили для набора воды в реке. Поэтому спуск и подъём проводились при помощи большой бочки. Однако нам удалось чуть повернуть стрелу, чтобы бочка приземлялась на берег.

— Вано! — закричал один из бойцов, оставленный на стене. — Вано! Наблюдатели!

— А ну тихо все! — рявкнул Пилгрим, и разговоры мгновенно затихли.

Только несчастная Эмили продолжала хныкать и бормотать одно и то же ёмкое английское слово, скрывавшее в себе пару десятков смыслов и направлений. Но нам её причитания не помешали. В воздухе действительно слышалось отчётливое жужжание.

— Ну всё, засекли нас, уроды, — сообщил всем Мелкий. — Сейчас…

Не знаю, чего он ожидал от дрона. Но реакция машинки оказалась выше всяких похвал. Маленький летающий шпион взревел не хуже ревуна в моей капсуле, шарахнул в темноту красными лучами, вспыхнул, как новогодняя ёлка…

И тут же получил пулю в корпус.

Однако его сигналы уже прозвучали в лесу на востоке. И можно было не сомневаться: осталось у нас не больше часа. Скоро роботы пригонят сюда штурмовую группу, чтобы отобрать у нас Большой Алтарь.

— Всё, шутки в сторону! — буркнул Пилигрим. — Народ, вытаскивайте взрывчатку для горных работ. Она теперь здесь ещё долго не понадобится. А нам надо её у стены заложить. Я займусь минами.

— Нам тоже тащить? — уточнил один из учёных.

— Само собой… Думаете, девятнадцать человек справятся со всем этим дерьмом? — удивился разведчик.

Эмили, похоже, услышала его слова и заменила одно ёмкое слово из английского языка на другое, не менее ёмкое. То, которое имело одно значение, зато массу оттенков. Преимущественно, от светло-бежевого до шоколадного.

— Вано, храбрая девушка-доброволец отчаянно требует выдать ей щит! — оценил её причитания Пилигрим. — Видимо, без щита лопата не канает!

— Выдайте добровольцу, что она требует! И что нам ещё нужно на Алтаре? Живо закупайте! Живо! Я его сейчас блокировать буду! — потребовал я.

Люди засуетились. Снова заработал подъёмник, а Васильев вернулся с докладом, что на лодках есть ещё семнадцать мест. И это прям самый максимум. В итоге учёные отправили в Алтарное только пятнадцать человек.

И их выбор мне понравился. В город эвакуировали несколько человек, получивших травмы в последнее время, а также девушек.

Всех девушек, кроме Эмили. Её я отпускать отказался.

— Почему? — удивился Бур. — Да пускай валит, дура…

— Не могу, Бур! Она называла меня земляным червяком… В смысле, похотливым кобелём! — отрезал я. — Должна же в приличном обществе быть какая-то ответственность за оскорбления?

— А не жестко ты её для приличного общества-то? — заметил Бур, указав на всё ещё сидящую на земле Эмили.

Она покачивалась всем телом взад-вперёд, без перерыва повторяя любимые английские ругательства. Видимо, пребывала в шоковом состоянии, не желая верить, что скоро будет настоящий бой.

— А какое с похотливым кобелём-то может быть приличное общество? — удивился я. — Только неприличное. А для неприличного всё нормально!

Я бы с удовольствием сказал всё это на английском: может, так до дамочки лучше дойдёт? Но, к сожалению, слишком плохо знал языки. А ведь говорили мне, что во взрослой жизни пригодятся… Особенно с зарубежными партнёрами.

Глава 26 Чрезвычайно боевая

— А-а-а-а!

— А-а-а-а-а-а!

— Уа-уа-уа-уа-уа!

— Духи Африки, зачем эти идиоты так орут?! — возмутился я.

— Не знаю, вождь. Может, хотят устрашить врага?

— Это роботы! Как их можно устрашить страшными криками? — не согласился я с заместителем.

— Тогда… Тогда, наверно, просто по традиции! — предположил тот.

— Дурацкие традиции, — ответил я. — Ничем не лучше, чем писать даты в дневниках, как дурацкие япошки делают!

Дневник Мфанафути, он же Лсихулу («Вождь»), он же Йини («Что?»)

Третий день моего шестнадцатого веселья!

— А как надо, Лсихулу? — поинтересовался заместитель.

— Я стал считать по дням от начала каждого весель… А ну пригнись!..

Я первым рухнул в сухую листву на дне леса. Следом упал мой новый и весьма смекалистый заместитель. А уже потом в листву попадали все эти приближённые придурки. Хотя им-то на кой? Шар-то в меня летел, а не в них, да?

— Тьфу… От начала веселья! — я сплюнул всё, что случайно налипло на губы, и встал с земли. — Жизнь настоящего ниггера должна состоять из двух периодов! В одном он постоянно воюет и веселится, а в другом — пытается найти себе веселье. И второй в дневники не надо записывать!

— Гениально, Лсихулу! — обрадовался мой заместитель, тоже вскакивая на ноги.

— Так!.. Что встали, черножопые позорища?! — рявкнул я на залёгших в овражек бойцов. — Кто командир?!

— Йини? («Что?») — спросил один из них, развернувшись в мою сторону.

И тут же получил пулю в лоб. Потому что слишком глупый.

— А ну в атаку, тупые ленивые недоноски! — рявкнул я, и весь отряд, потерявший командира, рванул в сторону противника.

— За Лсихулу!!! — заорал самый догадливый, бросаясь вперёд.

Следом потянулись и остальные. А я ткнул заместителя в бок и кивнул в сторону бегущего первым бойца:

— Запомни его! Сделай начальником десятка! Умный парень! Сумел в бою, сквозь страх, приятно лизнуть мою чёрную задницу!

Я люблю все свои прозвища и не люблю свое имя. Кто такой тупой и не знает зулу, я вам сам объясню: моё имя переводится как «снова мальчик». Хотя, помня своего батю, могу сказать, что пару плохих слов в документах пропустили…