Злюка

Она, красотка такая, решила остановить сразу всю ораву полярных мишек-переростков заклинанием заморозки…

Предугадать действие заклинания на эмунных к холоду монстров не взялся бы и Эдвардс, как это рассчитала Экуппа, Пройдоха не мог даже догадываться.

Однако мишки впали в такую всепоглощающую эйфорию, что не смогли не то, что сдвинутся с места, им не удалось даже повалиться на землю – они буквально растворились в своем внутреннем ледяном раю.

Дар Язвы выдохся, когда уже вооруженные до зубов Пройдоха и наемница перерезали местным охотникам дорогу к их метательным снарядам. Но тут же уже Эдвардсу пришлось включать свои способности, чтобы на пару секунд ускорить свою реакцию и реакцию Язвы. В результате еще оставшиеся на тот момент в руках метателей снежки миновали свои цели, не причинив им вреда. Другим оружием толпа не обладала. За исключением вождя и, видимо, его приближенного. Эдвардс хотел попросить наемницу просто обезоружить несчастного одурманенного вождя и заставить того сдаться, но не успел – Язва убила обоих вооруженных нападающих в один миг.

– Все, - тихо перебил я необычно разговорчивого Эдвардса, - дальше я хорошо все помню.

– Мишек жалко, - помолчав, сказал он, - нет, ты не подумай: на твоем месте я поступил бы так же, а, может, и всех бы прирезал! Но жалко. Они почти разумные…

Помимо своей воли я заскрипел зубами от злости. Причем, даже не могу сказать, на кого конкретно я злился! На Эдвардса, который, ни с того, ни с сего разнылся тут, как баба, над тем, чего уже не исправить? На Экуппу, которая не смогла изначально выбрать такое заклинание, которое обезопасило нас и не привело бы к геноциду местных полуразумных? На себя, за то, что сразу не перевел магический брандспойт в небо и не вызвал эту кошку-переростка?

Вот не знаю! Но злился я сильно.

– Но зато теперь я знаю, как они увели с собой Элизи, - теперь уже улыбаясь, продолжил Эдвардс, - амулет подчинения был мощный, но неперезаряжаемый. Под его воздействием девочка и пошла в джунгли. Скорее всего, она до сих пор считает, что идет не с похитителями, а, например, с нами. Во всяком случае, я бы так и сделал на их месте. Эту иллюзию сложно наложить, но относительно легко поддерживать. Амулет был практически разряжен и, в принципе, уже не нужен. А для подчинения едва проснувшегося разума местного вождя хватило бы и крошечного заряда.

– Элизи теперь сможет прийти в себя? – уточнил я, отвлекаясь от самоедских мыслей.

– Теперь у нее есть на это хотя бы крошечный шанс, - согласился все еще улыбающийся Эдвардс.

Тем временем мы приблизились к полосе джунглей и остановились буквально в паре шагов от невысокой, но плотной стены из цветов и папоротников. За ними же вовсю росли какие-то неизвестные мне деревья.

Эдвардс прищурился, всмотрелся в кроны деревьев и удовлетворенно кивнул.

– Удачный слой! – произнес он.
– У этих деревьев очень полезные для этих несчастных аборигенов плоды у нас есть шанс не просто вернуть сани, а еще и хоть как-то компенсировать им нехватку мяса после охоты.

– У них же остались снежки, - уточнил я, - сани мы вернем, охоте ничего не угрожает, разве нет?

– Медведи принимают дельное участие в охоте, - пояснил Эдвардс, - когда вся кампания подбирается к лежке гигантских моржей, каждый из обезьяночеловеков берет по два снежка и выбирает себе индивидуальную цель. Именно двойной заряд обеспечивает несколько секунд дезориентации моржа. За это время пара мишек должна добежать до застывшей жертвы и превратить ее в законную добычу. Потом уже оставшиеся снежки какое-то время летят не в цели, а по площади, настигая улепетывающих моржей. Как только медведи устремляются за случайно подбитыми целями, метание прекращается, чтобы не задеть своих. По какой-то причуде местной магии мишки очень уж восприимчивы к попаданию в них снежка.

– Наверное, по этой же причине на них так и сработала моя заморозка, - высказал я свою догадку.

– Вполне возможно, - согласился Эдвардс, - но я не договорил, потом часть добычи сваливают на сани, которые медведи тянут до стойбища. Другую часть туш поменьше свободные от упряжи звери волоком тащат в пастях, а какую-то часть, освежевав, просто оставляют неподалеку, потому что в местном климате мясо не портится, а других претендентов на него нет.

– Я не заметил никакой упряжи на медведях, - засомневался я.

– Не мудрено, - усмехнулся Эдвардс, - она же делается из их шерсти, поэтому и не видна на ее фоне.

Пройдоха явно хотел еще раз добавить, что ему жалко мишек, но удержался.

– Быстрее, - вместо этого сказал он, - Язва придет в себя минут через десять. За это время я соберу как можно больше плодов, а ты, поможешь мне загрузить их в сани, хорошо?

Конечно же, я был согласен. Вот только мне уже надоело мучиться одним конкретным вопросом. Попросив Эмму немного подождать нас на краю жаркой локации, чтобы ее нежные лапища перестали зябнуть, я убедился, что Язва спокойно и размеренно дышит. Потом одним прыжком догнал Пройдоху, штурмующего цветочно-папоротниковую стену, и выдал, наконец-таки, вопрос, от которого уже прямо-таки все чесалось в голове.

– Эдвардс, объясни, пожалуйста, чем обусловлена такая мешанина локаций? Поверить в то, что такое вообще может существовать почти невозможно. Но, раз уж я сам убедился в реальности этого явления, то, как вообще могут проходить подобные процессы? Где для этого берется энергия? С какой целью это вообще делалось и почему и кем продолжает поддерживаться?

– У меня есть один простой ответ на все эти вопросы, - усмехнулся в усы Эдвардс, - вот только боюсь, что он не удовлетворит твоего любопытства.

– Расскажу уже хоть что-нибудь! – буквально взмолился я.

– Все, что я знаю о первопричинах таких явлений, как эти джунгли, Черта, что мы не так давно умудрились пересечь, отсутствие Дара в месте ссылки и даже те холмы, что отделяют поселение от Черты – все это отголоски Великой войны прошлого. Когда весь мир объединился против белого зла и навсегда уничтожил его и саму память о нем.

– Ты был прав, - не смог сдержать я улыбку, - мое любопытство стало только сильнее.

Все еще улыбающийся Эдвардс повернулся ко мне, чтобы что-то ответить, но внезапно замер на одном месте и по его лицу пробежал целый ряд эмоций, которые я не успел или не смог распознать.

Ничего не говоря, он бросился в сторону и, пробежав метров тридцать, схватился за одно из деревьев и, издав дикий крик, замертво повалился на землю.

Глава 11

Разговоры о важном и личном

Естественно, я со всей прыти бросился к Эдвардсу, но подбежав к месту его падения, тут же выдохнул с облегчением – Пройдоха был жив и даже вполне здоров. Правда, находился мужчина в несвойственном ему состоянии – он плакал. Широкие мутные ручейки текли из его глаз и быстро терялись в районе висков ни то в густой седой бороде, ни то в волосах – трудно было разобрать, да и неважно это было. Важно было понять, нужна ли ему моя помощь и способен ли я вообще ее оказать. Но потом я, наконец, заметил, что под его усами все так же видна улыбка, да и вообще вся свободная от растительности поверхность его лица говорила об испытываемой восторженной радости.

– Она оставила отметину! – срывающимся дрожащим от счастья шепотом произнес Эдвардс. – Моя девочка их раскусила! Какая же она умница!

Логично было предположить, что отметина оставлена именно на дереве. Присмотревшись, я с удовлетворением увидел выжженный на коре оттиск правой детской ладони.

Забавно было осознавать, что маленькая девочка сама додумалась до того, чего требует давняя традиция от американских полицейских, останавливающих подозрительные машины – она оставила на видном месте свой отпечаток, догадываясь, что когда ее будут искать, то поймут, что идут по верному пути.