Змееносец

Неудачи в личной жизни он компенсировал на службе. Стремление навести справедливость никуда не делось, хотя внешне он его и не проявлял. Приговоры преступникам, которых он ловил, поражали его своей мягкостью. Многим подонкам, на розыски которых он тратил недели и даже месяцы, гуманные судьи, приняв во внимание сто одно смягчающее обстоятельство, назначали порой условное наказание, и эти выродки выходили на свободу прямо из зала суда! Он чувствовал себя Сизифом, вкатывающим на гору постоянно срывавшийся обратно в пропасть камень. Тогда его, уже закончившего заочно местный МВД-шный юрфак и получившего первую звёздочку офицера, перевели из патрульных постовых в оперативники и прикрепили сначала к автогруппе, а потом перебросили на ловлю наркоторговцев. Первое, что поразило его, когда он начал работать, так это спокойное отношение к делу двух его коллег. В месяц надо было раскрыть одиннадцать преступлений, таков был плановый показатель, аналогичный показателю предыдущего года. С палочной системой он сталкивался в патруле, но здесь его бесило то, что зная, где продают наркотики, он не мог порой пойти и задержать торговца, поскольку это повысило бы цифру, а значит, в следующем месяце пришлось бы ориентироваться уже на неё. Многих сбытчики, прекрасно зная это, разворачивали особо бурную деятельность именно в конце месяца, когда план у оперов был уже выполнен, и это сходило им с рук. Уже учёный, он слова не говорил против. Однако вскоре у одного их особо злостных барыг, пытавшегося сбежать от него в городском парке нырнув в пруд, и при задержании имевшего глупость схватиться за нож, оказалась в двух местах сломана рука, да так неудачно, что пальцы на состоявшемся через полгода суде так и не восстановили способность двигаться. Другой вообще предпочёл спуститься из окна пятого этажа своей квартиры, где он выращивал канабис, по связанным занавескам. Примерно на полпути узел развязался, барыга полетел на асфальт и остался калекой с повреждённым позвоночником. Третий самосуд едва не оказался для Малыгина роковым. Он искалечил осведомителя. Наркоман со стажем, сколовшийся до того, что без страха сдавал всех, кого знал, обманул его. Почему-то нарочно дал ложные сведения. Тогда он потерял над собой контроль. Он ударил всего два раза, но врачам пришлось проводить «наркоту» трепанацию черепа и откачивать оттуда жидкость. К счастью, тот не стал писать на Малыгина заявление, удовлетворившись отсыпанной ему из изъятых ранее «запасов» трёхмесячной порцией зелья. Коллеги с начальством мигом сообразили, что ветер дует в опасную сторону, и его на два года сплавили куда подальше – отправили учиться в Москву с перспективой последующего повышения. Если бы не память об отце – тоже милиционере, погибшем в перестрелке с бандитами в начале девяностых – его бы наверняка посадили.

После учёбы в Москве он оставаться не стал, хотя и предлагали. Вернулся в родной город. Пошёл вверх по однажды выбранной дороге. Со временем он научился контролировать свою несдержанность, привык носить маску. Прежний Малыгин теперь прорывался наружу редко. Как тогда – с бродячими собаками. А полгода назад он встретил ту, которую так долго искал. Встретил своё второе «я»: женщину, мысли которой были отражением его собственных. Он знал, что делит её с другими мужчинами, но не беспокоился по этому поводу. Его избранница казалась ему существом высшим, к которому не может пристать никакая грязь. Малыгин теперь чувствовал себя счастливым.

– Вот что, – вырвал его из воспоминаний голос Ясьянова, – у меня рабочий день. Прошу покинуть мой офис.

Хозин молча поднялся. Хайдаров последовал его примеру. Сам он поднимался из-за стола долго, двигаясь обдуманно неторопливо, чтобы оказаться последним.

– Проводи их, – нарочито громко сказала мужу Людмила. – Ещё прихватят с собой что-нибудь на память. От этих другого не жди.

При этих словах Хайдаров вскинул голову вверх, оскорблёно блеснув стёклами очков, и явно собирался что-то сказать, но Хозин взял его за локоть и вывел в офисный «предбанник», где они оставили свою верхнюю одежду под присмотром бдительной секретарши. Малыгин последовал за ними. В спину ему дышал Ясьянов.

Дождавшись, когда москвичи, застегнув куртки, выйдут на улицу, он повернулся в дверях к неотступно следовавшему за ним по пятам хозяину офиса. Тот выглядел очень довольным – своим отказом помочь следствию он как будто расквитался с полицией одним махом и за штрафы, и за приводы по хулиганке.

– Негритянка-то хорошо сосёт? – негромко, чтобы не услышала секретарша, поинтересовался Малыгин, наблюдая, как на роже бизнесмена тает по мере осознания выражение триумфа. – Ты не заразись от неё, смотри.

Ясьянов открыл рот, несколько секунд постоял так, с дебильным видом уставившись на стоящего напротив оперативника. Потом, не сказав ни слова, закрыл. Судорожно сглотнул.

– Презервативы используй, – посоветовал Малыгин и, развернувшись, вышел из офиса.

12.

Не получилось. Досадно.

Кто же мог предположить, что когда они втроём приехали на работу к отцу девочки, женщина, поднимавшаяся перед ними по ступенькам, окажется мадам Ясьяновой собственной персоной? Приспичило заявиться к мужу в офис прямо с утра. С секретаршей, что ли, хотела застукать? Не сидится бабе дома. Одного Ясьянова они бы дожали. Впрочем, судя по увиденному, жену он боится и вряд ли бы смог убедить её в необходимости дать согласие на беседу с дочкой. Ничего, получили бы от него принципиальное согласие, а там и до супруги доехали. Поодиночке они бы их уже сегодня уломали. Ну да что уж жалеть. Теперь с допросом девочки придётся посложнее. Принесла мамашу нелёгкая…

Такие совпадения иногда случаются. Подчас приносят удачу: застаёшь нужного человека на месте, когда он уже вставил ключ в дверь квартиры, чтобы уехать на полгода в командировку, или находишь нужную улику там, где её и не должно было быть. Любой отслуживший в полиции скажет вам, что многие преступления раскрываются случайно. Появляется некий «бог из машины» и даёт подсказку. Выглядит, правда, со стороны это так, будто преступников никто и не ищет, раз толку от всей этой беготни часто никакого. А это не так, далеко не так. Пазл без одной части в центре не собран, конечно, но и одна, даже самая главная деталь сама по себе мало что значит.

А бывают и неудачные совпадения. Как сегодня утром.

Подождите, куда? Нам же на Ленина. А, заправиться. Да, Игорь Фёдорович, давайте. Мы в машине подождём.

От простуды, похоже, всё-таки не уберёгся. В горле саднит. Это всё вчерашняя прогулка по местам боевой славы нашего разыскиваемого персонажа. Парк меня добил. Коттеджный посёлок и переулок около комбината, где нашли тело Емельяновой, более-менее расчищены от снега были, а вот парк… Яму с арматурой почти полностью занесло: одно углубление в покрытом ледяной коркой снегу. Но мне не арматура была нужна, хотя взглянуть бы на неё самому хотелось. Нужно было осмотреться: откуда было можно прийти на это место, куда уйти.

Погода паршивая. Около нуля, то таять всё начинает, то опять замерзает. В парке прохладнее, снег везде, а всё-таки умудрился провалиться, ноги промочил. И без толку. Парк, как и предполагал, когда докладную Рамиля читал, не парк, а край леса. Иди куда хочешь, на все четыре стороны. Проще всего предположить, что убийца Бишина пошёл кратчайшим путём прямо к ближайшим домам, к транспорту, теплу, цивилизации. Но простое решение не всегда самое правильное. Иные злодеи наоборот такие крюки и петли закладывали по дороге к месту преступления что твой заяц. Ума не приложить, как у них после подобных прогулок сил хватило своих ближних на куски кромсать. А кромсали. Человек, когда захочет вкус крови ощутить, становится опаснее любого дикого животного.

Впрочем, хватит философствовать. Сейчас первым делом пообедать. Около управы есть неплохая столовая. Потом позвонить патологоанатому и договориться о встрече. Если назначит на вечер, надо успеть по максимуму проехаться по местам, где работали убитые, поговорить с сослуживцами. Останется время – начать просматривать то, что прислали коллеги из смежных ведомств: все наличествующие у них данные по абонентам, которым звонили жертвы за последние полгода. Надо искать связи. Ещё заехать в гостиницу – запасной блокнот взять. Не могу пометки делать в чём попало.

Игорь, видимо, в очереди застрял. Всему городу именно здесь заправиться понадобилось, что ли?

Рамиль с заднего сиденья что-то спрашивает.

– … что делаем дальше?

И что ему ответишь?

– Работаем. Ездим по местам, где убитые часто бывали при жизни. Анализируем их связи. Продолжаем искать свидетелей. Находим и допрашиваем тех, кто мог эту мерзость сделать: отсидевших свой срок убийц, грабителей, людей с неустойчивой психикой. Проверяем их алиби. Ждём «бога из машины».

– Кого?

– «Бога из машины». В древнегреческих трагедиях, когда драматург заворачивал сюжет так, что сам не мог его распутать, он вставлял в концовку появление какого-нибудь бога, который всё разруливал.

– А почему из машины?

– Когда представление в театре шло, актёра, исполнявшего роль бога, спускали на сцену сверху как будто с Олимпа с помощью специального механизма.

– Это нечестно.

– Что именно?

– То, что проблему решали таким образом.

– Это жизнь. Она не бывает честной или нечестной. Если появится человек, который сообщит что-то важное, не отметать же нам его сведения только потому, что мы сами не додумались до разгадки.