Змееносец

А ещё подкупает карта. Обычная бумажная карта города. Когда я попросил Рамиля раздобыть карту, он даже не понял, о чём речь. Какую карту: банковскую, кредитную, скидочную? Узнал, что мне нужна карта города – полез в планшет. Я даже пояснять ему ничего не стал. А Малыгин просто молча открыл передо мной бардачок и достал оттуда карту Новомагнинска. Не новую, с пометками, сразу видно – рабочая вещь. Хорошо. Значит, мыслит как я. Это подкупает.

А нужна она для того, чтобы окинуть одним взглядом расположение мест, где были найдены убитые. На планшете не получится. Да я так до конца и не освоился со всеми этими гаджетами. Сапог в бою надёжнее.

Н-да, мало что можно из этого выявить. Парк, где нашли дирижёра, нет, концертмейстера, а-а, язык сломаешь, пусть будет для меня дирижёром – на одном краю города, примерно на семи часах, если представить очертания жилмассива как циферблат. Переулок имени покойной Емельяновой – около комбината, за рекой, ближе к центру, но от парка расстояние порядочное – больше двадцати километров. А садоводство Побегатики (какой идиот придумал такое название! Хотя там, наверное, раньше деревня такая была), где нашли второго убитого, о котором Рамилю рассказывала администратор, почти на противоположной от парка стороне – на двух часах, за местной кольцевой дорогой. Полный разброс.

Второй убитый, надо сказать, был тот ещё фрукт. Получить статью за распространение детской порнографии – заслуга перед судебной системой. Да ещё в конце нулевых. Плюс-минус сразу после окончания школы. Хорошее начало трудовой биографии. Судимость, интересно, снята была на тот момент, когда его «того»? Чёрт, не помню, сколько там судимость. Да неважно. Ему уже всё равно. Вовремя сел, недавно наказание за такие художества здорово ужесточили.

Скользкий тип. Да, в точку.

Отчасти становится понятно, почему убийства Бишина и этого Федотенко не связали сразу. Понадобилась смерть Емельяновой, чтобы заподозрили серию. У любого сотрудника правоохранительных органов к такому персонажу, как Федотенко, возникает, так скажем, стойкое предубеждение, как только он (сотрудник) открывает карточку-«усовку». Даже если наказание отбывал на «красной» зоне, вряд ли отсидка была лёгкой. У зеков сидельцы по таким статьям обычно пользуются, так сказать, повышенным вниманием.

Может, оттуда ниточка? Привет с зоны? А дирижёр? Он-то не судимый, ни в чём противоправном не замечен. Даже «административки» за всю жизнь всего две: неуплата алиментов и (ха-ха!) неправильный переход улицы.

Все трое, однако, были между собой как-то связаны. Возможное доказательство – телефона при мёртвом Федотенко не обнаружили. В показаниях молодая вдова описывала пропажу как достаточно стильную штучку – старая кнопочная «Верта», понтовая вещь. Интересно, перед кем это он понтовался?

Слабо, слабо. Что удивительного в том, что убийца ещё и грабитель? Утоляет свою жажду крови и заодно ещё и на жизнь «зарабатывает». Допустим, в телефонах могут содержаться какие-то компрометирующие материалы, по крайней мере, номера последних звонивших абонентов. А портсигар? Что могло быть такого компрометирующего в портсигаре? Косячки с марихуаной ручной выделки?

Надо будет ещё раз обзорную справку Рамиля в части Федотенко внимательно перечитать. А то просмотрел вскользь, пока Горева ждали. Начальник уголовного розыска – птица важная. Особенно в городе с полумиллионным населением. Это в Москве генералов пруд пруди, а на Крайнем Севере и лейтенант – персона уважаемее некуда. Лучше быть первым в Галлии, чем вторым в Риме. Главное – оказаться в нужное время в нужном месте. Здесь полковник это фигура. Такого стоило подождать, чтобы обстоятельно с ним поговорить, наладить отношения. Следователей оставил на потом. Полиция – к полиции, юстиция – к юстиции. Погоны с красным просветом – к погонам с красным просветом, с синим, соответственно, к синим. Комитетские следователи, правда, особая статья, не чета обычным, у них и погоны другие, и форма. Но я-то полицейский. Или по старому милиционер, это уж кому как больше нравится. Китель у меня остался в Москве, но просветы там на погонах красные. Значит, первым делом мне надо было познакомиться с Горевым. А уж потом ждать, когда он представит меня руководителю следственного органа. Именно в такой последовательности, даже если полковника после нашего с ним сегодняшнего знакомства я в жизни никогда не увижу. Чему, кстати, буду только рад. Ненавижу, когда вмешиваются в мою работу.

Итог: знакомство свели. Помощника из местных мне со служебной машиной выделили. Толкового помощника. Теперь, когда организационные вопросы решены, надо приступать к работе. Думать. Искать закономерности. Их, когда орудует «серийник», не может не быть. Пока налицо одна: у всех погибших что-то пропало. В двух случаях телефон, ещё в одном портсигар.

И даты. Последовательно идущие за собой даты рождения и смерти. Версия Рамиля про знаки зодиака. С неё всё и началось. Стрелец, Козерог, Водолей мертвы. Следующая жертва – Рыба. То есть человек, родившийся в период с 20 февраля по 20 марта. На календаре – 29 февраля. В такой день начинать – к добру или к худу?

А следующей жертвы быть не должно. Для этого я здесь.

Бишин, Федотенко, Емельянова. У всех схожие раны. У всех пропавшие вещи. У всех…

Как будто я что-то упустил. Только что?

Не могу ухватить мысль.

Старость.

Да, едем. Надо осмотреть все места, где нашли тела, лично.

9.

Солнечный свет, проникавший сквозь закрытое лёгким тюлем окно, приятно грел кожу. Хотелось выйти на улицу, поиграть в разбросанные около качелей на участке игрушки. Машинки её не очень интересовали, в них играл старший брат. Он в третьем классе. В этом году она тоже пойдёт в школу. Ей почти семь, скоро исполнится. В школу ей не хочется. Она и в детский сад не ходила, боялась. Когда её приводили в группу, она ревела не переставая до обеда. Мама теперь оставляет её с бабушкой. А бабушка живёт за городом. И здесь интересно.

Дом двухэтажный. На первом этаже комната с телевизором и кроватью, на которой они спят. Ещё есть кухня, а на кухне кроме плиты стоит большая сверкающая душевая кабина. Когда она останавливается перед ней, задрав голову вверх, кабина кажется ей космическим кораблём. И она мечтает (странные мечты для маленькой девочки, правда?) войти в неё и полететь в космос, к другим мирам. Она видела картинки в книге про космонавтов: звёзды, планеты. И смотрела мультфильм про Алису Селезнёву. Всё это ей очень нравится.

Ещё на первом этаже есть кладовка. Но кладовка, она – страшная; мимо полуоткрытой двери надо всегда пробегать быстро – вдруг оттуда высунутся и схватят. Кто именно «высунется и схватит» она представляет слабо. Чёрные руки или мохнатые щупальца. А вот кому они принадлежат, её воображение пока не может нарисовать. На следующий день рождения, через год, брат тайком от родителей покажет ей на ноутбуке сцену из «Властелина колец» – схватку Сэма с гигантской паучихой. Она будет визжать от страха, зажимая лицо ладонями и поглядывая на экран сквозь узкие щёлочки между пальцами. А потом ещё неделю не сможет нормально заснуть, с ужасом вспоминая омерзительные жвала и многочисленные глаза монстра. Тогда она поймёт, КТО мог высунуться из кладовки.

Второй этаж ей нравится намного больше. Всё помещение – это одна огромная комната, заваленная старыми игрушками, которые подарили ей добрые дяди и тёти. Ей невдомёк, почему мама так ругалась, принимая очередной пакет, и почему так часто говорила про помойку. Ей вообще невдомёк, почему мама так часто ругается. И кричит на папу. И папа кричит на маму. И говорит ей плохие слова. Однажды она повторила одно из услышанных ей слов в их же присутствии, и они начали вдвоём кричать уже на неё.

Они с братом иногда ссорятся из-за игрушек. Наверное, папа с мамой тоже ссорятся из-за них. Только игрушки у них взрослые. Наверное, они не могут их поделить.

И, наверное, поэтому она уже давно живёт с бабушкой, а маму со Славиком видит, только когда они приезжают к ней на выходных. Очень редко папа приезжает тоже. Своего старшего брата она обожает. Маме тоже рада всегда, хотя немного её боится. Папу она не любит и боится намного больше. Тем более что когда он приезжает, он почти всегда начинает придираться к бабушке. Та в ответ молчит и даже не смотрит в его сторону. «Всё в игрушки играют», – подтверждая её мысли, сказала бабушка однажды, глядя вслед отъезжающей от окна новенькой папиной машине, на которой родители с братом возвращались от них в город. «А какие у них игрушки, ба?» – спросила она тогда, глядя снизу вверх на выбившиеся из-под платка седые бабушкины волосы. «Дурные», – фыркнула та в ответ. «Поломанные?» – родилась догадка. «В голове у них поломано, – загадочно сказала бабушка, задёргивая штору. – Не стой босыми ногами на полу, сколько раз говорила. Не нравятся мне все игры эти, не доведут до добра».