Змееносец

Фраза была дежурной, но тем не менее приятной. Она подошла к мужу, поцеловала его в гладко выбритую щёку. Вот ещё, кстати, она никогда не видела его с бородой. Максимум – очень короткая щетина. Ещё один звоночек, который зазвонит, если её размеренной жизни будут угрожать перемены. Что и говорить, иметь мужа-педанта может и скучно, но безопасно.

– Что на улице?

– Каша. Как обычно.

– Московский февраль, что ты хочешь, – она поправила ему галстук, сняла с плеча несуществующую соринку. – Маринка сегодня всю ночь за компьютером сидела. Не каникулы между четвертями, надо высыпаться. Скоро экзамены. Поговоришь с ней?

На его лице не отобразилось ничего. Среднего роста, массивный, начинающий полнеть мужчина под пятьдесят, казалось бы, ничего особенного для тех, кто не знал его близко. Волосы на его голове уже начали редеть, и вообще он выглядел старше своих лет. Своё неудовольствие он не выразил никак, но по тому, что не донесённая до краешков губ чашка на секунду замерла в воздухе, она поняла: просьба была высказана не вовремя.

– Я сама, – торопливо поправилась она. – Это так, женские разговоры. Незачем тебя привлекать.

– Не в этом дело, – ответил он медленно, допивая кофе. – Меня могут отправить в командировку.

Она смотрела, как он идёт к раковине, намыливает чашку. Новость огорчила её. Как раз через четыре дня её день рождения. С годами она всё больше ценила проведённые вместе с мужем минуты. Запланировала поход в театр, хотела порадовать его и себя.

– Да? Когда? – вот один из неприятных аспектов его службы: командировка. Нечастый случай, но, увы, неизбежный.

– Может и сегодня, – он потянулся к лежащему на посудомойке телефону, снял со спинки стула пиджак.

Она хотела было спросить, надолго ли он может уехать, но осеклась. Предугадать было невозможно. Плакал, похоже, её театр. А жаль – новая постановка, так хотелось сходить посмотреть её именно с ним.

– Вернусь – поговорю, – коротко пообещал он уже из ванной. Раздались быстрые энергичные шуршащие звуки – он чистил зубы. Она прислонилась к косяку и смотрела, как муж сплёвывает пену, тщательно полощет рот. Ничего не меняется в их жизни. Хорошо это или плохо?

– В Ленкоме новый спектакль, – сказала она.

– Сходи с подругами, – он уже прошёл к двери и надевал ботинки. Подшутить над ним, что ли?

– Хозин, ты что, мысли читаешь? Так и хотела ведь.

Он ответил не сразу, застегнул пальто и тщательно повязал поверх него шарф.

– Когда живёшь с женщиной почти двадцать лет, научишься мысли читать.

– Не двадцать. Семнадцать.

– Восемнадцать. Ты забыла – мы с тобой год жили до свадьбы.

– Не забыла. Это ты забыл, – с этими словами она протянула ему его любимую кепку.

Усмехнувшись, он показал на торчащую из кармана пальто запасную шапку. Ах да, на той же оторвалась пуговичка, она вчера обещала ему пришить, и так и вылетело из головы.

– Я не забыл.

Ты-то ничего не забываешь.

– Хозин! – негромко крикнула она в удаляющуюся на лестничной площадке спину. Он обернулся, вопросительно посмотрел.

– А если я с мужчиной в театр пойду?

– А на здоровье, – губы его слегка раздвинулись в улыбке.

– Я ведь могу.

Пару секунд он разглядывал её оценивающим взглядом, потом вернулся. Она закрыла глаза, чувствуя, как её так знакомо обняли мужские руки, и подставила губы для поцелуя. От его дыхания пахло зубной пастой.

Открыв глаза, она увидела, что он разглядывает её лицо.

– Не можешь! – сказал он, и она рассмеялась.

Запирая за ним дверь, она подумала, что, наверное, он прав. Если живёшь с женщиной восемнадцать лет, поневоле научишься читать её мысли.

2.

Стеклоочиститель барахлит. Меняли, да косоруко, умельцы хреновы. Официальный дилер – тоже мне. Опять в ремонт отдавать? Нет уж. У Валеры знакомые есть, лучше у них. Бандиты, конечно, бывшие, не отстреленные в девяностые. Теперь бизнесмены. Автосервис держат в гаражах. И работают лучше, чем у дилера. По статистике машину чаще всего крадут после техосмотра. Вот и думай – к каким бандитам пойти: официальным или обычным? Менты – к преступникам, преступники – к ментам. Всё и все смешались.

Ну, проезжай давай. Опять кольцо стоит. Москва, Москва…

А если и правда сегодня отправят усилять провинцию? Пожалуй, так даже лучше. Тягостно дни рождения проходят в последнее время. Постарел я, что ли? Да, постарел. Ещё лет пять назад и в ресторан бы Вальку повёл, и в командировку рванул. Сейчас уже не хочется ничего. Осесть бы на даче на полгода, читать книги. В себе подразобраться – что дальше делать? Менять профессию? Под полтинник? И куда идти, в частные сыскари? Нет уж. Начальство пока не гнёт, уважают. В самом деле, заслуженный специалист по маньякам – ха! Тоже мне… Просто часто везло. С другой стороны, если везло, то почему именно мне? Потому что работал, вот почему. Носом землю рыл. Насколько Вербицкий был талантливее меня. Умнее. И где теперь? Неизвестно. Спился, наверное, окончательно. Не зря его выгнали тогда – как можно документацию по осведомителям доверять алкашу.

Успех – это всегда десять процентов таланта, остальное трудолюбие. Талант – он как дрожжи в тесте. Хороших пирожков без него не напечёшь, но сам по себе штука довольно неприятная. Попробуйте-ка есть одни дрожжи… Кто же про десять процентов сказал? Вертится в голове… Декарт, что ли… Нет, не вспомню. Память подводит на такие мелочи – вот что досадно. Подводит память. Ладно, это ничего. Главное, ширинку в туалете не забывать расстёгивать и штаны снимать – остальное не так важно.

Что за кретины опять у Соловьёва на радио в эксперты записались? Невозможно же слушать – такую чушь несут. Куда же делась хорошая музыка? А может, это тоже признак старости – человек становится всем недоволен. Хорошо хоть, что не бурчу как дед. Дед – пердулет.

А со стеклоочистителем надо что-то делать. Достаточно одно запустить – и через пару лет машина будет как помойка. Хорошо, что жена вторую покупать не хочет. В два раза было бы больше головной боли. Со школой устроились нормально – дочкам ходить недалеко. Через два дома. Некуда жене ездить. Хорошая она у меня.

Надо посмотреть, что за ухажёр у Маришки. Может, захватить её ноутбук на выходные к айтишникам? Пусть посмотрят. Она вроде к подруге на дачу собралась. Знаем мы этих подруг. Поставить на прослушку её, что ли? Послушать, о чём по телефону болтают. В семнадцать лет о чём дети говорят – о сексе, конечно. Дети. Взрослые уже. Меня выше. Главное, чтобы не забеременела, пока институт не закончит. А то и правда стану молодым дедушкой. Принесёт в подоле – вот папочка, берите и радуйтесь. С внучком вас.

Слишком много развелось таксистов. Прямо как в Каире. Вся Москва в жёлтых машинах. У нас хоть водят поприличнее.

Нет, хорошо сегодня еду. Почти добрался.

Смутное ощущение какое-то на душе. Как будто подзапутался в жизни, непонятно что дальше делать. Позвонить бы маме сейчас, посоветоваться. И позвонил бы. Если бы она была жива.

А, может быть, Ларисе?

Как будет выглядеть звонок первой жене двадцать лет спустя? Как у Дюма прямо: «Двадцать лет спустя».

В Костроме сейчас утро, разницы с Москвой по времени нет. Восемь с половиной. Вполне прилично.