Змеевик
Шрифт:
Голова Бекки поравнялась с моим плечом. Она сжала мою ладонь и мы вместе пошли по коридору, покачивая руками. Ей всегда нравилось вот так качать руками, но то, что кажется милым у шестилетнего ребенка, было немного странным для одиннадцатилетнего. Или я просто внезапно поняла, что скоро она станет выше меня. Если ее голова уже сейчас достает мне до плеча, то к тому моменту, как ей стукнет четырнадцать, она будет с меня ростом — прямо как Питер когда-то. Она может и не вырасти так сильно, как он, но я читала, что если взять рост мужчины и вычесть пять дюймов, то вы получите его рост в женском варианте. А если добавите к женскому росту пять дюймов, то это будет мужская версия. Не знаю, насколько это правда, но мне нравилась идея быть мужчиной в пять футов и восемь дюймов ростом (172 см.,
— Тетя Анита. — Ее голос был куда серьезнее обычного. Я ждала, что она продолжит свою мысль, но она молчала. Я уставилась на нее, пока мы шли в сторону номера, но она по-прежнему ничего не говорила. Она смотрела под ноги, пока мы шли, покачивая нашими руками взад-вперед, как будто не понимала, что делает это автоматически. Может, это просто ее успокаивало.
— Что такое, Бекка? — Спросила я.
— Тетя Дикси говорила странные вещи возле бассейна перед тем, как Питер увел ее.
Мой живот скрутило и я чуть не споткнулась на ходу. Мне не хотелось обсуждать произошедшее с Беккой. Чертовски не хотелось говорить с ней об этом, когда мы только вдвоем. Натэниэл куда лучше меня справлялся с детьми, а Мика на всех действовал успокаивающе. Одна из вещей, которую я усвоила, это что когда называешь кого-то своей второй половинкой или половинками, это вовсе не значит, что ты без них не целый. Это просто значит, что ваши сильные стороны простираются на разные сферы жизни. Обсуждать с одиннадцатилетней девочкой отношения, которых на самом деле не было между мной и ее папой… Черт, может, и не существовало нормального варианта обсуждения этой темы. Я просто чувствовала себя неуютно и хотела, чтобы мои мужчины оказались рядом. Конкретно в эту минуту я бы лучше столкнулась лицом к лицу с плохими парнями, чем обсуждала такие темы.
Я глубоко вздохнула и сказала:
— Какие вещи?
— Что вы с папой были… ну, как парень и девушка. Что вы встречались. Это ведь неправда?
Я была на сто процентов уверена, что Дикси выразилась совершенно иначе, но будем работать с тем, что есть.
— Нет, мы с Тедом не встречались.
— Это хорошо, потому что он может встречаться только с мамой, правда? — Она остановилась посреди коридора, все еще держа меня за руку, так что мне тоже пришлось остановиться. Она уставилась на меня своими искренними карими глазами — так откровенно, с такой надеждой услышать правду. Она практически не изменилась с тех пор, как ей было шесть. — Я о том, что ты ведь встречаешься с дядей Натэниэлом и дядей Микой, а они встречаются друг с другом. Но ведь это не то, что стали бы делать мама с папой, правда? Они ведь не встречаются с другими людьми?
— Все так, они моногамны.
— А ты поли… как его там. — Сказала она.
Я не сдержала улыбки.
— Полиаморна, да.
— Но папа с мамой не полиаморны, они моногамны.
— Да.
— Тогда почему мамина подруга говорила такие вещи?
— Я не знаю, почему она это делала.
— Она сумасшедшая?
Я вспомнила лицо Дикси.
— Если честно, я допускаю такой вариант.
Я обняла Бекку, прижимая свою щеку к ее макушке.
— Пойдем переоденем тебя во что-нибудь нормальное. — Сказала я.
— Можно я надену розовое платье?
— Только не говори, что ты привезла с собой лишь розовое платье.
Она отстранилась и улыбнулась мне.
— Одно розовое платье. Но у меня также есть розовые шорты, розовые сандалии и мои розовые ковбойские сапоги, а еще — розовые футболки!
Я рассмеялась.
— Тебе не кажется, что это перебор с розовым для одной поездки?
Ее улыбка стала шире и я встрепала ей волосы. Я рассмеялась и она присоединилась к моему смеху. Мы добрались до двери номера, все еще посмеиваясь. Я засунула руку в карман, чтобы достать карточку от двери.
— Почему ты никогда не носишь розовое, тетя Анита?
— Не могу сказать, что это мой цвет. — Сказала я, просовывая карту-ключ в дверной замок. Индикатор
загорелся зеленым. Я открыла дверь, и в этот момент из-за угла в коридоре раздался глубокий голос:— Я бы хотел увидеть тебя в розовом, Анита.
Я быстро втолкнула Бекку в номер, велев ей переодеться, и развернулась в дверях в тот момент, когда показался обладатель этого голоса. При росте почти в семь футов (213 см., в «Обсидиановой Бабочке» упоминается, что он выше Дольфа, чей рост 6’8 (203 см.), т. е. что-то в промежутке между этими двумя цифрами — прим. переводчика) его абсолютно лишенная растительности голова практически касалась потолка. Он оставил узкую черную вандейковскую бородку и усы. Это придавало его лицу форму и контраст, чтобы не только черные дуги бровей создавали на нем хоть какое-то подобие цвета. Некоторые женщины могли бы назвать его красивым, но я не рассматривала его в подобном смысле, потому что слишком хорошо его знала. Эти глаза были не просто темно-карими, как у детектива Ранкина. Они были черными, как у Ру с Родиной. Я задумалась, не было ли у него в роду уэльцев. Так или иначе, его взгляд меня слишком тревожил. Эти глаза были настолько глубоко посажены, что напоминали пещеры.
— Олаф. — Сказала я, и единственным, что удерживало меня от того, чтобы выхватить ствол, была Бекка, которая пыталась протиснуться мимо меня к порогу.
— Анита. — Произнес Олаф, глядя на меня почти голодным взглядом, словно он был львом, а я — газелью. Он, конечно, теперь верлев, но я-то не газель.
— Дядя Отто! — Выкрикнула Бекка и умудрилась проскользнуть под моей рукой, чтобы подбежать к большому человеку.
— Дядя Отто? — Опешила я, чуть не спросив: «Когда ты успел стать дядей Отто?».
Бекка бросилась к нему на руки так, словно он не был социопатом и серийным убийцей. Как маршал США, Отто Джеффрис, он, впрочем, никем подобным и не был. Я наблюдала за тем, как он подбросил в воздух маленькую девочку, и улыбка на его лице казалась чертовски искренней. Что за хрень здесь творится?
37
Он перехватил Бекку левой рукой, чтобы освободить правую. От его глаз не укрылся тот факт, что я почти схватилась за пушку. Я все еще не была уверена в том, что все делаю правильно, но как я не хотела обсуждать с Беккой любовные отношения ее отца, так и не горела желанием разбираться с ситуацией, в которой пристрелила бы дядю Отто прямо у нее на глазах, при том что он не сделал ничего предосудительного. Жертвы, на которые мы идем ради детей.
— Что за… что ты здесь делаешь, Ол… Отто?
— Меня пригласили на свадьбу. — Ответил он, улыбаясь Бекке. Она протянула руки, чтобы обнять его за крепкую, мускулистую шею. Я никогда не видела Олафа настолько нормальным и радостным, но я также не видела, чтобы он вел себя с Беккой подобным образом. Этому должно быть какое-то объяснение. Я была настолько заворожена происходящим, что не сразу поняла, что он сказал.
— Тед не предупредил меня, что ты будешь на свадьбе.
Он встал у порога и опустил Бекку на ковер.
— Ступай переоденься, как велела тебе тетя Анита, kleines M"adchen.
Благодаря бабуле Блейк я знала, что он назвал ее маленькой девочкой. Его голос чертовски подходил к этой улыбке, но Бекка не могла видеть его лица сейчас, когда он полностью сосредоточился на мне. В этом взгляде не было ничего дружелюбного или того, что подходило бы тому, кого называют «дядей».
Я стояла перед дверью в номер, а Олаф был в паре шагов от нее, сохраняя дистанцию, допустимую приличиями. Что бы он ни задумал, напугать меня он не хотел — пока что.
Бекка перевела взгляд с одного из нас на другого. Олаф все еще улыбался, и она не могла видеть его глаз, но то ли мой взгляд что-то выдал, то ли она вдруг почувствовала напряжение между нами.
— Все в порядке? — Неуверенно спросила она.
— Ага. — Сказала я.
— Конечно. — Мягко сказал Олаф, наполнив взгляд улыбкой, которая все еще изгибала уголки его рта, так что он казался дружелюбным гигантом.
— Иди переоденься, Бекка. Мы с дядей Отто поболтаем немного.
— Вы собираетесь драться? — Спросила она.