Змеиные боги
Шрифт:
После ночного кошмара собиралась она рассеянно. Дважды забывала консервы и воду на столе, не могла найти камеру, которая уже болталась на шее. И это было вполне естественно – она не любитель походов. Мысли отстраненно путались в клубок и были далеки от сборов. Чаще всего в них фигурировала коварная топь и собственная беззащитность. Идти туда было наивно и глупо, но она верила в лучшее. Когда Славик нетерпеливо выпихал её за двери, клятвенно пообещав поделиться носками, если Смоль промочит ноги, пути назад уже не было.
На уговоренном месте за деревней, где узкая тропинка нещадно зарастала бурьяном, их встретил деревенский мальчишка
– Плату вперед.
Одоевский возмущенно причмокнул пухлыми губами, цокнул языком. Но сторублевую купюру протянул – её тут же смяли детские пальчики. Этот мальчишка – единственный шанс пробраться к ведьминым курганам. Он их билет к хорошим снимкам. И билет этот оказался невероятно дешевым. Удивительно. Они никак не могли подумать, что поиск проводника сожрет ещё несколько дней. А может оно и к лучшему? Выходили ребята с рассветом.
Деревенские южного болота побаивались. Да, именно оно вело к селу соседей напрямик, пол дня пути без крюка, и ты пьешь терпкий чай из чужого самовара. Но если припирала нужда, они предпочитали идти в обход – через лес и узкое болотце, насквозь проросшее ягодными кустарниками. К ведьминой топи не желали даже указывать путь. Молодые передергивали плечами и сетовали на занятость, пожилые – радикально обзывали их дурнями и гнали прочь. Даже миролюбивая и снисходительная бабка Софья скрутила перед носом Елизарова внушительный кукиш.
«Я вам дорожку до затопок показать могу, где деревенские клюкву собирают. А туда, куда ты хочешь, сынок, нога наших не ступит. Хватит с нас смертей. Не за вас, дурней, за себя боязно. Чай притянете какую напасть с ведьминских курганов и забывай, что стояла тут деревушка Козьи кочи. И сами не ходите, потопитесь. Девка, тебе фотографии были нужны? Так у «клюквенника» и наделай, там тоже болото. Не такое опасное, но болото.»
Но чуму под фамилией Елизаров уже было не остановить. С видом демона-искусителя он сновал за нею следом, подкидывал в голову Смоль идеи для фотографий. Искрил гениальными вступлениями и подписями, яркими заголовками. Распевался соловьем, как замечательно было бы получить фотографии ведьминых курганов.
И она согласилась. Молча собрала портфель, сосредоточенно примерилась к высеченному из дубовой ветки длинному шесту, затянула покрепче шнурки ботинок. На её шее устроилась камера, на его – компас. Компас и длинные палки значительно упрощали путешествие. Первый не позволял заплутать в бескрайних болотах, вторые – не упасть в бочаг и не увязнуть в трясине.
Их проводник какое-то время сосредоточенно изучал купюру, задрав над головой и всматриваясь в водные знаки. Убедившись, что она подлинная – положил в карман грязно-салатовой куртки и застегнул для надежности.
– Ну что стоим, идемте дяди, тети.
Усмехаясь и переглядываясь, студенты пошли следом.
Сама она не смогла бы приметить узкую тропинку за цепью домов. Нехоженая, та оставалась едва заметной среди бурьяна из крапивы и репейника, рядом грозно топорщились широкие лопухи борщевика. Катерина переставляла ноги механически, не обращала внимание на скачущих по веткам
воробьев и посвистывающих малиновок. Голова оказалась забита.Её волновало поведение Бестужева.
Пару дней назад, когда ребята растопили баню и накрыли стол, когда под настойки пошло неспешное обсуждение работ, он не пришел. Возвращаясь в дом, Смоль обнаружила раздраженного друга одетым, он сидел над работой и недовольно сжимал челюсть.
Бестужев изменился, и она не понимала, что стало причиной этих изменений: всегда открытый, харизматичный и уверенный в себе, в последние дни он неожиданно одичал. В голубых глазах появился непонятный ей огонь, черты лица хищно заострились, он стал её сторониться. Не было больше расслабленных разговоров с головой, лежащей на её коленях – он игнорировал любые попытки контакта. Сжимал кулаки и задерживал дыхание, пока она беспомощно тянулась навстречу:
«В чем моя вина? Что я натворила?»
Она его не узнавала. Тот Саша сейчас шагал бы рядом, чужой – остался в избе вместе с Гавриловой, которой фото были не нужны – ей бы их Смоль не отдала.
– … мамке только моей не говори, дядь Слав, она мне уши надерет. А я то что? Только к болоту вас выведу, сам-то ни-ни. Ты вот смеешься, а там страшно, приезжал к нам какой-то ыколог со своей группой. Дык он там и остался, не нашли. – Алеша простодушно пожал плечами, подпрыгивая по тропинке молодым зайцем. Смерть для него была пустым звуком, оттого речи его были легкими и беспечными. Судьба погибшего мужчины ребенка не волновала.
А Катю эта новость насторожила, сморгнув пелену задумчивости с глаз она вклинилась в разговор.
– Он будет молчать, Леша. А что его группа говорила? Неужели опытные экологи смогли допустить такой несчастный случай?
Спина Павла впереди напряглась, он тоже прислушался к болтовне ребенка.
– А что они скажут? Говорят, что из-за газов каких-то мерещилось им всякое, вот он в топь и ухнул. Потом приезжало сюда много людей, всё выясняли что-то, взрослых спрашивали. Не нашли ничего и обратно поехали. Папка мой говорит, что на кикимор они наткнулись, а они обратно уже не пущают.
– Елизаров, Одоевский, может ну это всё? Давайте не будем заходить, с бережка вид сфотографирую и потом отредактирую, будет мрачнее мрачного?
– Катюха, нет в тебе духа авантюризма. Это же берег болотный, его любой дурак сфотографировать может. А мы курганы найдем, недавно дожди были, вот бы ручку или ножку вымыло – ты представь какой кадр. – Голос Елизарова мечтательно тянул слова.
Она представила. Замутило.
Группа прошла совсем немного, когда мальчишка замер на месте и неловко переступил с ноги на ногу. С хлюпаньем вытер нос рукавом. Больной Славик тут же это движение продублировал, вызывая у Кати и Павла широкие усмешки.
Большой ребенок. Другого и сказать нечего.
Они быстро поняли, что стало причиной этой заминки – глядя над головой Алеши, каждый из них видел болото. Исчез уверенный и юркий балабол, перед ними стоял испуганный ребенок, переминался с ноги на ногу. И косил, все время косил испуганными серыми глазами на мертвенно-тихую водную гладь, блестящую в ещё мелких лужицах впереди. Было сразу видно – отпустят и он задаст стрекача.
По словам его бабки идти нужно было с три версты, а там и курганы покажутся. Когда Славик уточнил как их узнать, тот лишь стрельнул в него глазами из-подо лба и бросил не по возрасту серьезное: «Их ни с чем не спутаете».