Змея и Крылья Ночи

Но Илана уже скрылась в своей спальне. Я проглотила все, что собиралась сказать, и снова погрузилась в ночь.

Глава

2

Дождь только начался, а он уже льет, как из ведра. Типично для Дома Ночи. Винсент часто шутил в своей сухой, сардонической манере, что в этой стране никогда ничего не делается наполовину. Солнце либо обрушивалось на нас неумолимой жарой, либо полностью скрывалось под многими слоями сумрачных, красно-серых облаков. Воздух был сухим и настолько горячим, что можно было поклясться, что он испепелит тебя заживо, или настолько холодным, что трещали суставы. Половину времени луна пряталась в дымке, но когда ее было видно, она сверкала, как полированное серебро, ее свет был настолько насыщенным, что делал впадины и холмы на песке похожими на волны океана — или на то, что я себе сама представляла.

В королевстве Ночнорожденных дождь шел нечасто, но, когда он шел, это был ливень.

К тому времени, когда я вернулась во дворец, я промокла насквозь. Мой путь вверх по склону здания был весьма непростым, каждый камень был скользким и покрыт водой, но я не в первый раз проделывала этот путь под дождем и не в последний. Когда я, наконец, поднялась в свою спальню, расположенную на высоте многих этажей над землей, мои мышцы горели от усилий.

Волосы были мокрыми. Я выжала их, отчего симфония капель брызнула на обитую бархатом скамью под окном, и я повернулась к горизонту. Было так жарко, что дождь вызвал серебристое облако пара над городом. Вид отсюда сильно отличался от того, что открывался с крыши в человеческом квартале города. Там под лунным светом виднелись глиняные блоки, представляющие собой картину из коричневых квадратов разных оттенков. Однако в сердце Сивринажа, на королевской территории Ночнорожденных, каждый взгляд переполняла роскошная элегантность.

Вид из моего окна представлял собой симметричное море волнистых изгибов. Ночнорожденные черпали свое архитектурное вдохновение в небе и луне — металлические купола, полированный гранит, серебро с витражами цвета индиго. Отсюда, сверху, лунный свет и дождь ласкали платиновый простор. Земля была настолько плоской, что, хотя Сивринаж был огромным городом, я все еще могла разглядеть дюны вдали за его стенами.

Вечность дала вампирам столько лет, чтобы усовершенствовать искусство темной, опасной красоты. Я слышала, что Дом Тени, расположенный за морем Слоновой кости, создавал свои здания так же, как они создавали клинки: каждый замок представлял собой замысловатый набор остроконечных шпилей, увитых плющом кровавого оттенка. Некоторые утверждали, что их архитектура — самая изысканная в мире, но я не знала, как кто-то может так говорить, если видел Дом Ночи так, как я, из этой комнаты. Он был потрясающим даже при дневном свете, и никто, кроме меня, не мог увидеть это.

Я осторожно закрыла окно и едва успела задвинуть засов, как раздался стук в дверь. Два стука, тихих, но требовательных.

Черт.

Мне повезло, что я не оказалась здесь всего на несколько минут позже. Было рискованно выходить на улицу сегодня вечером, но я не могла удержаться. Мои нервы были слишком напряжены. Мои руки должны были что-то делать.

Я поспешно сняла пальто и бросила его в кучу выброшенной одежды в углу, затем схватила халат и накинула его на себя. Этого будет достаточно, чтобы, по крайней мере, скрыть кровь.

Я бросилась через комнату и открыла дверь, и Винсент без колебаний вошел внутрь.

Он холодно и осуждающе осмотрел мою комнату.

— Здесь такой беспорядок.

Теперь я знала, что чувствует Илана.

— У меня были более важные заботы, чем уборка.

— Поддержание чистоты в помещении важно для ясности ума, Орайя.

Мне было двадцать три года, а он все еще читал мне нотации.

Я коснулась лба, как будто он только что сообщил мне информацию, которая изменила мою вселенную.

— Черт. Да?

Лунно-серебристые глаза Винсента сузились на меня.

— Ты дерзкая соплячка, маленькая змейка.

Никогда в его голосе не звучало столько нежности, как тогда, когда он оскорблял меня. Возможно, это означало то, что и Илана, и Винсент скрывали свою нежность в резких словах. Однако, во всем остальном они отличались друг от друга. Но, возможно, это место сделало всех нас такими. Научило нас прятать любовь в острых углах. Сейчас, по какой-то причине, этот упрек заставил мою грудь сжаться. Забавно, но именно такие вещи заставляют страх наконец-то вырваться на поверхность. Мне было страшно, даже если я знала, что лучше не подавать голос. И я знала, что Винсент тоже об этом знает. Я видела это по его ухмылке, когда он смотрел на меня.

Кто-то может подумать, что Винсент ничего не боялся. Так было долгое время. Я выросла, наблюдая, как он правил, как он завоевал абсолютное уважение в обществе, которое ничего не уважало.

Он был моим отцом только по имени. Возможно, у меня не было ни его крови, ни его магии, ни его бессмертия. Но у меня была его безжалостность. Он взращивал ее во мне, по одному шипу за раз.

Но с возрастом я поняла, что быть безжалостным — это не то же самое, что быть бесстрашным. Я постоянно боялась, и Винсент тоже. Мужчина, который ничего не боялся, боялся за меня — свою человеческую дочь, выросшую в мире, предназначенном для того, чтобы убить ее.

До Кеджари. Турнир, способный изменить все.

Если я выиграю, это освободит меня.

Или же я проиграю, и это погубит меня.

Винсент моргнул, и мы оба приняли обоюдное молчаливое решение не высказывать подобных мыслей. Он оглядел меня с ног до головы, словно впервые заметив мой внешний вид.

— Ты мокрая.

— Я принимала ванну.

— Перед тренировкой?

— Мне нужно было расслабиться.

Что ж, это было правдой. Просто я решила сделать это не отмокая в ванне с лавандой.

Даже это заявление было слишком близко к признанию реальности нашей ситуации, чтобы Винсенту было комфортно. Его рот искривился в усмешке, и он провел рукой по бледным светлым волосам.

Его фраза. Его единственная фраза. Что-то тяготило его. Это могло быть связано со мной и предстоящими испытаниями, или…

Я не могла не спросить.

— Что? — тихо спросила я. — Неприятности с Ришаном?

Он молчал.

У меня свело живот.

— Или с Домом Крови?

Или и с тем, и с тем?

Его горло дрогнуло, и он покачал головой. И все же этого движения было достаточно, чтобы подтвердить мои подозрения.

Я хотела спросить еще что-то, но рука Винсента опустилась на бедро, и я поняла, что он взял с собой рапиру.

— У нас есть дела поважнее. Всегда будет другой враг, о котором нужно беспокоиться, но у тебя есть только эта ночь. Идем.

ВИНСЕНТ БЫЛ таким же безжалостным тренером, как и правителем, педантичным и скрупулезным. Я уже привыкла к этому, но все же сегодня интенсивность его тренировок застала меня врасплох. Он не давал мне времени на раздумья или колебания между ударами. Он использовал свое оружие, свои крылья, всю мощь своей силы — даже свою магию, которую он редко применял во время наших тренировок. Казалось, он пытался показать мне, что будет, если король ночных вампиров захочет моей смерти.

Но опять же, Винсент никогда не сдерживался со мной. Даже когда я была ребенком, он не позволял мне забыть, как близко смерть. На любое колебание он клал руку мне на горло — два кончика пальцев прижимались к коже, имитируя клыки.

— Теперь ты мертва, — сказал бы он. — Попробуй еще раз.

На этот раз я не позволила ему добраться пальцами до моего горла. Мои мышцы кричали, уже уставшие от последней схватки, но я уклонялась от каждого удара, ускользала от каждого захвата, встречала каждый удар своим. И наконец, после бесчисленных, изнурительных минут, я прижала его к стене, приставив острие моего клинка.