Змея и Крылья Ночи

— Ты мертв, — прохрипела я.

И спасибо Матерь за это, потому что я бы не пережила больше ни одной гребаной секунды этого боя.

Уголок губ Винсента на мгновение скривился от гордости.

— Я мог бы использовать Астерис.

Астерис — один из самых мощных магических даров Ночнорожденных и самый редкий. Чистая энергия, которая, как говорят, исходит от звезд, проявляется в виде ослепительного черного света, способного мгновенно убивать в полную силу. Винсент владел ею непревзойденно. Однажды я видела, как он использовал его, чтобы сравнять с землей целое здание ришанских повстанцев.

Винсент пытался на протяжении многих лет научить меня владеть магией. Я могу сделать несколько маленьких искр. Жалкое зрелище по сравнению со смертоносным мастерством вампира из Дома ночи, владеющего магией или любого другого.

На мгновение от этой мысли, свежего напоминания о том, насколько я уступала воинам, с которыми мне предстояло столкнуться, у меня закружилась голова. Но я быстро отогнала эту неуверенность.

— Астерис не будет иметь значения, если я уже убью тебя.

— Ты была бы достаточно быстра? Ты всегда стараешься добраться до сердца.

Чтобы пробить грудную кость, нужно сильно надавить.

Я отмахнулась от нежелательного воспоминания.

— Больше нет.

Мой клинок все еще был прижат к его груди. Я никогда не была уверена, когда заканчиваются наши спарринги, поэтому никогда не отпускала его до окончания поединка. Он был всего в нескольких дюймах от меня, в нескольких дюймах от моего горла. Я никогда не позволяла другому вампиру подходить так близко. Запах моей крови был для них ошеломляющим. Даже если вампир хотел сопротивлялся, а они редко сопротивлялись, он не мог себя контролировать.

Винсент вбил в меня эти уроки. Никогда не доверяй. Никогда не уступай. Всегда охраняй свое сердце.

И когда я ослушалась, я дорого за это заплатила.

Но не с ним. Никогда. Он перевязывал мои кровоточащие раны бесчисленное количество раз, не показывая даже намека на искушение. Он охранял меня, когда я спала. Заботился обо мне в самые слабые моменты.

Так было легче. Я всю жизнь боялась, вечно осознавала свою слабость и неполноценность, но, по крайней мере, у меня была единственная тихая гавань.

Глаза Винсента изучали мое лицо.

— Очень хорошо. — Он оттолкнул мою руку. Я подошла к краю арены и поморщилась, потирая рану, которую он оставил на моей руке. Он едва взглянул на кровь.

— Ты должна быть осторожна, когда будешь там находиться, — сказал он. — Особенно с кровоточащими ранами.

Я сморщила нос. Богиня, он, должно быть, волнуется. Говорит мне такие элементарные вещи.

— Я знаю.

— Больше, чем обычно, Орайя.

— Я знаю.

Я глотнула воды из своей фляги, стоя к нему спиной. Мои глаза вместо этого следили за фресками на стене — прекрасными и ужасными картинами, изображающими вампиров с острыми зубами, корчащихся в море крови под серебряными звездами. Эти картины занимали всю комнату. Этот частная тренировочная арена предназначалась только для Винсента и его воинов самого высокого ранга, и она была отвратительно украшена, как и подобает месту, предназначенному для слюны, крови и пота. Под ногами лежал мягкий песок цвета слоновой кости, который каждую неделю заменяли из дюн. Фреска покрывала круглые стены без окон — единая панорамная картина смерти и завоевания.

Изображенные на нем фигуры были хиаджскими вампирами, с крыльями, как у летучих мышей, от молочно-бледного до пепельно-черного оттенка. Двести лет назад эти крылья были бы пернатыми крыльями ришанов, соперничающего клана Ночнорожденных, вечно сражающегося за трон Дома Ночи. С тех пор как богиня Ниаксия создала вампиров более двух тысяч лет назад, а некоторые утверждали, что и раньше, две фракции вели постоянную войну. И с каждым переломом, с каждым новым родом на троне эта фреска менялась — крылья рисовались и стирались, рисовались и стирались, десятки раз за тысячи лет.

Я оглянулась через плечо на Винсента. Он оставил свои крылья без прикрытия, что было редкостью. Обычно он убирал их с помощью своей магии, если только речь не шла о каком-нибудь дипломатическом мероприятии, где требовалось продемонстрировать свою силу хиаджа. Они были настолько длинными, что их кончики почти касались пола, и черными, настолько черными, что это противоречило природе, как будто свет просачивался в его кожу и угасал там. Но еще более поразительными были красные полосы. Багровый цвет стекал по его крыльям, как струйки воды, собираясь по краям и на каждом заостренном кончике. Когда Винсент расправлял крылья, они выглядели так, словно были нарисованы кровью, достаточно яркой, чтобы прорезать даже самую непроглядную тьму.

Черный цвет был необычным, но не редким. А вот красный цвет был уникальным. Каждый Наследник клана Хиаджа или клана Ришан носил две метки — красную на крыльях и еще одну на теле, которые появлялись после смерти предыдущего наследника. Знак Винсента находился у основания его горла, чуть выше ключицы. Это был завораживающий, витиеватый узор, напоминающий полную луну и крылья, обвивавший его шею спереди, пунцовый, яркий, как кровоточащая рана. Я видела его всего пару раз. Обычно он скрывал его под пиджаками с высокими воротниками или черным шелком, плотно и аккуратно обернутым вокруг шеи.

Когда я была младше, я как-то спросила его, почему он не оставляет его на виду. Он лишь серьезно посмотрел на меня и простодушно заметил, что неразумно оставлять горло открытым.

Этот ответ не должен был меня удивить. Винсенту было хорошо известно, что узурпаторы таятся за каждым углом, как за его стенами, так и внутри них. Каждый новый король, Хиаджа или Ришана, короновался на горе трупов. Винсент тоже не стал исключением.

Я отвернулась от картины, именно тогда, когда он негромко сказал:

— Близится полнолуние. У тебя должно быть еще несколько дней, но все может начаться в любой момент. Ты должна быть готова.

Я сделала еще один глоток воды. Во рту все еще был привкус пепла.

— Я знаю.

— Это может быть что угодно. Она любит… неожиданности.

Она. Мать ночи и тени, мать крови всех вампиров. Богиня, Ниаксия.

В любой момент она могла дать начало состязанию, который раз в столетие устраивал Дом Ночи в ее честь. Дикий турнир из пяти испытаний в течение четырех месяцев, в результате которого победителем становился только один, и он получал самый ценный приз, который когда-либо знал мир: единственный дар от самой Богини.

Вампиры со всего Обитрэйса съезжались, чтобы принять участие в Кеджари, привлеченные обещанием богатства или почестей. Десятки самых могущественных воинов из всех трех домов — Дома Ночи, Дома Тени и Дома Крови умрут в погоне за этим титулом.

И скорее всего я бы тоже так поступила.

Но они боролись за власть. Я же боролась за выживание.

Мы с Винсентом одновременно повернулись друг к другу. Он всегда был бледным, его кожа почти соответствовала его серебристым глазам, но сейчас цвет его кожи был нездорового оттенка.