Змея, крокодил и собака

Я попыталась спустить ноги с кровати. Сайрус подскочил ко мне и нежно, но твёрдо заставил меня вернуться назад.

– Амелия, если вы не прекратите свои выходки, я заткну вам нос и залью дозу лауданума в глотку. Вы только усугубите свою рану, если не дадите ей возможность затянуться.

– Вы правы, Сайрус, конечно, – согласилась я. – Но как дьявольски неудобно! Я и пошевелиться не могу, чтобы облегчить обуревающие меня чувства.

Как быстро он преодолел своё смущение, оставшись наедине со мной в комнате! Он сидел на кровати, его руки все ещё лежали на моих плечах, а взгляд был бездонно глубок.

– Амелия...

– Не могли бы вы оказать мне любезность и принести стакан воды, Сайрус?

– Через минуту. Вы должны выслушать меня, Амелия. Я не могу больше этого вынести.

Из уважения к чувствам, которые были (я убеждена) подлинными и глубокими, я не буду записывать слова, в которые он облачил их – простые и мужественные, как и сам Сайрус. Когда он остановился, я смогла только покачать головой и произнести:

– Мне очень жаль, Сайрус.

– Значит… надежды нет?

– Вы забываетесь, мой друг.

– Я не тот, кто может забыть, – отрезал Сайрус. – Он не заслуживает вас, Амелия. Оставьте его!

– Никогда, – ответила я. – Никогда. Пусть даже это займёт целую жизнь.

Это был драматический момент. Я верю, что мой голос и мой взгляд были убедительны. Я имела в виду именно то, что говорила.

Сайрус снял руки с моих плеч и отвернулся. Я мягко промолвила:

– Вы ошибаетесь, принимая дружбу за более глубокие чувства, Сайрус. Однажды вы найдёте женщину, достойную вашей привязанности. – Тем не менее, он сидел молча, его плечи согнулись. Мне кажется, что толика юмора облегчает сложные ситуации, и я весело добавила:

– Вы только подумайте – вряд ли у неё будет такой сын, как Рамзес!

Сайрус расправил широкие плечи.

– Ни у кого не может быть такого сына, как Рамзес. Даже если вы хотели меня таким образом утешить. Больше я не скажу ни слова. Могу ли я прислать вам Абдуллу? Судя по всему, если я этого не сделаю, вы свалитесь с постели и поползёте вслед за ним.

Он принял всё, как мужчина. Я и не ожидала от него меньшего.

* * *

Абдулла выглядел ещё неуместнее в моей комнате, чем Сайрус. Он хмуро изучал оборки и гофрировку с глубоким подозрением и отказался от предложенного мной кресла. Мне не потребовалось много времени, чтобы заставить его признаться, что он тоже обманул меня.

– Но, ситт, вы меня не спрашивали, – нашёл он слабое оправдание.

– Ты не должен был ждать, пока тебя не спросят. Почему ты сразу не пришёл ко мне? О, неважно, – нетерпеливо прервала я, когда Абдулла закатил глаза и попытался выдумать очередную ложь. – Расскажи мне. Что именно ты узнал сегодня днём?

Вскоре Абдулла удобно устроился на корточках на полу рядом с кроватью, и мы глубоко погрузились в дружескую беседу. В сопровождении Абдуллы, Дауда и Али (по крайней мере, у него осталось достаточно здравого смысла, чтобы взять их с собой), Эмерсон попытался узнать, куда исчезли таинственные туристы. Ни один лодочник не согласился бы переправить их через реку, и вряд ли бы кто-нибудь из них солгал – как невинно выразился Абдулла, «угрозы Отца Проклятий сильнее любой взятки». Это означало, что люди, которых мы искали, все ещё находились на восточном берегу. Странствующий погонщик верблюдов подтвердил это предположение: он видел группу всадников, направлявшихся в северную часть равнины, где скалы резко замыкались у реки.

– Тогда мы потеряли их, – продолжал Абдулла. – Но у них должен быть лагерь где-то на холмах или в верхней пустыне, ситт. Мы не поехали дальше, уже было очень поздно, и Эмерсон сказал нам возвращаться. Он выглядел очень довольным.

– Ещё бы, чтоб его дьявол побрал, – пробормотала я, сжимая кулаки. – Это объясняет внезапный интерес к пограничной стеле – всего лишь повод для исследования этой местности. И если повезёт – на что Эмерсон, очевидно, и рассчитывает – на него снова совершат нападение. Кроме того, он считает, что я вышла из строя и не смогу вмешаться в его идиотский план. Что ж! Подождём, пока он не увидит...

Почти незаметное дрожание бороды Абдуллы заставило меня прерваться. Он трогательно верит в абсолютную бесстрастность своего лица. Поскольку он также считает, что я владею оккультными силами, ему трудно скрыть свои мысли от меня.

– Абдулла, – сказала я. – Мой отец, мой уважаемый друг. Если Эмерсон попытается сегодня уплыть на лодке, остановите его любыми средствами, включая насилие. И если ты расскажешь ему о нашем разговоре...

Я сделала паузу для эффекта, понимая, что самыми ужасающими являются невысказанные угрозы. Кроме того, в голову не приходило никакой угрозы, которую я была бы в состоянии выполнить.

– Слушаю и повинуюсь. – Абдулла поднялся, изящно взмахнув полами халата. Официальная формула покорности произвела бы на меня большее впечатление, если бы он не пытался подавить улыбку. А затем он добавил: – Очень сложно, ситт, балансировать на лезвии ножа между твоими приказами и приказами Эмерсона. Он сказал мне то же самое час назад.

ГЛАВА 15

Мученичество зачастую

является результатом

чрезмерной доверчивости. ^[247]

На рассвете я поднялась и оделась – пояс с инструментами на талии, зонтик в руке. Мой боевой вид омрачала лишь незначительная деталь в виде бледно-голубого шерстяного шлёпанца на левой ноге. Опираясь на зонтик, я направилась к обеденному салону. (Лестница оказалась препятствием, пока я не подумала о том, чтобы подняться по ней в сидячем положении.)

Было меньше суеты и сетований, чем я ожидала. Кевин приветствовал меня понимающей усмешкой, а Сайрус слабо запротестовал, не закончив фразу:

– Амелия, я не думаю, что вам следовало бы... – Эмерсон посмотрел на бледно-голубой шерстяной шлёпанец, поднял брови, открыл рот, закрыл его и потянулся за следующим куском хлеба.

После того, как мы закончили, Сайрус ушёл убедиться, что ослы готовы. Берта, за которой следовали трое юношей, будто гусаки за хорошенькой гусыней, предложила взять с собой моё снаряжение, на что я с удовольствием согласилась.

– Минутку, Эмерсон, – сказала я, отодвигая стул от стола. – Я хочу поговорить с вами о Чарли.

Такого он не ожидал. Застыв и положив руку на спинку стула, он подозрительно взглянул на меня, наклонив голову.

– То есть?

– Он не сообщал вам о своей боязни высоты? О Боже, я боялась, что так и будет. Мужчины вечно...

– Он мне сказал, – перебил Эмерсон, нахмурившись. – Не представляю, на что он рассчитывал, становясь археологом. Гробницы существуют и в скалах, и пирамидах, и...

– Тогда всё в порядке, – перебила я, припомнив начало одной из пресловутых лекций Эмерсона. – Но издеваться над ним вчера было жестокостью.