Змея в гостиной

Мистер Несбитт, не склонный доверять даже викариям, не поленился подвезти преподобного Гиллинга до его убогого домика и прочел записку от неизвестной леди. Почерк был тот же самый, что и в письмах с требованием денег, адресованных мисс Соммерсвиль. Напуганный викарий понял, что угодил в какую-то неприятную историю, и без возражений вернул мрачному джентльмену конверт, как только тот объяснил ему, что оба они стали жертвами мошенничества. Мистер Несбитт заметил, как увлажнились глаза старика – воистину, преподобный Гиллинг едва не поверил в чудесное спасение своей церкви от разрушения и теперь был жестоко разочарован. Поддавшись несвойственной ему сентиментальности, мистер Несбитт вручил викарию чек на двести фунтов. К счастью для преподобного Гиллинга, он так и не узнал, какую именно сумму мог бы получить, и от всего сердца благодарил за помощь человека, которого посчитал жестокосердным мужем незнакомой благодетельницы, внезапно смягчившимся не иначе как по воле Отца небесного.

– Твой вымогатель оказался хитрее, чем мы могли предположить, – сказал дочери рассерженный проигрышем мистер Несбитт. – Должно быть, он подкупил кого-то из работников на почте и узнал о том, что за ним будут следить. Или же у него есть сообщники, которые наблюдали за дверью на почту и заметили моих людей. Я не могу объяснить происшедшее иначе.

«Если только этот человек не знал наверняка, что за тем, кто получит конверт, будут следить, – подумала юная леди. – Но каким образом он получил эти сведения? Не могла же Эмили рассказать кому-то о том, что замыслил отец!»

– И что же нам теперь делать? – спросила Джейн, и в голосе ее чувствовался испуг. Она так надеялась, что гнусная история с шантажом вот-вот закончится, и теперь испытывала тревогу и разочарование.

– Мы славно потрудились, уже половине графства известно, что ты – моя дочь, даже если вчера эти люди не слышали о нас. – Мужчина ласково улыбнулся, глядя на усталое лицо Джейн. – Теперь секрет этого человека ничего не стоит, и он не посмеет снова обратиться к тебе.

– Если бы не он, мы бы не узнали… – Девушка замолчала.

– О, дитя мое, не думай, что я не испытываю благодарности к этому незнакомцу за то, что нашел тебя, – поторопился Несбитт успокоить свою девочку. – Но он мог бы поступить по-другому, честно и открыто прийти к тебе или ко мне и показать письмо. Я по собственной воле вручил бы ему сумму, намного превосходящую те пятьсот фунтов, что тебе пришлось собрать! А грязные методы вроде шантажа я не выношу, пусть даже мне и приходилось порой прибегать к ним ради собственной выгоды!

Мисс Соммерсвиль подумала, что ее отец не нажил бы свое состояние, не используй он особенные приемы, свойственные деловым людям во все времена, но не собиралась осуждать его, ведь и ее помыслы отнюдь не всегда были чисты.

– Тебе сейчас приходится очень тяжело, милая, не нужно переживать еще и из-за жадного негодяя, – продолжил мистер Несбитт. – Если он вдруг еще раз напишет тебе, я перетрясу весь Лондон до последнего камня, чтобы найти его!

Джейн улыбнулась, хотя и знала, что отец не шутит и вполне способен осуществить то, что задумал. Она – послушная дочь и постарается не вспоминать более о происшествии с викарием Гиллингом. Ей хотелось поговорить с отцом о другом.

Два знакомых семейства не пригласили ее на бал и на обед, но, словно возмещая ущерб, нанесенный ее гордости, с ней был подчеркнуто любезен один из гостей Блэквеллов, холостяк, обещающий в недалеком будущем превратиться в богатого наследника. Джейн находила молодого человека достаточно привлекательным и неглупым, но предпочитала узнать о нем побольше. Что, если разговоры о наследстве на самом деле уловка, которая должна привлечь к нему внимание девушек с хорошим приданым?

Мистер Несбитт ничуть не был удивлен просьбой дочери навести справки о мистере Уэстлейке – Джейн ни за что бы не совершила такого опрометчивого шага, как помолвка с человеком, о котором почти ничего не известно. В отличие от бедняжки Флоренс старшая дочь Несбитта была практичной особой и не стеснялась проявлять эту практичность.

Сейчас, в разговоре с подругой, Джейн заново переживала постигшее их с отцом разочарование. Эмили постаралась утешить ее.

– Я думаю, тебе нужно забыть как можно скорее и о вымогателе, и об обоих своих дядюшках. Все не так уж плохо, как тебе кажется, дорогая. Ты увидела, кто является твоими истинными друзьями, а таких намного больше, чем тех, кто, подобно миссис Феллоуз, с презрением отворачивается от тебя.

– Примерно так я и думала. – Мисс Соммерсвиль должна была согласиться, что с каждым днем соседи привыкают видеть в ней дочь мистера Несбитта, пусть и не прекращают болтать об этом. – И все же мне не было так тяжело уже очень давно. Я чувствовала себя так, пожалуй, когда Ричард проиграл столько, что нам нечем стало платить слугам…

– Тогда ты лишь теряла, а сейчас ты приобрела намного больше, чем утратила. Разве можно сравнить какие-то сплетни и пошатнувшуюся репутацию с тем, что у тебя теперь есть любящий отец? Я уж не говорю о том, что он богат.

– Конечно же нет! И это спасение для меня. Будь мистер Несбитт беден, от меня отвернулась бы и половина тех, кто сейчас продолжает приглашать меня к себе, хотя и находит мою историю выходящей за грани приличия.

– Полно, Джейн! Уже к Рождеству все забудется, я уверена в этом. Обязательно случится что-то, что породит новые сплетни, и вас с Ричардом оставят в покое, как было уже не раз! – Леди Гренвилл была уверена в том, что говорит, – о ней самой и ее фальшивых бриллиантах соседи позабыли тотчас, как только узнали о родстве мисс Соммерсвиль и мистера Несбитта.

– Должно произойти что-то невероятное, чтобы о Соммерсвилях перестали болтать. – Джейн знала, что подруга права, но как пережить это время? – Пожалуй, только какое-нибудь очередное убийство отвлечет наших соседей от тайны моего рождения!

Эмили поморщилась, слова Джейн показались ей дурной шуткой…

12

Ноябрь с его ледяным ветром и серым, наводящим смертную тоску небом подкрался едва заметно. Эмили не любила это время, ей не хотелось покидать свое кресло у зажженного камина, но ее больная нога ныла даже в тепле, и леди Гренвилл злилась из-за того, что даже болтовня маленького Лори и визиты друзей не поднимают настроения. В прошлом году она провела половину ноября на курорте, новые лица и морской воздух казались ей если не лекарством от боли и хандры, то хотя бы возможностью отвлечься. А сейчас она чувствовала себя словно бы постаревшей, болезненной матроной, которая живет заботами своих друзей, потому что в ее собственной жизни ничего не происходит. Одни лишь бесконечные чаепития и разговоры о делах торнвудского прихода.

Она обрадовалась, когда лорд Гренвилл вспомнил о поездке в Лондон. Месяц назад Уильям говорил о намерении своей бабушки побывать на новой постановке «Ночи ошибок», и, как оказалось, планы леди Пламсбери до сих пор оставались прежними.

Эмили нечасто бывала в театре, и сегодня она получала удовольствие от всего, что она видела и чувствовала, – элегантно одетые зрители, удобная ложа, шампанское в тонком бокале, которое принес ей в антракте Уильям. Само присутствие мужа рядом, на расстоянии, равном лишь промежутку между креслами, доставляло ей волнительную радость.

Постановка ей тоже понравилась, несмотря на критические замечания старой леди, ожидаемые и даже, вполне возможно, справедливые. Знакомые тут же засыпали Гренвиллов и леди Пламсбери приглашениями, и за две следующие недели Эмили провела дома лишь три вечера. От лорда Гренвилла не стоило ожидать, что он погрузится в пучину светских развлечений слишком глубоко, и леди Гренвилл нередко выезжала одна, но она не испытывала обиды или сожалений, только они были совсем легкие, о которых не стоило даже упоминать на страницах ее дневника.