Змия в Раю: Роман из русского быта в трех томах

Из прачечной вырывался пар, оттуда доносились разнообразные звуки: шипение горячей воды, шорох белья в кадке, монотонные удары деревянного валка и веселый дуэт двух звонких женских голосов. Феофан прислушался. Это была Алена, разговаривающая со служанкой священника. Молодой человек отворил дверь и оказался в облаках густого пара, среди которых подобно теням преисподней двигались две крепкие девичьи фигуры.

— Что вам здесь нужно, господин Менев? — крикнула Алена, приостановив работу и уперев левую руку в бок. Одетая в груботканую сорочку и крестьянский корсаж, в белой косынке, из-под которой выбивались тяжелые светло-русые волосы, девушка приоткрыла рот, сверкнув двумя рядами драгоценных жемчужин, и в этот момент чрезвычайно понравилась незваному гостю. Он доверчиво приблизился к ней и сказал:

— Мне просто захотелось посмотреть, что вы делаете.

— Это не зрелище для молодых господ! — воскликнула она. — Вы нам мешаете, уходите же, мне стыдно стоять перед вами в таком виде.

— Почему же, Алена? Вы выглядите прелестно…

— Лучше не задерживайте меня, — быстро возразила она, — иначе мы и вас выстираем.

Обе девушки залились громким, грубым смехом, который, как ни странно, Феофану очень понравился.

— Какая вы сегодня задорная, Алена, — влюбленно проговорил он и двинулся к ней.

— Не подходите ко мне слишком близко! — воскликнула она, всплеснув руками. — Я мокрая, как губка.

— Я все же отважусь, — пробормотал он, — уж больно вы симпатичная…

Она брызнула ему в лицо водой, но это ее не спасло. В следующую секунду Феофан обнял Алену и поцеловал в губы. Девушка молча это стерпела.

— Безобразие! — только и пролепетала она, а затем, с наигранной яростью зачерпнув мыльной пены, окропила его с головы до ног. Теперь он со смехом отпрянул. Это придало ей смелости, она схватила мокрое полотенце и принялась охаживать им Феофана, а потом победно прогнала во двор.

Когда он, уже стоя снаружи, промокал себя носовым платком, Алена открыла окно.

— Уж если вы, дерзкий человек, украли у меня поцелуй, — крикнула она, — то в следующий раз, по крайней мере, привезите мне книги! Я у вас видела замечательные истории.

По возвращении Феофана в Михайловку Зиновия сразу спросила:

— Ты поцеловал ее?

— Трижды, тетя.

— О! Ты прекрасный ученик!

Назавтра, во второй половине дня, Феофан опять поскакал в усадьбу священника. Бог Амур проявил к нему благосклонность, посеяв раздор между двумя супругами-крестьянами, которые теперь в канцелярии церковного прихода упрямо сопротивлялись попыткам Февадии их примирить. Священник же, присутствовавший при этом, сидя в кресле, сосредоточенно изучал карту звездного неба. Данила с Василием отправились в близлежащий лес, чтобы пострелять волков или лисиц — с одним ружьем на двоих, поскольку другого огнестрельного оружия в доме не было. Феофан застал Алену в кухне. Она раскраснелась, стоя у печи и помешивая на большой сковороде квашеную капусту.

— Вы опять явились? — проговорила она, насмешливо поднимая уголки губ.

— Я принес вам книги.

— Очень обязана. — Алена взяла их и спрятала в кухонный шкаф. — Но вы ведь прибыли сюда не для этого.

— Вы удивительно проницательны, — заметил Феофан. — Разумеется, я приехал ради вас.

— Стало быть, теперь вы, видимо, хотите познакомиться с черпаком! — весело воскликнула она.

— Если я удостоюсь вашего поцелуя, можете угостить меня хоть метлой.

— Что это вы себе вообразили, господин Менев? — ответила Алена. — До сей поры вы меня в упор не замечали, а теперь так нежданно-негаданно…

— До сей поры вы, Алена, еще были ребенком, а теперь вы красивая женщина.

Она залилась ярким румянцем и молча склонилась над плитой, а Феофан подошел к ней сзади и тихонько поцеловал в затылок. Алена восприняла это спокойно.

— Теперь вы довольны?

— Да.

— Тогда уходите, иначе тетушка меня выбранит.

Она проговорила это, не глядя на юношу, и, лишь когда он уже стоял у порога, бросила в его сторону мимолетный, но ласковый взгляд.

Вечером священник с женой и сыновьями пожаловали в Михайловское поместье.

— А где Алена? — поинтересовалась Зиновия.

— Она занимается изготовлением рождественских яслей, — ответила Февадия.

Феофан незаметно выскользнул на улицу и пешком поспешил в церковную усадьбу. Во дворе он увидел служанку, которая начищала ваксой огромные сапоги священника.

— Барышня у себя в комнате, — сказала она, — а больше здесь сейчас никого.

Феофан миновал сени и без стука вошел в светелку, где за большим столом сидела Алена и как раз золотила звезду, которая должна была парить над яслями.

— Я знала, что вы придете, — спокойно и решительно произнесла она. — И так даже лучше: мы сможем объясниться без помех.

Феофан присел на сундук, стоявший возле стола, и взял ее руку.

— Мне для работы нужны обе руки, — сказала она.

— Давайте все же сперва поговорим.

— Хорошо. Итак, чего вы добиваетесь? Вы доставите мне неприятности, если будете продолжать в том же духе. Шутите свои шутки с какой-нибудь другой девушкой.

— Для меня это серьезно, Алена, — пробормотал он. — Я люблю вас, люблю всем сердцем.

— Красивые слова.

— Я говорю правду, и если вы не можете быть добры ко мне, то лучше скажите сразу, не мучьте меня напрасно.

Алена посмотрела на него и потом опустила голову на нежно вздымающуюся грудь.

— Мне уйти?

Она не проронила ни слова.

— Вы меня ненавидите?

— Вовсе нет.

— Но ваше сердце, верно, принадлежит другому.

— И это не так.

Он медленно поднялся, привлек ее к себе и поцеловал, и она в этом поцелуе отдала ему всю свою бесхитростную и добрую душу.

— Однако вам не следует сюда приходить.

— Где же еще я могу вас увидеть?

— В Михайловке или у старушки Фабрицовой.

Феофан опустился перед ней на колено.

— К чему эта поза, — сказала Алена, — разве я молодая графиня? Будьте ж благоразумны.

Но поскольку он не хотел быть благоразумным, в ней внезапно проснулось все ее озорство. И прежде чем он догадался о ее намерении, она мазнула его кистью с золотой краской по носу. Нос теперь блестел, точно орех на рождественской елке, а Алена громко и по-детски непосредственно хохотала.

— Ну, хватит, — сказала она, насмеявшись, — у нас есть и другие вещи для золочения, кроме вашего носа. Помогите же мне. За дело!