Значит, ты жила

Я потихоньку доехал до Этампа. Он являлся для меня неким стратегическим пунктом… Медленно проехав через весь город и очутившись на окраине, я решил, что совершенно ни к чему двигаться дальше. В моем замечательном графике имелось, так сказать, белое пятно — отрезок времени, который трудно было рассчитать по минутам, поскольку многое здесь зависело от случая.

Я начал испытывать легкое беспокойство. С этого момента каждый километр, пройденный моей машиной, осложнял ситуацию.

К счастью, удача сопутствовала мне. Обходя остановившуюся машину, я увидел идущий мне навстречу рефрижератор. У меня было достаточно места для маневра, но я нарочно повернул руль так, чтобы резко взять в сторону. Заднее крыло моей машины задело переднее крыло стоящего автомобиля. Я начал двигаться зигзагами, как будто после столкновения потерял управление. У проходивших мимо людей вырвался крик.

Бросив взгляд на дорогу и убедившись в том, что путь свободен, я переехал через шоссе и с грохотом врезался в высокую заводскую стену, на которой гигантскими буквами было выведено: «Запрещается вывешивать объявления». Впрочем, надпись выглядела куда уродливей, чем сами объявления.

Помятое железо обойдется мне в сто тысяч франков, но наплевать. Это являлось частью того, что мне предстояло закопать…

Зеваки, позеленев от страха, кинулись ко мне.

Дверцы заклинило, и мне с трудом удалось выбраться из машины.

Я предусмотрел, что на составление протокола уйдет один час. Но все было сделано по-быстрому, за тридцать пять минут, поскольку полицейский оказался поблизости; он регулировал движение у школы. Когда он произвел все замеры, исписал несколько листочков и раз пятнадцать взглянул на мое водительское удостоверение, чтобы записать его номер, я попросил владельца ближайшего гаража заняться моей машиной. А затем отправился на вокзал.

Здесь я позаботился о том, чтобы не остаться незамеченным: обращаясь к служащим, я спрашивал у них, нет ли в ближайшее время поезда на Анже. Мне объяснили, что я нахожусь вовсе не на той линии и что мне придется сделать пересадку. Все это я и сам знал.

Несколькими днями раньше я потратил не один час, штудируя железнодорожное расписание… Я притворился огорченным.

— А до Парижа я смогу добраться?

— Поезд отправляется через пятнадцать минут.

— Ах так! А нет ли поблизости почтового отделения?

Мне показали дорогу. Я побежал на почту и отправил в префектуру Анже телеграмму, в которой сообщал, что в связи с дорожной аварией не смогу приехать в назначенное время.

Затем сел в поезд и прибыл в Париж в одиннадцать часов двадцать минут.

Глава V

Подъехав к дому, я увидел спортивный автомобиль Стефана, оставленный им прямо на пешеходной дорожке. У этого парня повсюду были связи, и никаких штрафов для него не существовало.

Я быстро взбежал вверх по лестнице, опустив голову, торопясь поскорей покончить со всем этим.

— Вот тебе и на, мосье Сомме, значит, вы не уехали! — окликнула меня консьержка.

Она появилась совсем некстати. Если я скажу ей, что попал в аварию, она захочет узнать подробности, и есть риск, что Стефан тем временем надумает уйти. Хорошо же я буду выглядеть, столкнувшись с ним на лестнице. В настоящий момент он и Андре, вероятно, объясняются, очевидно сбитые с толку этим странным свиданием. Моя жена скорее всего ничего не может понять, а Стефан должен почуять что-то неладное.

Еще во время телефонного разговора я почувствовал, что он не верит в это сказочное возвращение восьми миллионов.

— Нет, я попал в небольшую аварию в Этампе… Извините, мне надо срочно позвонить.

Я поднялся по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

У меня были с собой ключи. Я поспешно отпер дверь. Рука дрожала, выдавая мое смятение, и это меня злило. Сейчас не время для сомнений. Я должен сохранять хладнокровие. Кто же это написал, что при любых обстоятельствах следует действовать обдуманно!

«Тихо, Бернар, — говорил я себе, — без паники. Ты — хозяин положения. Твой план удался. Ты почти достиг цели».

Я испытывал необходимость все время повторять про себя эти слова. Они были как допинг.

Проникнув в прихожую, я услышал доносящийся из гостиной спокойный голос моей жены.

— Кажется, это он!

Она открыла дверь и взглянула на меня с любопытством и тревогой.

— Да, это он! — бросила она, обернувшись.

Затем обратилась ко мне со строгим выражением лица, которого я у нее никогда прежде не видел.

— Что это значит, Бернар?

Не отвечая, я прошел в комнату. Стефан сидел в гостиной, положив ногу на ногу. Он улыбался. Однако я чувствовал, что он раздосадован и зол. Все это ему абсолютно не нравилось. Стефану было не по себе, и вызывающая поза помогала ему справиться со смущением.

— Вот и наш сфинкс! — сказал он. — У вас, что, ранний склероз, Бернар? Говорите жене, что уезжаете по делам и…

Андре стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на меня пронизывающим взглядом, который вызывал у меня тягостное чувство.

— Бред какой-то, — отрывисто произнес я.

Меня удивил прозвучавший в моем голосе металл. Я ощущал невероятную тяжесть в груди.

— Сейчас мы уладим наши дела, Стефан. Бумаги у вас с собой?

— С собой, Бернар, но, извините, похоже, вы выпили!

— Ошибаетесь! Идите оба сюда…

Я открыл дверь, ведущую в спальню.

— Бернар! — вздохнула Андре.

Она тоже говорила с трудом. Она чувствовала, что происходит что-то очень серьезное. Ей было страшно. И Стефану было страшно, как мне. Боже, какая странная ситуация. Нам было страшно всем троим, мы боялись друг друга… Боялись того несчастья, которого я приготовил, подстроил — один мой жест, и оно обрушится на наши головы.

И мне необходимо сделать этот жест. Я с трудом вытащил из кармана пистолет. И тогда, словно освободившись, вновь обрел ясность и легкость мысли.

— Заходите в эту комнату! Оба!

— Но в конце концов, Бер… — начала Андре.

Стефан встал.

— Послушайте, старина, я сыт по горло вашими дурацкими шутками. Я…

— Заходите, или я пристрелю вас как последнего негодяя, Стефан!

Загар не мог скрыть его внезапной бледности. Взгляд синих глаз потемнел.

Я вошел в спальню вслед за ними. Мне нравилась эта комната — светлая, обставленная с большим вкусом, в которой постоянно витал какой-то неуловимый аромат…

— А теперь? — Стефан постарался произнести свой вопрос язвительным тоном.

Он был жалок, подобно клоуну, чей номер не вызывает смеха.

— Теперь раздевайтесь!

— Ну, знаете!

— Я прошу вас снять пиджак!

— Пиджак!

— О, Господи, вы что, мой дорогой, от страха поглупели?