Знак черепа

Я решительно перебросил ногу через оконный парапет, нащупывая снаружи узкий деревянный карниз, идущий вдоль гакаборта. Это была всего лишь двухдюймовая доска, соединявшая резные наличники окон наших кают, но она тем не менее представляла хоть какую-то опору для ног. Ухватившись за мокрую оконную раму, я выбрался наружу.

Только сейчас я понял всю опрометчивость своего отчаянного поступка. Баркентина раскачивалась, словно на гигантских качелях, то медленно поднималась на плоский гребень очередной волны, то вновь скатывалась в ложбину между ними. Корму при этом резко встряхивало, и меня с ног до головы обдавало холодным душем из соленой морской воды и пены. Ситуация напоминала попытку удержаться на спине дикого необъезженного жеребца, изо всех сил старающегося сбросить незадачливого седока. Разница заключалась в том, что если у жеребца имелись хотя бы грива или шея, за которые можно держаться, то здесь мне практически не за что было ухватиться. Я стоял, упираясь в узкую и скользкую деревянную планку лишь краем подошвы сапога. Положение усугублялось еще и тем, что кормовой срез при каждом нырке судна становился почти вертикальным, и я буквально повисал над бездонной морской пучиной, мертвой хваткой вцепившись в оконный наличник и всем телом прижимаясь к мокрым доскам обшивки гакаборта. Правда, когда корма задиралась вверх, она становилась более пологой, и удерживаться на ней было легче. Я начал пользоваться этими минутными передышками, чтобы дюйм за дюймом постепенно передвигаться в сторону капитанской каюты. Вскоре я достиг окна каюты сэра Ричарда, цепляясь за золоченые завитушки кормового подзора. В каюте горела лампа, и я увидел два бледных встревоженных лица, прижавшихся изнутри к оконному стеклу. Я не мог ни подать им сигнала, ни сообщить о своих намерениях, так как едва удерживался на мокрой и скользкой качающейся стене. Пальцы мои онемели от холода и постоянного напряжения, и я почти перестал ощущать их. Но цель уже приближалась, и я во что бы то ни стало должен был достичь ее.

Дождавшись очередного подъема судна, я распластался на кормовом срезе, придерживаясь рукой за край окна каюты сэра Ричарда, продвинув правую ногу как можно дальше по карнизу, а пальцами правой руки стараясь дотянуться до какого-нибудь выступа. Увы, как ни вытягивал я руку, пальцы не находили ничего, кроме гладких и мокрых досок обшивки. Мне оставалось только одно: отпустить левую руку, чтобы попытаться ухватиться правой за край рамы окна капитанской каюты. Решаться следовало быстро: корма вот-вот должна была снова провалиться в пучину, и тогда меня просто смоет за борт, потому что удержаться на весу на одной руке мне уже станет не под силу.

Стиснув зубы, я резким движением метнулся вправо и ухватился за резной наличник окна. В ту же секунду нога моя соскользнула с карниза, и я полетел вниз.

Как мне удалось удержаться, я до сих пор не понимаю. Мне показалось, будто руку мою выдернули из плечевого сустава, а онемевшие пальцы вот-вот разожмутся. К счастью, корма не успела еще скатиться с волны, потому что, когда ее тряхнуло, я уже висел, держась за оконную раму обеими руками. Затем корма медленно пошла вверх, и я снова вскарабкался на карниз. Подтянувшись на руках, я встал на нижний край окна и изо всех сил ударил ногой по дубовому оконному переплету.

Шум океанских волн заглушил треск ломающегося дерева и звон бьющегося стекла; оконная рама не выдержала моих ударов и провалилась внутрь. Как я и предполагал, каюта оказалась пуста. Я влез в окно и осторожно прокрался к двери. На мое счастье, она оказалась незапертой. Я открыл ее и проскользнул в кают-компанию.

Фонарь на юте бросал тусклый мерцающий свет на шкафут, и я заметил несколько темных фигур, столпившихся у подветренного борта. Дверь в каюту сэра Ричарда была задвинута на железный засов, привязанный к бизань-мачте, которая проходила через помещение кают-компании. Дверь в мою каюту заперли таким же способом. Я отодвинул засовы и освободил сэра Ричарда и Фрэнка, взволнованных, полуодетых, из их заточения. Глаза у хромого мальчишки сверкали, а в руке он держал заряженный пистолет.

— Что случилось? — спросил он. — Бунт?

Я торопливо объяснил им все, чего я опасался.

— Пустите меня на бак, — решительно потребовал Фрэнк. — Я смогу наощупь найти дорогу. Ты говоришь, они собрались у левого борта? Так я проберусь по правому!

Он вырвался от нас и с поразительной быстротой, помогая себе палкой, бросился к выходу из кают-компании. Сэр Ричард, все еще не оправившийся от воздействия винных паров, схватил меня за руку.

— Скорее! — воскликнул я. — Они же убьют парня!

У трапа, ведущего на палубу, возникло какое-то замешательство. Пробормотав проклятие, я стряхнул с себя руку сэра Ричарда и рванулся к двери. У порога меня встретил пятившийся назад Фрэнк.

— Майкл на свободе! — запыхавшись, проговорил он. — Им удалось вырваться. Там какие-то люди лезут через балюстраду фальшборта!

Я быстро окинул взглядом стены кают-компании. Половина абордажных сабель, палашей и тесаков исчезла. Сэр Ричард, протрезвев, выходил из средней каюты, неся с собой целую охапку мушкетов и пистолетов, которые, по счастью, находились там.

Снаружи донеслись крики, шум борьбы, и в кают-компанию ворвался Черный Майкл, сопутствуемый Эмбером, Уэллсом и двумя другими.

— Нападение! — закричал он. — Дайте нам оружие! Идите к штурвалу, сэр, и выводите судно из дрейфа. Мы вышвырнем их за борт!

Он схватил пистолет и сорвал со стены абордажный топор. Сэр Ричард помог вооружиться остальным. Они выбежали на палубу, опередив меня, и с громкими возгласами стали пробиваться сквозь толпу.

— На ют! — крикнул я сэру Ричарду и бросился к трапу. Сторонники Джекобса были отброшены и рассеяны людьми Майкла. Через балюстраду фальшборта карабкались голые по пояс, загорелые и мускулистые бандиты Желтого Джека. Когда я появился на квартердеке, Джекобс выстрелил в меня из пистолета, но промахнулся и, пригнувшись, ловко уклонился от моего ответного выстрела. Со шпагой в руке я взбежал по трапу, парируя его встречный удар. Он оказался намного более отважным и энергичным, чем я его представлял, ибо, скорее всего, рассчитывал на свое искусство фехтования, далеко не посредственное. Тем не менее я достал его на третьем выпаде, и он рухнул на палубу, получив рану между ребрами.

Внизу, на палубе, разгорелась отчаянная драка. Треск выстрелов, звон и бряцание стали, глухие, попадающие в цель удары перемежались с яростными воплями и криками. Огненные вспышки пороховых зарядов на мгновение высвечивали фигуры сражающихся, чтобы затем снова погрузить их во мрак. Мы находились в смертельной опасности. Сквозь шум битвы до меня доносился грохот волн, разбивающихся о скалы по левому борту, куда нас сносило ветром. Если нам не удастся выйти из дрейфа или стать на якорь в течение нескольких минут, мы пропали. Сэр Ричард промчался мимо меня к срезу полуюта, держа в руке обнаженную шпагу, лезвие которой при свете фонаря отливало красным, и прыгнул вниз во всеобщую схватку.

Я слышал громкий голос Майкла, отдающего команды. Хватит ли у нас сил? Кто-то перерубил канат, удерживавший фелуку у нашего борта, и она медленно, царапая обшивку, подрейфовала к ахтердеку. Ее мачта намного возвышалась над нашей палубой;

на секунду она зацепилась гафелем за бизань-ванты баркентины, затем ветром ее отнесло за корму. Я не смог даже обернуться ей вслед, хоть и слышал крики, когда люди, оставшиеся на борту фелуки, привели ее к ветру. Нас быстро сносило на рифы.

Битва перемещалась от кормы на нос и обратно. Теперь соперники дрались упорно, ожесточенно, в суровом безмолвии, чтобы сберечь дыхание, и только команды Майкла разносились над шумом сражения. Я почти ничего не видел из происходящего на палубе, не смея оторваться от штурвала, хотя из-за недостаточного количества парусов это позволяло разве что держать баркентину носом против волны.

Наконец Майкл поднялся по трапу, запыхавшийся, мокрый, сверкая белым оскалом зубов в густых зарослях черной бороды.

— Дело сделано! — проговорил он, небрежно переступая через безжизненное тело Джекобса и направляясь ко мне. — Живая была драка! Ребята отлично размялись! Но и нашим тоже досталось. Хорошо, что мы вовремя выбрались из кубрика!

Он бросил взгляд в сторону подветренных рифов и одним прыжком очутился у ограды полуюта.

— Контр-бизань ставить! — заорал он. — Эй, кто там — поднять верхние марселя! Быстро!

Четверо матросов бросились к вантам. У одного капала кровь с предплечья, лицо другого превратилось в багровую маску, но они живо принялись за работу.

— Уступите-ка мне штурвал, сэр, — сказал Черный Майкл. — Сейчас мы отсюда выкарабкаемся. Фуншальский Пит мертв. Наконец-то мы с ним расквитались. Желтый Джек успел спрыгнуть в фелуку, когда мы ей обрубили концы. Мы заперли людей Джекобса на полубаке. Теперь они станут послушными, после этой взбучки!

Я спустился на главную палубу и нашел там сэра Ричарда, усталого, с трудом переводящего дыхание, но торжествующего.