Знак шпиона

– Вы что же, меня шантажируете? Предлагаете сделку? Или…

– Понимайте как хотите. Свое предложение я вам ясно изложил.

– По закону я имею права не давать показаний против близкого родственника, – Никольская по кошачьи прищурила глаза. – И вообще, раз разговор принял такой оборот, я не стану отвечать на вопросы без адвоката. И в присутствии адвоката тоже не стану. Потому что не дура. Существует презумпция невиновности. Я не должна доказывать, что мой муж не преступник.

– От вас этого никто не требует.

– Я могу позвонить адвокату? Прямо сейчас?

– Разумеется, – кивнул Беляев. – Но вам не вредно знать такую вещь. Информация, которую я вам сообщил, может покинуть пределы этого кабинета. Вы приведете адвоката. Я допущу служебную халатность. Ну, память может любого человека подвести. Вот возьму да и забуду в общественном транспорте папку с фотографиями и кое-какими личными записями. У меня больная нога, поэтому я езжу до дома автобусом. Как знать, в чьи руки та папка попадет? Это тяжкий проступок. Я наверняка получу выговор, меня даже лишат премии в размере месячного оклада. И поделом. И правильно. Так мне и надо.

Беляев убрал фотографии в папку и постучал по ней пальцами.

– Потому что такие папки нельзя бросать, где попало. Особенно в автобусах.

Никольская снова вытащили из сумки платочек, глаза туманили искренние слезы.

– В Москве полно желтых газет, которые желают получить такую клубничку, – продолжал Беляев. – А уж попади к ним эта папка, бесстыжие газетчики дополнят факты самыми дикими домыслами. Как вам заголовок на первой полосе: «Распутную жену дипломата, погибшего при загадочных обстоятельствах, подозревают в шпионаже». Этот звучит. Но можно и похлеще. Я вам сочувствую, потому ваша жизнь может превратиться в настоящий кошмар. Но уехать, скрыться с глаз людских, чтобы на улице не показывали пальцем, вы не сможете. Я с вас подписку возьму.

Ирина Константиновна разрыдалась.

…Тягостный разговор закончился к восьми вечера. Никольская знала не так уж много, чтобы серьезно облегчить работу Беляева. Она сообщила, что деньги у мужа действительно водились, но источник их происхождения остается загадкой. После возвращения из Лондона муж в свободное время встречался со многими людьми. Никольская составила список из двенадцати имен. Однажды в самом начале лета к ним на квартиру пришел человек лет сорока, представившийся Юрием. Максима не было дома, мужчина ждал его на кухне около получаса, отказавшись от чая, молча пялился в окно.

За это время Никольская хорошо рассмотрела гостя. Широкоплечий, тяжелая челюсть, русые волосы зачесаны на затылок, небольшие лобные залысины. Над правой бровью шрам, напоминающий летящую птицу. Когда Максим вернулся, мужчины заперлись в его кабинете и проговорили четверть часа. После чего Юрий ушел, а Максим долго расхаживал по кабинету, отказался от ужина. Когда жена спросила, кто приходил, муж, отличавшийся душевным тактом и деликатностью, ответил: «А это не твое собачье дело, дура. Вообще забудь, что ты его видела. Если хочешь… То есть, если не хочешь…» Запутавшись в словах, он замолчал, заперся в кабинете и не вышел оттуда до утра. Через неделю муж затеял ремонт дачи, а Ирина купила шикарную мебель в гостиную.

– Теперь я могу идти? – спросила Никольская. – Если вы меня не отпустите, я упаду в обморок.

– Отпущу, но позже. Сейчас мы проедем в одно место, машина ждет внизу. Там вас покормят. А потом вы поработаете с нашими специалистами. Составите портрет Юрия, который к вам в гости заходил. Это очень важно, что вы его хорошо запомнили.

– А куда ехать?

– Это тут рядом. На Лубянку.

Никольская положила в рот мятную таблетку. Показалось, что она и вправду свалится в обморок. И уже никогда не очнется.

Часть вторая: Слабая струнка

Глава первая

Лондон, район Кенсингтона. 19 октября.

Полуторачасовая пешая экскурсия, которую проводила Джейн Уильямс, называлась «Любимое место отдыха лондонцев», она начиналась ровно в полдень возле входа в Гайд-парк и заканчивалась возле статуи Ахиллеса. Стоило это удовольствие четыре фунта с каждого экскурсанта старше двенадцати лет. Заказывать билет через фирму «Смарт и Смарт» или Бюро лондонского туризма не обязательно, нужно просто явиться на место с деньгами.

Зарядивший с раннего утра мелкий дождь, кончился часа полтора назад, но желающих совершить в высшей степени увлекательное путешествие по Гайд-парку набралось немного, чуть больше десятка человек, в основном американские пенсионеры, путешествующие по Европе. С Темзы дум сырой ветер, он разогнал низкие тучи, выглянули голубые просветы неба.

Старики, одетые в утепленные плащи и шерстяные куртки, жались друг другу, словно испуганные овечки, ведомые на убой. Колчин взял билет и, присоединившись к группе, стал разглядывать гида Джейн Уильямс. Это была миловидная женщина лед тридцати, среднего роста, смуглолицая с карими глазами, одетая в сине-зеленое пальто в шотландскую клетку. Уильямс оказалась нефотогенична, на цветной карточке, подаренной Ходакову, она выглядела старше своих лет, и, главное, была лишена того обаяния, которое присуще ей в жизни. Уильямс начала экскурсию с рассказа о триумфальной арке, монументальном сооружении из мрамора, которые его создатели замыслили как ворота в Букингемский дворец. Возведенные почти два столетия назад, ворота по недосмотру архитектора оказались слишком узкими для проезда королевских карет.

– Арку решили не ломать, а передвинули на это место, – сказала Уильямс. – Сооружение очень напоминает триумфальную арку Константина в Риме. И не случайно, потому что именно её архитектор взял за образец, когда…

Старики громко, заглушая экскурсовода, переговаривались друг с другом. Их мало интересовала какая-то доисторическая арка, архитектурный плагиат, слишком узкий и слишком помпезный. Среди этой публики Колчин чувствовал себя неуютно. Единственным относительно молодым человеком в группе оказался мужчина в плаще защитного цвета и серой кепке, высокий и худой. Он слушал экскурсовода невнимательно и часто косил взглядом на Колчина. Скорее всего, этот тип работает на контрразведку, он на британском жаргоне так называемый «сторож», который ведет русских дипломатов или журналистов.

По здешним законам, контрразведчики не имеют права самостоятельно осуществлять наблюдение за подозрительными иностранцами, поэтому эту задачу перепоручают сыщикам из особого отдела Скотланд-Ярда. Эти ребята поднаторели в своем деле и ведут объект, не попадаясь ему на глаза. Видимо, данных на Колчина как на русского шпиона у англичан нет, поэтому к нему приставили какого-то приготовишку, оторваться от которого можно даже без велосипеда. На своих двоих. Однако на этот раз избавляться от «хвоста» нет смысла. Ну, пошел русский журналист, впервые приехавший в Лондон, на экскурсию. В такую-то погоду. Объяснимый, заслуживающий уважения поступок.

Старики, ведомые гидом, спустились в подземный переход, вышли на поверхность и оказались у знаменитого Уголка ораторов, где по воскресеньям любой придурок, умеющий связать пару слов, может высказаться по любой проблеме, получая в награду внимание слушателей.

– В 1872-м году парламентом принял закон, разрешающий свободу собраний и выступлений. И вскоре здесь, на этом самом месте, стали возникать стихийные встречи ораторов…

Стихийными собраниями, свободой высказать собственное мнение американцев удивить труднее, чем мраморными воротами. Пенсионеры не скрывали улыбок, видимо, решили, что напрасно теряют здесь время. А мужчина, приглядывающий за русским журналистом, заскучал. Колчин, одетый слишком легко для пешей прогулки, переступал с ноги на ногу и потирал ладони.