Знаки

Я сдержал свое обещание, отыскав убийцу Марии, только душе от этого не легче. Ее родители по-прежнему считают меня виновным в смерти их дочери. Ведь, если бы она не вышла на балкон для встречи со мной, то эта тварь ничего бы не сделала. Возможно… Иногда кажется, что они правы.

Ровно в семь часов на площади святого Иакова. Когда догорит священный костер, моя душа должна обрести покой. Мария будет отомщена.

А что потом?

Останавливаюсь, смотря на лавку сапожника. Пожилой мужчина что-то эмоционально рассказывает парнишке лет десяти. Сердце сжимается. Мария могла бы подарить мне много детей.

Мелькнувшая в переулке тень той ночью оказалась молодой девушкой кале из бедного района. Тогда она убежала, запутав следы, но мне удалось разглядеть, что ее лицо было перепачкано кровью.

Почти неделю я бродил по городу, пытаясь отыскать проклятую ведьму.

Все знают, что цыгане водятся с нечистой силой, одни их танцы при луне чего стоят. А еще они не выдают своих. Внутри общины можно спрятать хоть целую армию, не то что одну девушку. Только и там встречаются предатели, готовые за звонкую монету оказать посильную помощь. Особенно, когда о ней просит святая инквизиция.

« – Ты знаешь, сын мой, что тебя ждет за ложь? – спрашивает священник, глядя на меня.

– Да, святой отец, – склоняю голову. – Я видел ее в ту ночь рядом с домом почтенного семейства Торрес.

– Возможно она просто проходила мимо? – он вопросительно поднимает бровь, словно дает последний шанс одуматься.

– Ее лицо и руки были в крови, – пытаюсь унять нервную дрожь, – А потом она растворилась в голубой вспышке, словно и не стояла передо мной. Уверяю, Святой отец, эта женщина ведьма.

Мужчина тяжело вздыхает, опуская книгу, которую до этого держал в руках, на стол.

– А что ты, сын мой, делал в столь поздний час возле дома почтенного семейства Торрес? Ведь они утверждают, что их дочь убил именно молодой мужчина.

Холодный пот проступает на спине.

– Есть за мной грех, святой отец, – опускаю голову, понимая, что оправдаться не так просто.

Со стороны действительно выглядит, будто я пытаюсь свалить свою вину на невиновную девушку.

– Говори же!

– Я был возле дома почтенной семьи Торрес, чтобы увидеть дочь главы семейства, Марию. Мои пылкие, романтические чувства к ней настолько сильны, что день и ночь мечтал прикоснуться хотя бы к кончикам ее пальцев…

Горло сводит спазмом. Едва удается сдержать подступающие слезы. Моя Мария так и не смогла подарить мне даже один поцелуй. Я уже никогда не почувствую нежность ее прикосновений.

– Так эта ведьма спасла тебя, – произносит священник с пренебрежительным смешком.

– Не понимаю вас, святой отец.

– Она спасла тебя от греха блуда. Сам бы ты не смирил свою плоть.

– Это…

– Молись за нее, – прерывает мои слова священник.»

Из воспоминаний меня вырывает скрип колес. По улице в направлении площади святого Иакова едет черная телега. При виде нее многие горожане творят крестное знамение и отводят в сторону глаза. Особо смелые выкрикивают что-то нецензурное в адрес проклятой ведьмы.

Как только телега равняется со мной, все звуки вокруг словно пропадают. Цепляясь за прутья зарешеченного окошка, подтягивается девушка, смотря на меня немигающим взглядом. Я готов поклясться, что в следующее мгновение время замирает. Мы встречаемся глазами. По спине пробегает морозный холод, заставляя рефлекторно сжаться, словно мы не в жаркой Испании, а где-то в северных землях. С неба разом помрачневшего неба падают крупные снежинки, будто сейчас резко наступила зима.

– Ты знаешь, что я не убивала, – слова девушки звучат, кажется, прямо в моей голове. – Ты ошибся, Лео.

– Я видел тебя там, – отвечаю, трясущимися от холода губами. – На тебе была ее кровь!

– Ты сумел рассмотреть это в темноте? – хохочет в голос.

От этого дьявольского смеха кажется, что вот-вот из ушей хлынет кровь.

– Ты же ведьма! – кричу, но за порывами ледяного ветра едва могу различить собственный голос.

– Да, – говорит девушка с блаженной улыбкой. – И я пыталась спасти хотя бы душу твоей любимой. Или ты, мой милый мальчик, считаешь, что тому, кто пришел забрать ее жизнь, нужна только плоть?

– А что же?

– Ему нужны их души! Запомни! – ее голос меняется на более тихий и вкрадчивый. – Плоть нужна, чтобы прокормить голодную свиту. Для него самого нужны души.

– Ты лжешь, ведьма! – сжимаю до боли кулаки, чувствуя, как ногти вспарывают кожу на ладонях. – Лжешь!

– Их будет тринадцать. Еще три души.

– Ты сгоришь на костре! Ты не сможешь больше убивать! – срываю голос от крика.

– Да, сгорю, – на этот раз она улыбается как-то грустно. – И не смогу больше никому помочь. Но это сделаешь ты.

– Я тебе не верю.

– Это временно, мой глупый мальчик, временно! Сегодня я умру вместо тебя, чтобы ты довел дело до конца, – ведьма высовывает руку сквозь решетку. – Ты будешь жить до тех пор, пока не поймаешь настоящего убийцу.

Ветер усиливается, закручиваясь по спирали. Снежинки бьют по лицу, кажется, рассекая кожу в кровь. Ведьма сжимает ладонь в кулак, и из него текуталые струйки, смешиваясь со снегом.

Видение пропадает так же внезапно, как появляется. Телега с характерным скрипом продолжает движение к месту казни. И лишь стремительно тающие на мостовой снежинки дают понять, что это было реальностью.

Провожу ладонью по щеке, чувствую какую-то влагу. Смотрю на руки и вижу кровь.

Что здесь только что произошло?

На ватных ногах иду вслед за толпой, стекающейся на площадь. Все хотят увидеть, как ведьма будет гореть на костре. Желающие пощекотать свои нервы стараются занять места поближе.

Совершенно оглушенный я выхожу на площадь. В центре сделан огромный костер вокруг столба. Впереди него расположена платформа, на которой стоят высокие церковные чины.

Толпа гудит, кому-то периодически удается перекричать этот шум .