Знамение времени - Убийство Андрея Ющинского и дело Бейлиса (Впечатления Киевского процесса)

Эти назойливые забегания вперед гражданского истца Шмакова начинают раздражать защиту...

– Скажите, свидетель, вас учили или вы сами по своей воле сказали, что Менделя надо пришить к делу?..

– Мне сыщики наговорили, более сыщик Полищук, что Мендель жаловался им, что я у него краду дрова. А я не крал... Вот они и говорят: пришей его к делу. .

– Вы и пришили?..

– Я и пришил..

– Но пришить, - выясняет Замысловский, -это не значит говорить неправду, а рассказать правду...

– Да, правду...

– В чем же правда?..

Перекрестным допросом и из чтения показаний {59} свидетеля, -который был допрошен шесть раз, - выясняется, что объем этой правды крайне маленький... Свидетель, в конце-концов, наотрез заявляет, что ему Женя Чеберяк рассказал, что их от печки завода прогнал какой-то рабочий с черной бородой, но что это был Бейлис, - он никогда никому не говорил.

А если бы даже говорил, - прибавим мы от себя, - то что из этого? Из этого ясно только одно: Бейлис продлил жизнь Ющинскому, прогнав их от печки, потому что Шаховской определенно показал следователю, что убить Андрюшу Ющинского решила компания Чеберяковой и убить в печке завода, куда Женя Чеберяк, сын Чеберячки, должен был под предлогом устроить взрыв, заманить Андрюшу, но их спугнул оттуда человек с черной бородой...

Эта "черная борода" занимает долгое время внимание суда, но ничего более о ней не удается никому выжать из свидетеля.

На вопрос же: не говорил ли ему Женя, что Бейлис утащил Андрюшу в печку, Шаховской наотрез заявляет, что никогда ему Женя этого не говорил и в показаниях предварительного следствия он много раз повторяет это.

– Скажите, вот вы говорите о компании Чеберяковой, что это за компания?..

– Такая компания, что не приведи бог...

– Что же, к ней много народа приходит?

– Много: придут чиновниками, а уйдут простыми...

– Так не этой ли компании вы и боитесь, когда не все говорите?..

– Этой...

– А кто вас бил: евреи или русские?..

– Русские...

Шмаков поднимает голову и недовольно шевелит усами.

– А не из этой ли компании Чеберяковой вас били?..

– Они и били...

– Они и били...- повторяет Карабчевский.

– За что же вас били?..

– Да, вот, за то, что следователю рассказал, что Андрюша здесь был, а во мне совесть заговорила, нельзя не сказать.

– А что вам Чеберячка говорила про Женю?.. Свидетель упорно молчит... Видно, он много бы рассказал, {60} если бы только его охранили от этой странной, столь могущественной компании госпожи Чеберяк.

При чтении многократных показаний Шаховского выяснилось, что несколько раз он подтвердил, что эта дама, встречаясь с ним, так изволила выразиться о своем собственном сыне:

– Из-за этого...
– и тут эта дама изволила произнести про своего собственного сына некое слово, хотя дважды оглашенное в суде, но которое мы все-таки не решаемся воспроизвести.
– Из-за этого... Женьки придется мне отвечать, говорила она Шаховскому.

Надо знать, что у этой чадолюбивой матушки ее сын неожиданно умирает...

А ведь Женя Чеберяк являлся одним из самых главных свидетелей по этому делу...

– Вы Женю получше расспросите, - твердил Шаховской следователю,-он вам не все показывает...

И здесь опять этот свидетель приглашает нас вновь и вновь устремить свой взор к квартире Чеберяковой.

Не забудьте, читатель: это все показал один из самых главнейших свидетелей обвинения...

А что же в это время, во время предварительного следствия, делают сыщики?

Они все время, особенно один из них - сыщик-ритуалист Полищук уговаривают фонарщика Шаховского показывать на Бейлиса...

XXIV.

Сказка о похищении Ющинского.

Приглашена жена Шаховского - простая, крайне ограниченная женщина, помогавшая ему зажигать фонари. Она молчит, как убитая, или совершенно невпопад говорит:

– Да-да! Нет-нет!..

И, наконец, после ряда попыток допроса председателем, прокурором, гражданскими истцами и защитой, удалось все-таки в отрывистых фразах, часто бессвязных, добиться от нее крайне загадочного рассказа:

– Оправляли это мы фонари, глянь - идет Волкивна, пьяна-распьяна, еле на ногах стоит... Подошла, это, она ко {61} мне, - она нищенка, бездомная, да и говорит: вот вы тут близко живете, да про Ющинского ничего не знаете, а я далеко - да все знаю... Шла это я снизу по Кирилловской, а смотрю, там, на горе, Ющинского тащат в печь... Сказала это она так да и умолкла... А потом говорит: прощай, будь здорова.... И пошла дальше...

Прокурор усиленно добивается от жены фонарщика: кто же это был? Не Мендель ли? Не Бейлис ли? Она категорически отвечает: нет! Когда ей напоминают, что она на Бейлиса показывала на предварительном следствии, изменив свое первое показание в худшую сторону - против Бейлиса, - Шаховская много раз подтверждает, что ее этому научили сыщики - Полищук и другой, которые приходили к ним, уводили их - ее и мужа - на поляну, поили водкой, кормили и получали, как показывать, и все время настаивали показывать против Бейлиса...

Показание Волкивны, конечно, само по себе не может иметь никакого значения, как женщины, бывшей в то время в состоянии полного опьянения, женщины крайне опустившейся и, вероятно, с пьяных глаз передававшей слухи, которые так усиленно распространяли тогда в Киеве среди простонародья. Однако ее считают, очевидно, за очень важную свидетельницу, и вот она в зале заседания суда.

XXV.

Волкивна.

Вот она, эта женщина, которая является истинным столпом обвинительного акта. Это она должна подтвердить, что своими собственными глазами видела, откуда-то снизу, с Кирилловской улицы, как Бейлис один-одинешенек тащил Андрюшу прямо в печь!.. Толстая, обрюзгшая, украдкой, бочком входит она в заседание суда, очевидно производящее на нее ошеломляющее впечатление: в таких хоромах она, вероятно, никогда и не предполагала, что может очутиться. Она озирается то туда, то сюда и застывает в полуобороте, приковавшись к эксперту лейб-медику Павлову, грудь которого сплошь залита учеными значками, крестами, звездами и иными знаками отличия. {62} - Что вы знаете по этому делу?

– По какому?

– Да вот об убийстве Ющинского.

– Ничего, ничегосеньки не знаю...

– Все забыли?

– Ничегосеньки не знала и не знаю...

Председатель смотрит на прокурора. Товарищ прокурора спрашивает:

– Вы были на Слободке?

– Я-то?

– Вы-то!

– А кто ее знает, ходили везде..
– Вы нищенствуете, просите подаяние?

– Просим...

– Ночуете, где придется?

– Там и ночуем, где придется...

– Встаете рано?

– Рано, как из ночлежки выгоняют, так и встаем...

– Шаховскую вы знаете?

– Я-то?

– Вы-то!..

– Знаем, как не знать...

– Разговаривали с ней?..

– Разговаривали...

– Про Андрюшу?

– Про какого?..

– Да про Ющинского?

– Ющинского... Нет, такого не знаем...

– Да вы его видели?

– Кого?

– Ющинского?

– Ющинского никогда не видели!

– Как его Бейлис тащил, видели?..

– Куда тащил?.. Что вы, что вы!..

Волкивна полна недоумения.

– А вы пьянствуете, пьете?