Знаменитые Скорпионы

Володя Поляков вдруг остановился и вскрикнул: «Нет! Я против! Я предлагаю совсем другой вариант. Пойти к нам домой (Поляковы жили на Невском, рядом с театром), Ирина нас ждет с ужином, выпить по рюмочке коньяка за здоровье этой девицы. Честное слово, она неплохая баба». И лукаво добавил: «Ну, посмотри, Аркадий, как она трогательно пишет. Она же тебя любит, Аркаша», — и повторил стихотворное окончание любовного письма: Прошу Одно Любите Я давно К вам чувствами пылаю Об вас одном Вздыхаю и мечтаю!

Первые буквы каждой строки: ПОЛЯКОВ… Короче говоря, после спектакля мы ужинали у Поляковых, а Володю Полякова в тот вечер называли «Мадам Победнюк с Зексом», чему он радовался как мальчишка. Он любил розыгрыши и радовался, когда ему это удавалось…».

Летом 1950 года в семействе Райкиных произошло очередное прибавление: 8 июля родился сын Костя (Рак-Тигр). Таким образом, это был уже третий Тигр в их семействе, после матери Райкина и дочери Кати.

Бытовая жизнь артистов была в те годы не из легких, и сам Райкин позднее вспоминал об этом следующим образом:

«Как всегда, театр был в постоянных разъездах. Случалось, что я просыпался, не понимая, где нахожусь. Примерно на два месяца ежегодно приезжали в Москву, несколько дольше работали в Ленинграде, по месяцу гастролировали в разных городах. У меня был постоянный номер в гостинице «Москва», где мы оставляли Костю на попечение бабушки. Маленького Костю таскали за собой, можно сказать, в рюкзаке за плечами. В гостинице «Москва» прожили 25 лет, начиная с первых гастролей театра в 1942 году. В Ленинграде у нас были три комнаты в большой квартире в доме на Греческом проспекте, где, кроме нас, обитало шесть жильцов. Позднее, когда Костя подрос, он учился то в ленинградской, то в московской школе».

А вот что вспоминает о тех годах сам Константин Райкин: «Никакого особенного благополучия у нас не было. В нашей стране очень богатыми людьми — по тогдашним меркам — иногда становились писатели, скульпторы-монументалисты, а актеры — да никогда в жизни. Папа играл двадцать спектаклей в месяц, получал по сорок рублей за спектакль: это было много, это была зарплата академика, но это не богатство… Машина у нас когда-то появилась, дачи так никогда и не было… Папа очень спокойно относился к житейским благам, мама тоже, и меня они не баловали. Я ходил в спортивную школу, хорошо учился, дрался (у меня шесть раз нос переломан) — словом, жил жизнью нормального русского человека из хорошо обеспеченной семьи».

Именно в том «тигрином» 1950-м у Райкина произошел разрыв творческих отношений с Поляковым. Сказалась-таки дисгармония годовых знаков — Свиньи и Петуха. Однако, расставшись с одним Петухом, Райкин тогда же сошелся в творческом содружестве сразу с двумя другими мужчинами-Петухами. Речь идет о кинорежиссерах Николае Достале (21 апреля 1909 года, Телец-Петух) и Андрее Тутышкине (24 января 1910 года, Водолей-Петух), которые предложили Райкину сыграть его первую главную роль в кино. Райкин согласился и сыграл в их картине «Мы с вами где-то встречались» (1954) роль артиста Геннадия Максимова.

Несмотря на успех этой сатирической комедии у широкого зрителя, это не стало для Райкина поводом к тому, чтобы продолжить свои эксперименты в кинематографе (в художественном кино он с тех пор больше не снимался). Поэтому его главным делом продолжала оставаться эстрада. В 50-е, так называемые «оттепельные» годы на сцене Театра миниатюр один за другим в свет выходили спектакли: «Человек-невидимка», «Белые ночи», «Любовь и три апельсина».

В новых спектаклях Райкин стал чуть злее как сатирик, хотя он и раньше был остер и смел на язык. Например, в 1950 году (еще при живом Сталине) он сыграл монопьесу «Лестница славы», где показывал деградацию отдельных советских высокопоставленных чиновников. В начале сценки Райкин показывал симпатичного человека, но с каждым восхождением на новую ступеньку тот становился все неприятнее, пока в итоге не превращался в некое рычащее существо. Намек был более чем прозрачен, но сценка была разрешена цензурой и демонстрировалась актером весьма активно.

И все же со второй половины 50-х сатира Райкина стала более злободневной. Что было закономерно: после сталинских «холодов» наступила «оттепель», которая заметно активизировала еврейскую элиту (в эстрадном жанре большинство деятелей были именно представителями этой национальности). Она стала возвращать себе часть отнятых у нее в конце 30-х привилегий, причем как в политике, так и в культуре. Началось открытое противостояние двух политических течений: либерального (значительную его часть составляли именно евреи) и державного (его представляли люди славянского происхождения).

В конце 50-х годов Райкин и его театр начинают свои первые зарубежные гастроли — но пока по социалистическим странам. А в 1960 году в театр приходит новый автор — юморист из Одессы Михаил Жванецкий (6 марта 1934 года, Рыбы-Собака). Как и Поляков, он был евреем, что сближало его с Райкиным. Кроме этого, одессит был из одной с артистом стихии Воды (Рыбы), да и по годовым знакам у них была гармония (Свинья и Собака ладят друг с другом: первая может привести любое дело к успеху, а вторая — защитить его). Правда, было и одно «но»: Скорпионы достаточно властные люди и привыкли, чтобы им подчинялись. Если Рыбы согласятся с этим диктатом, то их «водный» союз будет крепче стали. Рыбы-Жванецкий не согласится, о чем речь пойдет чуть ниже.

Жванецкий учился в Одесском институте инженеров морского флота и активно занимался в студенческой самодеятельности. Переехав в Ленинград к Райкину, он уже в 1961 году удостаивается высокой чести — артист включает в свой спектакль его первую интермедию под названием «Разговор по поводу». Через три года после этого молодой драматург привлекается к работе над новой программой для театра Райкина.

Вместе с Жванецким в Театр миниатюр были приглашены еще двое одесситов — юмористический дуэт Роман Карцев (20 мая 1939 года, Телец-Кот) и Виктор Ильченко (2 января 1937 года, Козерог-Крыса). Отметим, что у обоих была круглая астрологическая гармония со Скорпионом-Свиньей.

В те годы о семействе Райкиных ходило множество слухов и сплетен, подавляющая часть из которых не имела под собой никаких оснований. Например, утверждалось, что Райкины являются обладателем баснословного богатства, которое включает в себя коллекцию фамильных бриллиантов стоимостью в несколько миллионов рублей. Эти разговоры особенно активно муссировались в 1962 году, когда в семье Райкиных произошла неприятная история, в эпицентре которой и в самом деле оказались… бриллианты. Но расскажем обо всем по порядку.

В один из дней того года супруга актера Руфь Марковна внезапно обнаружила пропажу двух своих золотых перстней с бриллиантами (один был на полтора, другой на два с половиной карата). Зная, что никто из близких ей людей взять драгоценности не мог, она поняла, что их скорее всего похитили. Но кто это мог сделать, если двери и окна в их ленинградской квартире были целы и невредимы (с 1957 года Райкины переехали из коммуналки в отдельную квартиру в центре Ленинграда по адресу: Кировская, 17). Если же в квартире побывали профессиональные воры, то почему тогда остались нетронутыми другие ценные вещи, хранившиеся в доме. Короче, вопросов была масса, но ответа на них ни Руфь Марковна, ни ее родные найти так и не сумели. И тогда они обратились в милицию, а именно — к начальнику ленинградской милиции генералу А. Соколову.