Знаменитые Стрельцы
Шрифт:
В 1941 году Белле Львовне и Леониду было разрешено вернуться в Киев (Броневой-старший остался в Малмыше), однако переезду помешала война – им пришлось отправиться в Чимкент (Южный Казахстан). Леониду, чтобы прокормить семью, пришлось параллельно с учебой и работать: он был разнорабочим, пекарем, секретарем-машинисткой в исполкоме, рабочим в кукольном театре. В 1944 году он закончил семь классов и поступил в вечернюю школу. Там за один год он умудрился сдать экзамены за восьмой, девятый и десятый классы. Однако из-за того, что он считался сыном врага народа, мать ему объяснила, что путь в журналистику или дипломатию, которыми он хотел заниматься, ему заказан. «Поэтому, сын, иди в театральный», – посоветовала ему мать. Так он и сделал. Поступать в Москве он не мог, поэтому отправился в Ташкент. Подал документы в Институт театрального искусства имени А. Островского и с первого же захода поступил.
Тем временем в 1946 году
Заметим, что в этом конфликте Леонид оказался на стороне отца. Что тоже объяснимо – Дракон и Змея хорошо ладят друг с другом. Как вещает гороскоп: «Дракон и Змея – отличная пара». Однако чуть позже отношения отца и сына испортятся по идейным соображениям. По словам Л. Броневого:
«Когда отец вернулся из ссылки, стал все время говорить, что Сталин ни в чем не виноват и посадили его правильно (напомним, что Броневой-старший служил в НКВД. – Ф. Р.). Затем ему вернули золотой значок «50 лет в КПСС» и орден Красной Звезды с порядковым номером 36 (37-й был у Орджоникидзе). А потом отец меня спрашивает: «Ты почему не в партии?» Я говорю: «Артист не должен быть в партии». Он: «Партия тебе все дала». Я: «Это тебе она дала 10 лет с правом переписки, скажи ей спасибо». Мы с ним не общались…»
Проучившись в Ташкенте до 1950 года, Леонид затем в течение трех лет работал в театрах Магнитогорска и Оренбурга. В первом своем спектакле – «Анна Каренина» – Броневой сыграл Капитоныча и реплика у него была всего лишь одна: «Ваше превосходительство».
После смерти Сталина Броневой наконец решился поехать в Москву. В августе 1953 года подал документы в Школу-студию МХАТ. В экзаменационной комиссии сидели одни корифеи: Топорков, Грибов, Массальский, Кедров и другие. Однако Броневому удалось покорить их своей игрой, и его приняли сразу на третий курс. Так он получил второе высшее образование.
Закончив Школу-студию в 1955 году, Броневой вновь вынужден был отправиться в провинцию: сначала в Грозный, затем в Иркутск, Воронеж. На сцене этих театров он исполнял разные роли, причем много раз ему приходилось играть реальных исторических персонажей: от Марка Твена до Ленина и Сталина. Во время исполнения этих ролей с актером происходила масса интересных историй. Вспомним лишь две из них.
В спектакле грозненского Театра имени Лермонтова «Кремлевские куранты» Броневой играл Сталина. Актер вспоминает: «Вы знаете, что такое для актера молчание зрителей при его выходе на сцену, если до этого зал просто взрывался аплодисментами?! Помню, на первых спектаклях мне казалось, что пушки стреляют (в театре были деревянные сиденья, и оттого, что все резко вставали, стоял ужасный грохот). Такие овации! Бо-оже мой… И вдруг на одном спектакле – тишина. Абсолютная. Конечно, с меня пот градом. Пробормотал, помню, что-то и ушел. Лег за кулисами. Что произошло? Первая мысль была: наверное, у меня расстегнулась ширинка. Все. Это расстрел. Смотрю – нет, все нормально. И грим в порядке. Подошел Тиханович – главный режиссер. Я говорю: «Что же это такое я сделал сегодня?» – «Да ничего ты не сделал! Там просто КГБ сидит – они получили закрытое письмо, разоблачающее Сталина (речь идет о событиях февраля 1956 года, связанных с выступлением Н. Хрущева на ХХ съезде партии. – Ф. Р.). Это был целевой спектакль, вот никто и не хлопал при твоем выходе». – «Предупреждать же надо! Меня чуть удар не хватил». Тиханович удивился: «Ну не всех же предупреждать. Ты ведь тем более беспартийный». – «Постойте… А как же наша Сталинская премия?» – «Все, тю-тю наша премия. Накрылась!». Я спрашиваю: «И как теперь мне играть послезавтра?» – «Так и играть! Только никаких усов». А Добротину, который Ленина играл, сказал: «А вы скажите, что просите зайти к себе не товарища Сталина, а референта». Так я и играл – с тем же текстом, но уже референта, немножко подхалимничая».
Второй случай произошел с Броневым в Воронеже – на этот раз ему выпала честь сыграть Ленина. Причем за исполнение этой роли его наградили квартирой. Актер рассказывает:
«В Воронеж я приехал с беременной женой (она закончила училище имени Вахтангова. – Ф. Р.). Сняли в гостинице маленький номерок. Режиссер театра Шишигин говорит мне: «Ты кого хочешь играть в таком-то спектакле?» – «Ленина». – «Ленина Ожигин будет играть». – «Тогда
я прошу меня вообще не занимать». Но почему-то ходил на все репетиции – сидел на галерке. Зачем – не знаю, ведь уже было отказано в роли. Выучил текст. И вот однажды в театре постелили красные дорожки – приехал какой-то большой начальник. Начался спектакль. Степа Ожигин то ли растерялся, то ли неважно себя чувствовал – не понравилась его игра. В конце спектакля наш важный гость говорит Шишигину: «А у тебя другого Ленина нет?» Тот заволновался: «Да есть тут один…» – «Так что же ты?! Где он?» Шишигин как закричит: «Где этот, как его? Береговой, Броневой, Боровой!» – «Я здесь», – говорю. «Спускайтесь вниз немедленно». Шишигин меня спрашивает: «Ты мог бы сейчас Ленина сыграть?» – «Попытаюсь». – «Что для этого тебе нужно?» – «Кепку». Дали мне кепку. И на нервной почве или оттого, что так хотел получить эту роль, я сыграл сцену одним махом. Гость сказал: «Все, пусть он играет». Степа в больницу попал, бедняга.А я играл. И вот однажды опять разложили красные дорожки. Я отыграл первый акт. Прибегает директор: «Спускайтесь скорее вниз!» А я поправляю грим Ленина. «Да быстрее, быстрее!» Не успев поправить грим, конечно, бегу. На первом этаже толпа: секретарь обкома, начальник КГБ, командующий военным округом. Но никто не входит в комнату, в ней – человек маленького роста в сером костюме. Потом я узнал, что это был секретарь ЦК КПСС Аверкий Борисович Аристов (1903, Кот – тот является векторным «слугой» Дракона. – Ф. Р.). Он пожал мне руку и, обращаясь к стоящим в дверях, сказал: «Ленин всем нравится». На другое утро звонок: «Вас беспокоят из горкома партии. Сейчас за вами пришлют машину». С ума можно сойти: за мной – машину! Приезжаю. Сидит секретарь и председатель горисполкома. «Вот вам ключи от двух квартир и машина – идите выберите». И то ли от страха перед этой машиной, то ли перед всеми этими «шишками» я выбрал худшее, что мог…».
Так влиятельный векторный «слуга» отблагодарил своего «хозяина» за отменную игру в роли Ленина.
Отметим, что, несмотря на то что Броневой играл роль Сталина, к вождю народов он относился плохо. Зато его отец наоборот – хорошо, несмотря на то, что был репрессирован. В этом проявилось принципиальное размежевание, которое тогда случилось между двумя поколениями евреев – идейных и безыдейных. Первые искренне поверили в социализм и строили его, не жалея живота своего, вторые разочаровались в этой идее и хотели только одного – иметь от социализма все, взамен отдавая минимум. Ни о какой жертвенности речь уже не шла. Они считали, что всего добились сами, а не советская власть им это дала. Однако от подарков, которые эта власть им давала, они не отказывались. Вот и Броневой с радостью принял из рук воронежских партийцев ключи от новой квартиры. Для его семьи (жены и новорожденной дочери Валентины), ютившейся в маленьком номере гостиницы, это было манной небесной.
Однако жили они там недолго и вскоре переехали в Москву. Вызвано это было несколькими причинами, в том числе и печальной – жене Броневого, ввиду тяжелой болезни (у нее был рак), требовалась квалифицированная медицинская помощь. Однако переезд в столицу не спас ее от трагического финала – она скончалась в возрасте 27 лет. На руках Броневого осталась 4-летняя дочь. Жили они тогда в маленькой комнатке в коммунальной квартире в Среднем Кисловском переулке (с ними жила и тетя Броневого). В квартире жили восемнадцать жильцов, из них семь – дети. По выходным дням в туалет было не пробиться – взрослым приходилось пропускать детей вне очереди.
В Москве актер попытался устроиться в несколько театров, но его никуда не брали. К примеру, он сунулся было в «Современник» к своим бывшим однокурсникам по Школе-студии МХАТ Ефремову, Табакову, Волчек, однако они его не приняли. Ефремов тогда заметил: «У тебя нет личной темы». Какую такую тему имели в виду его бывшие однокашники, Броневой не знает до сих пор. Кстати, Ефремов родился в год Кота (1927) – то есть в этом случае векторный «слуга» своему «хозяину» помогать не стал.
Много позже, уже в наши дни, кто-то распространит версию, что Броневого не принял Олег Табаков (17 августа 1935 года, Лев-Свинья) и из-за этого у них произошел конфликт. Но Броневой эту версию начисто отметает. По его словам: «Я показывался не Табакову, а Ефремову. Тот не стал меня брать по своим причинам и попросил Олега Павловича сообщить мне об этом. Я ждал за дверью. Вот и все. А Табакова я очень люблю и уважаю…»
С астрологической точки зрения последнее заявление логично: у Стрельца-Дракона и Льва-Свиньи круглая гармония. Как написано в гороскопе: «Между Стрельцом и Львом прочная дружба. Что касается отношений между Драконом и Свиньей, то у них мало общего, но они могут быть совместимы. Спокойная Свинья будет восхищаться эффектным Драконом, а тот будет боготворить ее».