Знание-сила, 2004 № 10 (928)

Нередко китайские офицеры, не выдержав этих странных передвижений чужеземцев, организовывали погоню. Ведь крепость, где они жили годами, давно казалась им уже не надежным укрытием, а тюрьмой. Одержать победу над варварами, разбить их — вот что было единственным шансом получить продвижение по службе. Подобает ли офицерам крепости предаваться столь глупым мечтаниям?

Люди на этой чужой стороне

Плохи — яс ними ужиться не мог!

(Пер. А. Штукина)

Первыми, кого приходилось побеждать в таком случае, часто были собственные солдаты. Мало кому хотелось покидать крепость и мчаться в степь ради битвы с дразнившими их варварами. «Всем солдатам заставы обрезаны бороды за то, что они вздумали прекословить», — говорится в одном из донесений. «Что ж, борода не голова» — наверное, думалось солдатам.

Нету пресной воды — только снегу холодного моря.

На могильных курганах ночуем, сметая песок.

О, когда ж наконец разобьем мы врага на просторе,

Чтобы каждый из воинов лег бы — и выспаться мог!

(Пер. А. Гитовича)

Иногда дело все-таки доходило до крупных столкновений. Так, в середине XV века правитель Минской империи Инцзун приказал напасть на Монголию, объединенную к тому времени под властью племени ойратов. Так он надеялся упредить вторжение ойраггов в Китай. Однако Инцзун был плохим полководцем, а его войска были скверно вооружены.

Встреча. Удар. Кровь. Крики. Когда китайское войско было рассеяно и всадники варваров равнодушно принялись убивать одного солдата за другим, император спешился и встал на колени. Он ждал смерти. Его спокойствие поразило врагов. Окружив его, они смотрели на преклоненного перед ними человека, как смотрят на изваяния чужих богов. Они как будто молчаливо спрашивали друг друга: «Кто первым совершит святотатство? Кто отсечет голову живому бму?» Наконец, они пригласили его встать и, окружив почетным эскортом, повели прочь. Плененный император удалялся на север. Его войско лежало на земле.

Великая Китайская стена стала грандиозным символом имперской моши — знаком величия Китая. Она призвана была внушать страх и трепет. Когда же в середине XVII века на Китай вновь двинулись северные варвары — маньчжуры, империю не спасла Стена На четверть тысячелетия Китай оказался под властью чужеземных захватчиков.

(В тексте использованы фрагменты из стихотворений древних и средневековых китайских поэтов Чжан Кэцзю, Гао Ци, Цюй Юаня, Ду Фу, Ли Бо, а также из книги «Шицзнн».)

Адрес в Интернете

Изображения Великой Китайской стены: www.geocities.com/Tokyo/Fuji/6895/htmI/beijing/greatw all_d.html

Вокруг Идеи

Ян Шенкман

Запрещенные люди

Единственный выход для человечество — придумать безопасный радикализм

Удивительно, какие изменения претерпели книжная серия «ЖЗЛ» и само понятие «замечательный человек» за последние десять — пятнадцать лет. Первый клон «ЖЗЛ» появился в середине девяностых в Минске. Привычную уху аббревиатуру минские издатели расшифровали тогда по-новому — «Жизнь знаменитых людей». Изменились и персонажи. Заслуженных деятелей прошлого (писателей, художников, композиторов плюс неизбежный процент борцов за светлое будущее) сменили люди успешные и известные. Поп-звезды, политики, бизнесмены... На второй план отошли заслуги и масштаб личности. На первый вышли слава и популярность.

Так книги просигнализировали нам, что меняется тренд. А по большому счету — приоритеты в обществе. Успешность взамен значительности еще не успела стать общим местом, банальными ценностями под массированным давлением рекламы и глянцевого журнализма. Это произойдет позже, ближе к концу девяностых. А тогда стремление понять «знаменитых», разобраться в механизме успеха выглядело вполне прогрессивно.

В недрах общества, по американскому образцу обожествившего prosperity (процветание), стала зарождаться новая мода: на протест и радикализм. Разумеется, это была реакция на политическое давление и жесткое структурирование интеллектуального пространства страны. И, разумеется, эта мода могла появиться лишь тогда, когда старые ценности более или менее устоялись. А либеральная оппозиция, подавленная или ушедшая в истеблишмент, перестала выполнять свои протестные функции, начав выполнять охранительные.

Как раз в это время, буквально три- четыре года назад, и стал оформляться новый радикализм. Новый по отношению к радикализму Запада, имеющему давнюю и богатую традицию. В России же этой традиции с начала прошлого века можно считать, что и не было. Радикальными долгое время считались любые шаги в сторону от советского идеологического центра. На поверку же оказалось, что эти шаги были, мягко говоря, не очень широкими. Так что традиции нет.

Немудрено поэтому, что ассортимент чуть ли не единственного по-настоящему радикального книжного издательства в стране, «Ультра.Культуры», на 90% состоит из переводов культовой западной литературы. Основные темы: наркотики, насилие, национализм, террор и прочие маргиналии. Все то, чем когда-то пугали обывателя советские пропагандисты, ловко выдавая западный радикализм за мейнстрим.

Вождей новой идеологии «Ультра. Культура» представляет в своей серии «Жизнь ганрещенных людей». Тоже, кстати, на 90% состоящей из «их» героев и антигероев. Как раз на это указывает заграничная буква «Z». Любопытная трансформация: замечательные — знаменитые — запрещенные. А еще любопытнее, чем продолжится этот ряд.

По версии «Ультра.Культуры» список выглядит так: Эдуард Лимонов, Чарльз Мэнсон, Антон Шандор Ла- Вэй, Александр Шульгин, Луи Фердинанд Селин, Тимоти Лири, Хьюи Ньютон, Алистер Кроули, Джохар Дудаев. Что общего между этими персонажами?

Среди них три политика (Лимонов, Ньютон, Дудаев), два исследователя наркотиков (Шульгин и Лири), два писателя (Лимонов и Селин), два сагганиста (Кроули и ЛаВэй), один убийца (Мэнсон) и один генерал (Дудаев). Большинства уже нету в живых. У большинства (за исключением, может быть, только Мэнсона) существует политическая или иная идеология.

Для Лимонова это национал-большевизм. Для Кроули и ЛаВэя — сатанизм. Для Селина и Ньютона — национализм в чистом виде. Для Лири и Шульгина — расширение сознания с помощью психоделиков. Для генерала Дудаева — независимая Ичкерия.

С кем и за что борются эти люди? Начнем с Лимонова. Ему, как следует из лимоновской же публицистики, не нравится решительно все. Им движет инстинкт бунтовщика, и при любом строе, при любом состоянии дел он будет категорически против. Против коммунистов и демократов, КГБ и ЦРУ, чеченцев и античеченцев. Его, кажется, не устраивает сам способ существования белковых тел. Контрадикция моря и суши. Всех, кто против или, по крайней мере, не за существующее положенье вещей, он тут же зачисляет к себе в соратники.