Зной

Чем все и завершилось. Облака начали быстро темнеть, повторяя ту же литанию красок, что и небо за девяносто секунд до них. Россыпь яркой картечи пробила черноту небес, разбудив цикад. Хлынувший с неба слабый свет обратил лица трех сидевших посреди патио людей в маски.

— Ну вот, — сказал Фахардо, — разве это не самое лучшее?

— Очень красиво, — согласился Карлос.

Фахардо повернулся к нему:

— Ты и вправду никогда этого раньше не видел, guey!

— Никогда, сеньор.

— Ну, значит, кое-что ты в жизни проглядел. — Tenienteвзглянул на бутылку Глории: — Пить, стало быть, не желаете. Я уверен, ваш друг не отказался бы от глоточка, — он ведь за вас срок мотает.

— Я предпочитаю страдать безмолвно, — сказал Карлос.

— Вы настоящий рыцарь, сеньор. И родились через четыре тысячи миллиардов лет после настоящего вашего времени. — А затем Глории: — Где вы его подобрали?

— У нас есть вопросы к вам, Teniente.

— Вопросы — это для школьников и для… для… — он щелкнул пальцами, подыскивая окончание для своей апофегмы, — для женщин. Siempre [65] . Гдеденьги? Почемуты опоздал? Почемуты не подарил малышу игрушку, ту, маленькую?Что ты хочешь на обед!Как ты хочешь сегодня ночью!С чего ты взял, что можешь воткнуть это сюда!

65

Постоянно, когда угодно (исп.).

Он захохотал — и хохотал, пока не облил себя пивом, и тогда выругался.

— Так я и естьженщина, — сказала Глория. — И значит, вправе задавать вопросы.

— Ах, вы женщина? А я вас за снежного человека принял. — Фахардо допил пиво и потянулся к бутылке Глории: — Вы позволите? Спасибо.

«Да, берите» Глория сказала, когда он уже покончил с первым глотком. Фахардо ткнул в ее сторону горлышком бутылки:

— Напрасно вы пренебрегаете этим напитком, сеньора. Он далеко не дешев.

— Вижу, вы покупаете американское пиво, — сказала Глория.

— Только его. А вы полагали, я «Корону» пью? Да я мексиканского пива в рот не возьму.

— Нет? — спросила она.

— Ни под каким видом, guey, —сообщил, обращаясь к Карлосу, Фахардо. — И знаешь почему? Потому что его делают из воды, в которую ссутмои дети. Хватит с меня и того, что я им пеленки меняю, еще и питьэто добро, чтобы расслабиться, — увольте.

— А вы меняете им пеленки? — спросила Глория.

— Американское пиво чистое, — объявил Фахардо. — Да, я меняю их гребаные пеленки. Вы меня совсем не цените, сеньора. Я только одно от вас и получил — жестокое разочарование…

Он промокнул подолом рубашки глаза.

— Как тебе мои наручники, guey?

— Неплохо.

— Не жмут?

— Нет.

— Ты чувствуешь, что отбываешь срок?

— Я его отбываю, — ответил Карлос.

— Да, но чувствуешьли ты это? Чувствуешь ли, как становишься другим человеком? — Фахардо встал, вытер рукой губы. — Вы должны почувствовать, это удержит вас от совершения новых преступлений, сеньор, а иначе какой же смысл сидеть в тюрьме?

Он сцапал Карлоса за запястье и передвинул запор наручников на одно деление.

— Это тебе как? — спросил он, дыша Карлосу в лицо.

— Хорошо.

Щелчок.

— Атеперь?

— Хорошо.

Щелчок.

— А теперь?

На щеках Карлоса вздулись желваки.

— Вот теперь, пожалуй, плоховато.

Фахардо улыбнулся, поцеловал Карлоса в нос и на пару делений ослабил наручники.

— Ты почти уже уплатил обществу то, что задолжал ему, — произнес он, падая в шезлонг.

— Вы помните мой первый приезд сюда, Teniente? —спросила Глория.

— Мммм? О, разумеется, — ответил Фахардо. — Конечно, я помню тот день. Весенний день в разгар лета. Чирикали птички, синели небеса. Я был тогда молод, полон жизни. Революция была в самом разгаре. Пели скрипки. Пиво было холодным, а ночи жаркими. И… бреххк.

Он рыгнул и расхохотался.

— А зачем я приезжала, помните?

— Перепихнуться хотели.

— Нет, Teniente.Я кое-кого искала.

— Американца. Hombre numero ипо [66] .

— Si.

— Авместо этого полюбили мексиканца. — Фахардо встал, улыбнулся Карлосу: — Ты откуда такой, guey?

— Из Мехико, — ответил Карлос.

66

Мужчину номер один (исп.).

— Да ну? — Услышанное, похоже, заинтересовало Фахардо. — А из какого района?

— Бенито Хуареса.

— Ни хрена себе. Я когда-то работал в тех местах. Служил в полиции. — Фахардо вытащил из кармана свой полицейский значок. — Я и сейчасв ней служу.

Он разжал пальцы, значок выскользнул и упал под шезлонг Фахардо.

— Жизнь полицейского бывает иногда очень опасной. Тебе это известно?

— Конечно, — сказал Карлос.

— Ну а чем ты там занимаешься?

— Строительством.

— Как интересно, —произнес Фахардо. — Строительством,а? Тогда у нас с тобой должна быть куча общих знакомых. Все вы, ребята, трепаное жулье. Кто твой босс?

Карлос, на миг замявшись, ответил:

— Эдуардо Полажек.

Лицо Фахардо расплылось в улыбке, увеличившей его раза в два:

— Да?Ну и ну. Вы наверняка ошибаетесь, сеньор; было бы безумием думать, что это правда.