Знойная пустыня. Дорогой приключений. Африканское сафари (сборник)

Мы удивленно переглянулись, и Ассул посоветовал мне немедленно обратить внимание солдат на этого старика, который, очевидно, был ловким жуликом. Но так как солдаты оказались французами, а я говорю по-французски весьма слабо, то я постеснялся задерживать их, и, свернув с дороги, мы поехали дальше по направлению к чему-то, что я принял за деревушку. Когда мы подъехали ближе, оказалось, что это были обломки скал, возле которых стоял один-единственный полуразрушенный домик.

Мы решили переночевать здесь.

Мулов завели во двор, и пока Ассул был занят приготовлением ужина, я, вооружившись биноклем, смотрел на дорогу, не возвращается ли наш неприятный спутник. Скоро я действительно увидел кавалькаду, во главе которой ехал злополучный шейх. Он был в восторге, что наконец нашел нас, и выразил удовольствие по поводу места нашей стоянки. Своих шестерых спутников он представил мне как родственников. Они абсолютно не были похожи друг на друга, но каждый из них был, без сомнения, преступником. Они высказали мне пожелания всяческого благополучия и с плохо скрываемой алчностью посмотрели на мои вещи. Вообще по всему их поведению я больше не сомневался в том, с кем имею дело.

Во-первых, они хотели заставить Ассула потушить костер, так как здесь будто бы дует. Сначала я не понимал, зачем они настаивают на этом. Оказалось, что огонь виден был с большой дороги, а им нежелательно было обращать на себя внимание проезжающих. Они, очевидно, боялись того самого отряда солдат, который мог возвращаться обратно. Но в ответ на это требование я подложил сырых дров в огонь и объяснил им, что нам необходим сквозной ветер, иначе очень трудно будет топить сырыми дровами. После некоторого недовольства, высказанного на незнакомом мне языке, компания милых родственников уселась у огня со стороны дороги, чтобы хоть немного закрыть его свет от проезжающих.

В ответ на этот маневр я сказал Ассулу пару слов по-английски, и им была вылита в огонь бутылочка прованского масла. Масло вспыхнуло, и пламя громадным столбом поднялось к небу. Теперь наш костер был заметен издалека.

Следующим моим выпадом было приказание Ассулу приготовить на ужин консервы из ветчины, имевшиеся у нас.

– Простите, о правоверные, – сказал я, – что не могу предложить вам этого мяса, так как вы не едите свинины. – С этими словами я раскрыл банку, брызнув на ноги сидевших соусом, в котором лежал кусок ветчины. Надо было видеть, с каким ужасом шарахнулись от меня эти шесть пар худых коричневых ног. Если бы не острота момента, я мог бы громко расхохотаться, так комична была эта картина. Наши облитые маслом дрова ярко запылали, и пламя костра стало видно на далекое расстояние. Если бы не это обстоятельство, то возможно, что этот вечер был бы для меня последним, потому что через минуту я увидел, как мой оруженосец с визгом подскочил к шейху и вцепился обеими руками в его рыжую бороду. При этом он кричал:

– Стреляй, господин мой! Стреляй! Они крадут наших мулов!

Одним прыжком перескочил я через костер, ударил шейха под ребра так, что он упал навзничь, другой рукой, в которой я держал нож для откупоривания консервов, я ударил кого-то по голове, затем схватил ружье, к которому тянулась чья-то рука. Тут чей-то нож полоснул меня по пальцам. Но, почувствовав ружье в своих руках, я стал действовать увереннее: подбежав к лежащему на земле рыжебородому, я приложил дуло к его виску. Тут за моей спиной послышались выстрелы, старик вздрогнул и вытянулся. Ассул продолжал стрелять в темноту, откуда в ответ раздались несколько раскатистых выстрелов, но резкий треск моего винчестера заставил их умолкнуть.

– Аллах! – кричал разъяренный Ассул и, бросившись вперед, послал им вдогонку все пули, бывшие в его браунинге. Я подоспел как раз вовремя, чтобы освободить его от цепких рук напавшего на него сзади высокого араба, но в тот же миг получил увесистый удар по голове и упал.

Мне казалось, что я лежу на дне океана: я слышал шум и раскаты волн, целый хаос звуков, из которых ни одного в отдельности не мог разобрать. Моя голова была тяжела, как котел. Вдруг все стихло. Пошел дождь. Я приподнял руку и вытер свою щеку, по которой текло что-то. Рука оказалась черной, очевидно, это была кровь. Тогда только обратил я внимание на то, что голова моя трещала и болела, и, постепенно придя в себя, вспомнил все происшедшее.

Я приподнялся, причем мне казалось, что голова моя раскалывается надвое, вытер кровь, бежавшую по лицу, и стал прислушиваться: я боялся получить новый удар по голове или кусок свинца под ребра. Вокруг меня было совершенно тихо, только вдали слышались как будто звуки барабана и равномерных шагов. Возможно, что это кровь стучала в моих висках. С неба на меня глядели звезды, наш огонь совершенно потух, только угольки тлели у костра. Я вспомнил о своем ружье и стал шарить вокруг себя, но ружья не было… Да в конце концов на что оно мне теперь? Я почувствовал ужасную жажду, язык прилипал у меня к гортани. Надо встать и попытаться найти воды. Но это было не так-то легко и удалось мне только после долгих усилий. Я хотел дотащиться до нашего котелка с водой, но, пройдя несколько шагов, упал и наткнулся на лежавший на земле браунинг. Он не был заряжен. Я кричал и звал Ассула, но ответа не последовало, а меня все больше мучила жажда. Ощупав свою голову и осторожно разобрав слипнувшиеся от крови волосы, я убедился, что рассечена только кожа. Тогда, черт возьми, я ведь мог встать и достать себе воды!

Я приподнялся и заковылял по направлению к нашему костру. Нагнувшись, чтобы нащупать его, и по дороге наткнувшись на какой-то мягкий мешок, я попал рукой в волосы бороды. Я снова в ужасе присел и стал беспокойно всматриваться в лицо лежавшего передо мной человека, едва белевшее в темноте.

Так просидел я некоторое время, пока не услышал снова голоса и топот коней близко за своей спиной, и, не успев уже принять какого-либо решения, я увидел всадника, который, спрыгнув с лошади, подошел ко мне и заговорил со мной сначала по-арабски, а потом по-французски. Еще много лиц увидел я, которые нагибались ко мне по очереди. Кто-то из них вытер кровь, струившуюся по моему лицу.

– Мойа! [12] – сказал я и выпил плохо пахнувшую воду из чьей-то фляжки.

Тут ко мне снова подошел европеец и спросил меня что-то по-французски. Я собрался с силами и коротко рассказал по-арабски, что со мной произошло. После этого ко мне привели Ассула, а за ним я увидел еще три фигуры со связанными руками.

«Нос» был страшно рад, увидев меня, с трогательной заботливостью оттолкнул стоявшего возле меня солдата и, опустившись на колени, ощупал рану на моей голове, повторяя без конца «Аллах!» вперемежку с проклятиями по адресу бандитов. Потом он вскочил и стал орать на солдат, что нечего тут стоять и глазеть – надо достать перевязочный материал и перевязать рану.

12

Воды!

– Господин, нагни свою голову, а ты принеси свет, – приказал он.

– Послушай, Ассул, не лай здесь как собака, – заворчал я, но он прервал меня словами:

– Господин мой, ты видел, как рыжебородый вырвал у меня револьвер и выстрелил в меня первый? Не правда ли? Пойми. Иначе мне будет плохо!

Несмотря на туман, окутывавший мой мозг, я все же понял его и утвердительно промычал что-то, а затем спросил о наших мулах и вещах.

– Вьючного мула мы нашли, твое ружье тоже, а вот верхового мула я не могу найти, так же как и твой аппарат. Но зато у нас остался черный конь шейха; он сейчас занят тем, что поедает запас овсянки из нашей банки. Можно сказать, что это наша лошадь. Когда ты упал, а я стрелял вслед бегущим родственникам этого рыжебородого дьявола, солдаты были уже совсем близко от нас. В одного из бегущих я попал и надеюсь, что он вместе с рыжебородым уже представился перед шайтаном, который сам разберется – родственники ли они друг другу, или ему самому!

Тут к нам подошел солдат с перевязочными материалами и с лампой.

– Да, господин, этот старый жулик не попал в меня, когда стрелял. Хвала Аллаху! – громко закончил мой оруженосец.

Рана оказалась не серьезной, как я уже раньше установил. На черепе вскочила огромная шишка, и кожа была сорвана, но начальник стражи посоветовал мне все-таки доехать с ними до поста, где был санитарный врач, который мог перевязать рану как следует. Кроме того, надо было составить протокол происшедшего, чтобы найти остальных бандитов и мои вещи.