Золоченая цепь

Заклинание завершилось. Два круглых, румяных, совершенно одинаковых лица уставились на него, потом у него перед глазами помахали растопыренными пальцами.

— Ладно, это все, что мы можем для него сделать здесь. Думаю, через день-другой он придет в себя. Сколько пальцев я показываю, милорд?

Перед глазами Дюрандаля покачивалось восемь пальцев. Впрочем, казалось, будто вопрос адресован вовсе и не ему, так что он не стал прерывать разговора.

— Вы можете говорить? — спросили два лица.

Дурацкий вопрос.

Лица исчезли. Шестнадцать, если не больше, человек смотрели на него сверху вниз с чудовищной высоты. Не стоило бы ему лежать здесь — ведь затопчут. Но подвинуться он был не в силах.

— Пусть отдохнет час или два, — произнес раздраженный голос. — Потом попробуем еще. Не понимаю, что не так с этой октаграммой. Баланс стихий абсолютно неверен, абсолютно необычен. — Голос понизился до конфиденциального шепота. — Может, и хорошо, что Его Величество отказался продолжать лечение здесь. Мне кажется, вам стоит пригласить заклинателя, пусть попробует наладить октаграмму. Ладно, вы говорили, у вас есть другой пациент?

— Ранение мечом, доктор. Он потерял очень много крови.

Дюрандаль почувствовал, как сильные руки поднимают его вместе с тюфяком и несут куда-то. Его раздражение по поводу столь бесцеремонного обращения сменилось интересом, когда мимо него по очереди проплыли жернова, колода для рубки мяса, кувшины с водой — все по две штуки. Другая комната, такая же холодная. Его положили на пол…

— Не думаю, чтобы он притворялся, — произнес новый голос, — но не спускайте с него глаз ни на минуту. Только вспомните, кто это. Даже полумертвый, он управится с любым из вас, увальней.

Кто-то укрыл его еще одним одеялом. Заскрипел стул. Вскоре пение возобновилось, но где-то далеко.

Туман рассеивался, свивался языками, снова рассеивался. Он находился в комнате замковой стражи в Фэлконкресте — лежал на полу, не так близко от камина, как ему хотелось бы, и довольно далеко от входной двери. С ним в комнате находилось четверо Клинков — двое сидели, двое стояли. Сторожили его, конечно. Правда, пока он был не в состоянии пытаться вырваться отсюда. Левое запястье болело. Лицо болело — рот и левый глаз. Ребра ныли. Могло быть и хуже; выходит, для своего возраста не такая уж он и развалина. Зрение все еще оставалось нечетким, так что лучше было лежать, закрыв глаза и прислушиваясь к заклинаниям, доносящимся из кухни. Может, это чинят Куоррела? Одна голова хорошо, а две лучше. О побеге можно подумать, когда оба будут способны двигаться. Желательно, чтобы это произошло до завтрашнего завтрака.

Он мог бы даже соснуть, если постараться хорошенько…

— Ну, этот-то совсем еще молодой, — буркнул недовольный голос. В комнату охраны вошел доктор. Пение прекратилось. — Он восстановит всю потерянную кровь через пару часов. Побольше питья, побольше мяса, и через неделю он снова сможет драться как тигр. А теперь мне нужно посмотреть Его Величество и…

— Его Величество не желает, чтобы его беспокоили. — Этот голос принадлежал Боумену. А где коммандер Дракон? И когда Боумен успел приехать из Греймера?

Доктор издал раздраженное фырканье, хотя и негромкое, ибо королевская спальня располагалась прямо над ними.

— Но, сэр Боумен, прошла уже целая неделя с тех пор, как его смотрел врач! Повязка на ноге…

— Вы видели его вчера ночью, доктор.

— Ну… совсем мельком. Не спорю, его вид обнадеживает, но…

— А то, как он вышвырнул вас из комнаты, напоминает старые, добрые времена, не так ли? Так вот, сегодня он намерен спуститься и пообедать в деревне. Тогда я полагаю, вы и можете пытаться лечить и заклинать его.

— Пытаться?

— Не обращайте внимания, это я так просто выражаюсь. Спасибо за помощь, доктор. А теперь сэр Торкиль проследит, чтобы вы благополучно…

— Да, только сначала я хотел бы взглянуть еще раз на лорда Роланда.

Оглушенный или не совсем, Дюрандаль понимал, что не сможет изображать кому при настоящем враче. Он открыл глаза и улыбнулся.

— Спасибо, мне гораздо лучше. Мне будет позволено сесть?

— Ого, быстро же он выздоровел! — пробормотал один из зрителей.

— Он всегда был быстр, — отозвался другой, не менее язвительный голос.

Доктор улыбнулся и опустился на колени пощупать у него пульс, посмотреть зрачки и проделать все другие положенные в таком случае процедуры.

— Делайте все, что сможете, но не торопитесь. Вы очень сильно расшиблись, милорд. Вы помните?

— Я упал с лошади.

— Еще как упали. Сколько пальцев?

— Полагаю, что три, хотя вижу четыре с половиной.

Толстяк вежливо хихикнул шутке его светлости.

— Зрение слегка неясно? Полежите денек, и посмотрим, как вы будете себя чувствовать завтра.

Один или оба из них будут завтра чувствовать себя покойниками. Совершенно очевидно, доктор — голос его был ему знаком, но имя вылетело из головы — не состоял в заговоре. Его жизнь могла висеть на волоске уже в эту самую минуту — в зависимости от тех инструкций, что получил сэр Торкиль.

Словно прочитав его мысли, Боумен тоже подал голос откуда-то сверху:

— Лорд Роланд подтвердит вам, доктор, что его сегодняшнее пребывание в Фэлконкресте носит совершенно секретный характер.

— Да, конечно, — произнес Дюрандаль. — Его Величество желает, чтобы об этом не было известно никому. Это могло бы создать определенные сложности.

— Именно, — согласился Боумен.

Врач поднялся на ноги, рассыпаясь в заверениях, что он прекрасно понимает, что он никогда не противоречил тому, что говорил коммандер, что как придворный врач он всегда следует предписаниям — ля-ля… Сэр Торкиль поспешно увел его. В комнате сделалось светлее, а потом снова темнее — открылась и закрылась дверь. Порыв холодного воздуха раздул огонь в камине.

Последовавшая тишина становилась угрожающей. Над головой скрипели половицы, в камине трещали поленья. Где-то в стороне ветер хлопал ставнем.

— Чертов дурак, — буркнул Боумен.

Опираясь на левую руку, Дюрандаль медленно сел. Комната угрожающе завертелась было, но потом остановилась. Он увидел столы, стулья, пару шкафов, но все кровати, уставлявшие комнату в прошлый его приезд, исчезли, если не считать тюфяка, на котором он сидел. Разумеется, из замка выселили всех, кроме тех, кто состоял в заговоре. Здесь жили теперь Король, его Клинки, и еще, может быть, Кромман. Вряд ли кто еще.