Золотая бабочка

– Любит? – Губы Даниэля скривились. – Мне не нужна такая любовь.

А какая нужна? – чуть было не спросила Элли, но сдержалась. Еще подумает, что она навязывается ему. С самого начала она вела себя неправильно, заставила его относиться к себе как к ребенку, а сейчас ожидает от него чего-то. Как наивно! Даниэль и так был более чем внимателен к ней, Питер и то вряд ли отнесся бы к ней с большим понимаем. Чего еще она хочет от него?

Ничего, повторяла Элеонора себе снова и снова. Абсолютно ничего. Даниэль – замечательный, надежный друг, а на большее ей рассчитывать нечего!

Но почему беспокойное сердце начинало колотиться при одном только воспоминании о тех выразительных взглядах, что он бросал на нее на вечеринке? Элли робко посмотрела на Даниэля. Что это? Игра света? Ее собственные беспочвенные фантазии? Почему ей кажется, что в его глазах она видит отблески того огня, которым горело его лицо на приеме Грациано?

– Уже поздно, пора спать, – сдавленно произнесла она, не придумав ничего лучше.

Если она хотя бы еще секунду пробудет в его обществе, она не выдержит и бросится ему на шею, навсегда опозорив себя в его глазах. Презрение, с которым Даниэль выслушал признание Теодоры, слишком четко отпечаталось в памяти Элли. Она бы умерла, если бы он так отнесся к ее словам. Значит, надо поскорее скрыться от него и его внимательных неотразимых глаз.

– Хорошо, – пожал плечами Даниэль и шагнул в сторону, освобождая для Элли проход к лестнице.

Она стала подниматься, он последовал за ней, стараясь смотреть куда угодно, только не на ее изящную спину и ноги, грациозное движение которых подчеркивал, а не скрывал тонкий халатик.

Элли подошла к двери своей комнаты, спальня Даниэля была в конце коридора второго этажа.

– Спокойной ночи, – механически сказала она, повернувшись к нему.

– Тебе тоже, – ответил он, и только открыл было рот, чтобы произнести что-нибудь, чтобы задержать ее хоть на минуту, как она закрыла за собой дверь.

Последний шанс был упущен.

Даниэль проклинал все на свете. Свою нерешительность, ее слепоту, обстоятельства… Он постоял минуту под дверью Элеоноры и пошел к себе. Но не успел он сделать и пары шагов, как дверь ее комнаты скрипнула. Он немедленно обернулся. Элли стояла в проеме и напряженно смотрела на него. Она ничего не говорила, но слова были не нужны. Даниэль отчетливо прочитал в ее глазах все то, в чем он боялся признаться себе и о чем беспрестанно мечтал. Напряженное ожидание, влечение, восхищение, любовь, надежды – все смешалось в один невообразимый коктейль, и все эти чувства как на ладони были теперь перед Даниэлем.

– Элли… – только и смог сказать он. В следующее мгновение они шагнули навстречу друг другу, и Даниэль удивился тому, насколько просто и естественно было обнять ее.

– Я был уверен, что это никогда не произойдет, – шептал он, покрывая поцелуями ее мокрые волосы. Полотенце, закрывавшее их, упало на пол и больше никого не интересовало.

– Я тоже, – призналась она и подняла голову.

Нежную улыбку он увидел на ее губах. В следующее мгновение они оба перестали видеть, слышать, думать, говорить, потому что первый поцелуй любви лишил их возможности делать все это.

Руки Даниэля обхватили тонкую талию Элли и притягивали ее все ближе и ближе, пока девушка наконец не стала сопротивляться.

– Ты задушишь меня, – прошептала она, смеясь.

– Прости. – Даниэль чуть ослабил хватку. – Просто я никак не могу поверить в то, что происходит…

– Почему? – спросила она, вплотную приблизив губы к его лицу, сводя Даниэля с ума этим шутливым поддразниванием.

– Потому что я не был уверен, что маленькие девочки способны любить, – с легкой досадой ответил он. Сколько можно издеваться над ним!

Элеонора чуть покраснела.

– Однако маленькие девочки способны вызывать любовь? – с легкой насмешкой осведомилась она.

Сердце Даниэля упало. Неужели он ошибся, и Элли всего лишь продолжает играть в свои странные игры, в которых ему нет места?

– Ты прекрасно знаешь, что да, – произнес он с грустью и разжал руки.

Элли добилась своего – она вырвала у него признание, и теперь он мог только терпеливо ждать продолжения.

Видимо, она безошибочным женским чутьем угадала мысли Даниэля, потому что ее руки обвились вокруг его шеи, жаркое тело прижалось к нему и нежный голос прошептал:

– Прости меня, Дан, я не удержалась…

Безумная радость охватила его при этих словах.

– Ах ты, маленькая хулиганка, – вскричал он и подхватил Элли на руки. – Ты поплатишься за все свои грехи, и немедленно!

Он внес ее в комнату и опустил на диван. От резкого движения халатик Элеоноры распахнулся. У Даниэля перехватило дыхание. Он, конечно, знал, что она красива, но чтобы до такой степени… Элеонора поймала его взгляд, присела на диване и изящно скинула с себя халатик. Даниэль резко втянул воздух. Он мог похвастаться значительным опытом в любовных делах, но никогда в жизни женское тело не вызывало у него такого благоговейного восхищения.

– Ты прекрасна, Элли…

В ответ она прижалась к нему, давая ему возможность ощутить гладкость и теплоту ее кожи, соблазнительность изгибов стройного тела. Даниэль принялся покрывать поцелуями ее, лицо, губы, шею, плечи, не в силах оторваться от нее.

Пальчики Элли расстегивали его рубашку… Секунда – и та полетела на стул, еще секунда – и к ней присоединились его брюки…

Даниэль мог ликовать. То, что он, не переставая, желал с момента вечеринки у Эдуардо Грациано, наконец свершилось. Элеонора любит его, она принадлежит ему душой и телом, и не было в Нью-Йорке в этот предрассветный час человека счастливее Даниэля Хьюстона, владельца «Хьюстон Эдвертайзинг».

Впрочем, кое-кто мог составить ему конкуренцию в области блаженного состояния души. Элеонора Хасл впервые за многие месяцы чувствовала себя уверенно. Объятия мужчины, лежащего рядом, наполняли ее желанным спокойствием и умиротворением. В час отчаяния приехала она в этот город, даже не подозревая о том, что здесь она не только найдет силы, чтобы справиться со своим горем, но и встретит свое счастье…

На следующее утро Питер Дестен заехал за Элли. Вечеринка Моны прошла на редкость удачно, и она позволила мужу перевезти племянницу к ним. Питер долго звонил в дверь, прежде чем ему открыли. На пороге стоял растрепанный Даниэль с темными кругами под глазами из-за бессонной ночи, но с таким восторженным выражением лица, что Питер поначалу опешил.

– Привет, – пробормотал он, войдя в квартиру. – Я за Элли.

Даниэль немного смутился.

– Понимаешь, Питер… В этом нет необходимости.

– То есть? – Питер вытаращил глаза. – Ты хочешь сказать, что девчонка сбежала?

Зная своенравный характер племянницы, он не сомневался, что она способна выкинуть любой фортель.

– Он хочет сказать, – раздался невозмутимый голос Элли, – что я остаюсь здесь.

Питер поднял глаза и увидел спускающуюся по лестнице девушку. Она приветливо улыбалась, ее лицо светилось умиротворенностью и счастьем влюбленной женщины. Питер замер с открытым ртом.