Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Золотая братина: В замкнутом круге
Шрифт:

– Я готов.

– Вот и прекрасно. В три у ворот вашего дома. Черная «Волга». Не забудьте взять паспорт. Итак, до встречи.

– До встречи, Николай Александрович.

Приоткрылась дверь, в комнату просунулась русая головенка внучки.

– Деда! Приятности или неприятности?

– Еще не знаю, Катенька.

Без пяти три он уже стоял у арочных ворот во двор своего дома. Ровно в три к нему подрулила, разбрасывая в стороны светло-коричневый снег, черная «Волга», остановилась. Из машины вышел молодой человек лет тридцати, в добротном зимнем пальто мышиного цвета и меховой шапке (шофер остался сидеть за рулем), подошел к Забродину,

сдержанно улыбнулся:

– Здравствуйте. Глеб Кузьмич?

– Так точно.

– Извините, если можно…

– Да, да! – Забродин протянул молодому человеку свой паспорт.

– Все в порядке. Прошу вас, Глеб Кузьмич. – Перед Забродиным распахнулась дверца «Волги», и он сел рядом с шофером.

Улицы и площади зимней Москвы проскользнули, казалось, мгновенно. И вот огромное желтое здание КГБ. Какой страшный дом! Какое проклятое место!.. И он, Глеб Забродин, русский интеллигент, проработал в этом ведомстве тридцать пять лет! Исключая два года пребывания «в местах не столь отдаленных».

Формальности мгновенны, пропуск оформлен заранее. Лифты быстры и бесшумны, переходы и коридоры пустынны. Его сопровождает вежливый молчаливый молодой человек, теперь в черном безукоризненном костюме, следуя на полшага впереди. Вот и знакомая дверь, обитая коричневой кожей. Сам Николай Александрович, раздавшийся в плечах, пополневший, с седыми висками, шел навстречу Забродину с напряженной улыбкой на лице. Они обнялись.

Глеб Кузьмич спросил:

– Ну и?…

– Если сразу к делу…

– Сразу, сразу! – перебил генерал-майора Забродин.

– Тогда в просмотровый зал. Там нас ждут.

Небольшой кинозал с мягкими удобными сиденьями был слабо освещен несколькими лампами; в его глубине белел квадрат экрана. При появлении Голубятникова и Забродина с передних рядов поднялись человек восемь. Некоторых из них Глеб помнил. Но большинство – в основном молодых людей – он видел впервые. Знакомство заняло две-три минуты.

– Что же, приступим, – сказал Николай Александрович. – Садитесь рядом, товарищ подполковник.

Голубятников и Забродин сели в первом ряду. В центре зала стоял проекционный аппарат. На экране вспыхнул яркий белый квадрат, потом на нем возник цветной снимок: за массивным письменным столом сидит представительный старик, совершенно седой, с короткой стрижкой, в рубашке с закатанными рукавами. Черты лица смутны. Слева на стене картина: обнаженная женщина, метиска. Справа – круглая чаша или большая тарелка, которая воспринимается круглым темно-желтым пятном.

– Журнал «Вечернее чтение», – начал свои комментарии молодой человек с указкой. – В Боливии весьма популярный. Выходит два раза в месяц в Ла-Пасе. – На экране возникла обложка журнала с красоткой в бикини на яхте, в белых хлопьях пены. – Журнал развлекательный, пестрый, в меру информации, больше о светской жизни. Немного умеренной порнографии. Комиксы с продолжением, реклама. Тридцать процентов иллюстраций, главным образом фото. – На экране промелькнуло несколько самых разных фотографий. – Никакой политики. По первому чтению. Хотя…

– Костя! – перебил Николай Александрович. – Ближе к делу!

– Слушаюсь, товарищ генерал-майор! – Молодой человек продолжал с еле уловимой обидой в голосе: – Есть рубрика: «Эмигранты в Боливии». – На экране возник разворот журнала под этой рубрикой. Снова сидящие в зале увидели фотографию старика, увеличенную во весь экран. – Это статья в восемнадцатом номере за прошлый год. Называется «Русские – везде русские». Суть статьи: Валентин Иннокентьевич Дунаев оказался в Боливии после Второй мировой войны. Сейчас хозяин яхт-клуба

«Емеля» и ресторана при нем. Собственно, знаменит он своим рестораном с русской кухней. Предприятие популярно, процветает.

Снимок разросся во весь экран – возникло лицо старика.

– Не может быть… – прошептал Глеб Кузьмич.

– Дунаев несколько раз категорически отказывался дать интервью журналу «Вечернее чтение», – продолжал молодой человек с указкой. – Корреспондент проник к нему под видом заказчика свадебного ужина. Корреспондент – наш человек. Снимок сделан скрытой камерой. Хозяин ресторана «Емеля» ставит своим клиентам единственное условие: в его заведении никаких фото– и киносъемок. Снимок в кабинете Дунаева сделан тоже скрытой камерой. Кстати, за публикацию фотографии Дунаев собирался на журнал «Вечернее чтение» подать в суд, но потом передумал…

– Еще раз! – попросил Забродин. – Лицо старика.

И опять во весь экран возникло лицо хозяина яхт-клуба «Емеля».

– Никита Толмачев… – сказал Глеб Кузьмич чужим, сдавленным голосом.

– Он! – подтвердил генерал-майор Голубятников. – Впрочем, для нас он не Никита Толмачев… Вернее, не только Толмачев, а прежде всего военный преступник Пауль Кауфман, обер-лейтенант войск СС. И есть прямое доказательство, что это именно он, Толмачев-Кауфман. Собственно, от него мы и шли… Володя! – повернулся Николай Александрович к молодому человеку, стоящему у проектора. – Покажи!

И на экране, заполнив его полностью, возникла чаша на стене в кабинете «Валентина Иннокентьевича Дунаева», которая висит справа от письменного стола. Желто-багряный цвет золота, «уточка» сбоку, орнаментные изображения: на человека могучего склада, с кувалдой в руке, наседают три всадника в высоких шапках… Над поверженным противником, сбитым с коня, занес пику мужик богатырского сложения – для смертельного удара…

– Братина… – прошептал Забродин, на мгновение теряя ощущение реальности. – Братина… Сам… Я должен сам…

– Для того и званы, Глеб Кузьмич, – пояснил генерал-майор Голубятников. – С начальством согласовано. Была б ваша воля.

«Немедленно позвонить Кириллу, – подумал Забродин. И тут же остановил себя: – Нет, нет… Потерплю. Пока не осуществится… То-то Любин возрадуется, Господи!..»

– Что же вы молчите, товарищ подполковник?

– Когда лететь? – спросил Забродин.

Боливия, Ла-Пас, 4 марта 1956 года

В эту ночь Глеб Кузьмич спал плохо, хотя принял с вечера снотворное, на что решился только здесь – он бы убежденным противником всяких лекарств. Надо было выспаться перед ответственным днем, – может быть, самым ответственным в его жизни. В номере отеля было прохладно, бесшумно работал кондиционер, вмонтированный в стену над холодильником, забитым прохладительными напитками и алкоголем. Широкое окно было задернуто жалюзи из бамбука. Под утро что-то снилось, неприятное, тяжелое, но что именно – вспомнить было невозможно. Глеб Кузьмич лежал на спине под тонким ласковым одеялом («Интересно, что это за материя?»).

Итак, сегодня…

Он взял с тумбочки свою трубку, придвинул железную коробку из-под китайского чая с табаком… Самый вожделенный миг… Раскурил трубку, глубоко затянулся. Потом посмотрел на часы, лежащие рядом на столе, – было четверть одиннадцатого. Все! Вставать. Под душ. Завтрак. У посла надо быть в час.

В двенадцать часов тридцать минут за ним на посольской машине приехал Владимир (тот самый, что в просмотровом зале на Лубянке стоял у проектора). Они были командированы в Боливию вдвоем, и Владимир, помимо всего прочего, был его телохранителем (Забродин это постоянно чувствовал).

Поделиться с друзьями: