Золотая дева

Девушки обратились в слух. Ведущий провещал:

– В нашем распоряжении оказалась чрезвычайно любопытная, снятая любительской камерой видеозапись. Это признания женщины, много лет проработавшей в доме Макара и Елены Кривцовых. Внимание на экран!

Изображение дернулось, задрожало – и экран высветил неопределенного возраста, скромно одетую даму. Она стояла, облокотившись на перила веранды (веранды особняка Кривцовых!), и, похоже, изрядно волновалась.

Маша – та видела ее впервые. Кася же только ахнула:

– Настька!..

А мужской голос за кадром произнес:

– Итак, знакомьтесь. Няня дочери Кривцовых – Анастасия Павлючкова.

Женщина бросила неуверенный взгляд в камеру и тут же снова опустила глаза.

Журналист продолжал:

– Госпожа Павлючкова работает на Кривцовых почти пять лет. Она прекрасно знает всю подноготную звездного семейства и может многое нам рассказать о взаимоотношениях супругов между собой и, конечно, о том, как они обращались со своей единственной дочерью Лизой…

По лицу няни пробежала тень, она сжалась еще больше, втянула голову в плечи. Камера тщетно пыталась выхватить ее лицо.

– Когда это ее засняли? – пробормотала Кася.

– Недавно, – эхом откликнулась Маша, – смотри: осень уже, листья желтые…

Но тут мужской голос обратился непосредственно к няне.

– Как вы полагаете, Анастасия, – задушевно поинтересовался журналист, – госпожа Кривцова любит свою дочь?

Няня облизнула губы. Кажется, она страшно нервничала и больше всего сейчас хотела сорвать петличку микрофона и сбежать.

– Мы очень ждем вашего рассказа, – подбодрил женщину интервьюер.

Анастасия вдруг выпалила – торопливо, срывающимся голосом:

– Елена? Любит Лизу? Да девочка ей за одним нужна – похвастаться. По субботам иногда приказывает мне: одеть ребенка понаряднее, обязательно чтобы бант в волосах, и тащит Лизочку куда-нибудь в галерею или на прием, где народу побольше. Чтобы людям показать, какая у нее дочечка.

– Но ведь все родители гордятся своими детьми, – парировал журналист.

Однако Настя вдруг осмелела. Метнула в камеру насмешливый взгляд и произнесла:

– Ага. Только Лизочка мне призналась: все эти вечеринки, куда с мамой надо идти, она ненавидит. И вообще маму боится. А что вы хотите? Елена за всю жизнь ни разу даже не искупала, не перепеленала своего ребенка. Могла только рядом постоять, когда Лиза маленькая была. Но, если я раздеваю ее и памперс грязный, сразу сморщится. Скажет: «Фу, какая вонь!» И уйдет.

– Ходят слухи, что Елена очень груба с дочкой. Это действительно так? – последовал очередной вопрос.

– Ну… иногда утром мать входит в комнату, а Лиза «доброе утро» сказать забудет. Ну, и Елена ей тогда: «Чего молчишь? Здравствуй, задница!» Лизочка сразу плакать начинает, а мать еще пуще злится. Кричит на нее: «Ну, что ты все время скулишь?»

Няня на экране мстительно улыбнулась.

– Елена часто играет с дочкой? – продолжал журналист.

– Играет? Не смешите меня! – Анастасия с каждым новым вопросом чувствовала себя все увереннее. – И не играет, и говорит всегда, что нет у нее времени на всякие глупости. По будним дням она уезжает, когда Лизочка спит еще. А в выходные: девочка часов в восемь просыпается, завтракает, идет гулять – мама еще спит. Часов в двенадцать глаза продерет, выйдет, постоит на улице, но если Лиза зовет ее с горки вместе съехать или, там, в мячик поиграть, только отмахивается. А в половине первого я уже иду Лизу обедом кормить, а мадам собирается и уезжает по своим делам – ну, косметика, там, массаж, интервью…

– Говорят, Елена любит искусство. Она пытается как-то приобщать к этому дочку? – переменил тему журналист.

– Я в искусстве ничего не смыслю, – отмахнулась няня. – У нас в гостиной одно время стояла картина – голая женщина. Ноги на ширине плеч, руки расставлены, во весь рост. Весь срам, как говорится, наружу. Я сначала думала, что это Елена, – лицо похожее, но мне объяснили, что это страшная редкость. Потом ее убрали. Еще долгое время были разложены на столе журналы со скульптурами обнаженных женщин и мужчин и с фотографиями всех поз из индийских храмов. Понимаете, о чем я: об этих, которые неприличные. Хорошо, Лиза маленькая еще. Не понимала… Но журналы разглядывала.

– Чего она врет?! – возмущенно пробормотала Кася.

Маша приложила палец к губам – не время сейчас болтать, действо на экране, похоже, приближается к своей кульминации.

Журналист вкрадчиво произнес:

– А что случилось в вашем доме вчера?..

– Ох! – няня театральным жестом воздела руки. – Да просто зла не хватает!.. Была суббота, и Лизочка знала, что мама дома. Попросилась у меня сходить к ней. Ну, я же не могу запретить, когда ребенок хочет повидаться с собственной матерью. И Лиза отправилась к Елене в спальню. Не стучалась, конечно, она же ребенок! А через пять минут вдруг прибегает, глазенки круглые, испуганные. И шепчет мне: «Няня, няня!.. Там, в спальне, там…» А сама заикается, дрожит, ничего объяснить не может. Я, конечно, вскочила – и бегом туда. Открываю дверь: в спальне Елена. В халатике. И фигурист ее. Рубашку застегивает… Ну, знаете – тот, с которым она в «Любви на льду» в паре катается. Я ахнула, бормочу: «Извините…» А Елена на меня матом. «Ты, такая-сякая, какого (раздался противный писк телеглушилки) ребенка отпустила?!» Ну, я, конечно, извиняюсь, и прочь. А Лизочка мне потом рассказала, что увидела их обоих голых, в кровати… И подумала, что незнакомый дядя ее маму убивает… Испугалась, кинулась ко мне за помощью…

Голос Анастасии кипел праведным гневом, лицо пылало. И стояла она уже не понуро – воинственно расправила плечи, скрестила руки на груди. Патетически молвила:

– Вы представляете – взрослая женщина, мать, и настолько безответственно себя ведет? В собственном доме, практически на глазах у ребенка, развлекается с любовником!..

– А где в тот момент находился муж Елены? – деловито поинтересовался журналист.

– Макар Миронович уехал на переговоры. Вернулся в тот день только к обеду, – откликнулась няня.

– Вы рассказали ему об утреннем происшествии?

Анастасия замялась. Вновь опустила голову.

– Так да – или нет? – не отставал интервьюер.

– Ну… Макар Миронович… я не хотела его расстраивать, конечно… но он ведь и раньше обо всем догадывался… Да и нужно же, чтобы хоть кто-то Елену на место поставил! А то ведь совсем зарвалась! – возмущенно закончила няня.

Экран погас и через долю секунды высветил лицо ведущего. Тот развел руками и произнес:

– Как говорится, без комментариев. Смотрите в нашей следующей программе…

Кася выпустила пульт из рук. Пробормотала:

– Во, дела!..

Маша растерянно спросила:

– Это… действительно правда?..

– А я знаю? – задумчиво произнесла горничная. – Про журналы – точно брехня. Я в гостиной всегда убираю и никакой там «Камасутры» сроду не видела. Только альбомы с картинами. Голые тетки, конечно, встречаются – но то ж типа искусство…

– Да бог с ними, с журналами, – отмахнулась Мария. – А что фигурист?

– Ну… Тоже как-то странно, – наморщила лоб Кася. – В дом он к нам, если приемы какие, приходил, конечно… А иногда и после тренировки вместе с Ленкой приезжали, чай пили. В гостиной. Но чтобы в спальне… И прямо трахаться… да еще дверь при этом не запирать? Нет, такого не видела. Да и зачем это хозяйке? Гостиниц, что ли, нет? К тому же Илюшин – холостяк, у него квартира своя имеется… Да и у Кривцовой в городе есть жилье.