Золотая клетка для синей птицы

– Да, в девяносто первом. Он пошел по кривой дорожке, этот золотой мальчик. Выпивка, затем наркотики… Его сбила машина, когда он, накачавшись под завязку «дурью», шел по загородному шоссе.

– И водителя, который его сбил, так и не нашли, – словно продолжила за нее Светлана. – Ведь так?

Иван Винокуров осклабился, сверкнули его зубы, более напоминавшие волчьи клыки:

– Не нашли, а чего вы хотите, это был судьбоносный год, страна агонизировала, кому было дело до спившегося мерзавца.

Ухтомина была уверена – Кирилла убили Винокуровы. За рулем автомобиля, который сбил сына директора аметистового завода, находился или Иван Иванович, или его жена. А возможно, даже их сын Вячеслав.

– Но я продолжу, – сказал Винокуров. – Следствие изначально топталось на месте, разрабатывая фальшивую версию – якобы убийцей является Куликов. Потом что-то произошло, скорее всего, сдали нервы у кого-то из соучастников, или кто-то из них по пьяной лавочке разболтал о происшедшем. Слухи множились, милиция обратила внимание на Таранцева. Молодой нахал держался на редкость нагло. Он же знал, что Генрих Безбородько, если возникнет опасность для его сыночка, выгородит всех. Он ошибся, этот засранец!

Иван Винокуров вернулся на свой трон и продолжил после короткой паузы:

– Да, он ошибся! Кирилл все выложил отцу, тот, смекнув, что такое преступление не замнешь, как предыдущие шалости сыночка, решил действовать. Тут и появилась свидетельница Безбородько, мамаша Генриха и родная бабка Кирилла. Старая козлица Калерия Даниловна, жирная лицемерка, сидела всю жизнь на диване и смотрела телевизор, ничего не делала, у нее была домработница. Она никогда не ходила в лес за ягодами и грибами, да и какие грибы в разгар жары и зноя, сами подумайте! Но ради любимого внучка она была готова врать под присягой. Грех решили свалить на Таранцева. Я знаю, что Безбородько-отец беседовал со Стаховским, и тот согласился немедленно после окончания дела покинуть Усть-Кремчужный в обмен на то, что Генрих берет его под свою защиту. Так они и приговорили к смерти Таранцева.

Картина начала проясняться. Неужели все, о чем говорят Винокуровы, правда? Светлане стало дурно от одной мысли о том, что в течение многих лет она восхищалась убийцей. Понятно, почему Стаховский не упоминал о своей юности и даже Кристине ничего не говорил о событиях в Усть-Кремчужном.

– Кольцо вокруг Федора стало сжиматься, а вот что произошло дальше…

Винокурова закинула голову, в ее голосе послышались всхлипы:

– Скажу абсолютно откровенно, я мечтала покарать Таранцева, причинить ему хотя бы сотую часть тех страданий, которым он подверг мою деточку! Но мы начали подозревать обо всей правде примерно полгода спустя после смерти Оксаны. Мне не довелось убить его, хоть я так хотела…

– Наталья, – сказал муж. Он встал и подошел к жене. Она уткнулась ему лицом в живот. Впервые Светлана увидела в них не сумасшедших богатеев, а страдающих родителей.

– Видимо, Таранцев пронюхал о пакте, который тайно заключили Безбородько и Стаховский, напал на Владимира и избил его. А потом Федор погиб при пожаре. До сих пор мы не знаем точно, кто же поджег дом. Я не верю, что Таранцев покончил с собой, знали бы вы его! Наглый, как бульдозер, но в то же время милый и прилизанный мальчик. Без особых талантов, но эгоцентрик и себялюбец. Ради достижения цели готов на все. В том числе и на убийство. Но не думаю, что именно Стаховский отправил к праотцам Таранцева, скорее всего, это был замысел Безбородько. Убийца мертв, следствие прекращается, Кирилл вообще вне игры. Генрих наверняка или сам оглушил Таранцева, а затем поджег его дом, или это сделал кто-то по его приказанию. У него были отличные связи среди криминалитета.

Винокурова вздохнула, и в этом вздохе Светлана уловила ностальгию по безвозвратно ушедшему счастью.

– Мы сначала верили в выводы следствия, я молилась на Ватутина, как на икону, а потом до меня дошли кое-какие слухи. Стаховский к тому времени уже исчез из городка, смылся в течение нескольких дней. Говорят, его морда была еще забинтована, а он уже сел в автобус с парой чемоданов и отправился прочь из Усть-Кремчужного. Мы с Иваном потом затеяли свое расследование, но нас никто не хотел слушать. Однажды к нам заявились трое амбалов, которые сказали, что если мы не заткнемся, то не станет ни нас, ни нашего малыша Славика.

Винокуров кашлянул:

– Безбородько осознал, что ему нас не остановить, поэтому приложил все усилия, чтобы испортить мне карьеру. Ему это удалось. Но потом все изменилось. Генрих умер, настали новые времена, у нас появились деньги…

– А ваш сын, – рискнула задать вопрос Ухтомина. – Вячеслав имеет какое-то отношение… Я слышала, что он работал телохранителем у Стаховского.

Винокурова хмыкнула:

– Вы только слышали, Светлана Геннадьевна, или из-за этого и решили заявиться к нам? Вы же знаете, Винокуровых в России, наверное, миллионы, и если у Стаховского и работал телохранитель с такой фамилией, то наш сын не имеет к этому никакого отношения. Возможно, кто-то попытается примазать его к делу о взрыве самолета, в котором находился Стаховский, но мой сын никак не мог подложить бомбу – он все время находился с нами, и мы готовы подтвердить это!

Светлана была уверена – Винокурова лжет, но даже намекать об этом Наталье Семеновне ей не хотелось. Какая злобная издевка судьбы – они воспитывали свого сына в поклонении культу умершей сестры, приложили руку к тому, чтобы умер Кирилл Безбородько и, что не исключено, Владимир Стаховский, а в итоге их чадо выросло точной копией одного из убийц их дочери – того же самого Кирилла. Вячеслава, как в свое время и того, жители Усть-Кремчужного побаиваются, он пристает к девушкам и является членом праворадикальной группировки. И таким его сделало воспитание отца с матерью. В доме витал запах тления – не органического, а духовного и душевного. Винокуровы убили сами себя, положив всю свою жизнь и судьбу сына на алтарь мести за смерть Оксаны.

– Вячеслав наше единственное утешение, – отчеканил Винокуров. – И не впутывайте его во все это, Светлана Геннадьевна. Нам повезло с ним. Он унаследует все наши предприятия…

– Но я слышала, что в городе его боятся, – сказала Ухтомина.

Винокурова сразу же энергично прервала ее:

– Боятся? Кто именно, отбросы общества, наркоманы, бомжи и черные? Этих личностей до недавнего времени не было в нашем городке, так почему мы должны позволять им сейчас чувствовать себя вольготно в Усть-Кремчужном? Если Слава и борется с ними, то мы целиком на его стороне.

Что ж, с семейством Винокуровых все стало ясно. Оставался один вопрос – имеет ли отношение Вячеслав, а равно и его родители к гибели Стаховского? Если они убили Кирилла Безбородько, то могли быть причастны и к смерти Стаховского.

– Вы же обо всем напишете? – с надеждой спросила ее Наталья Семеновна. – Учтите, Светлана Геннадьевна, мы не для того изливали вам душу, чтобы вы проигнорировали наши откровения или, хуже того, извратили их. Сколько потребуется вам времени, чтобы написать и опубликовать статью? Я жажду прочесть ее – она выйдет в газете, которой владел Стаховский. И вы напишете о том, что Владимир Стаховский, на которого молятся как на столп демократии и зеркало свободы слова, на самом деле был насильником и убийцей. Мне тошно слушать слащавые речи о нем! Собаке собачья смерть!

– Светлана Геннадьевна, вы, как я догадываюсь, давно задаетесь вопросом: каким образом покинете наш дом? – произнес Винокуров. – Уверяю вас, даже если вам и удастся уйти из этой комнаты, то из особняка вам не выйти. Без нашей помощи, разумеется. А чтобы оказаться на свободе, вы должны подписать одну бумагу. Останьтесь пока что с моей супругой, я вернусь через десять минут.

Он вышел. Светлана взглянула на Винокурову. Во что же они превратили себя! У них есть деньги, они могли быть счастливы, но нет, они сами выбрали страшный путь мести.