Золотая кровь
Шрифт:
А кстати, в прошлый раз она сказала Его светлости, что придёт к нему через два дня. И два дня истекают сегодня вечером.
Как же быстро пролетело время!
Но… нельзя не согласиться, что Лучезарная провела её по самому краю обрыва. А раз она выйдет из сената живой, то значит на этот вечер у неё очень много дел. И если сеньор Морено не выдаст её, а он не выдаст, это уже ясно, то сегодня придётся наведаться к нему в гости.
Она снова глубоко вдохнула и выдохнула, успокаиваясь. И в этот момент удар гонга возвестил о том, что сенаторам
Четыре ложи, четыре цвета. Сеньор де Агилар, как ранее его отец, возглавлял зелёную ложу. Но, как заметила Эмбер, сеньор Виго понимал во всём происходящем едва ли больше неё, потому что всё время переспрашивал о чём-то у дона Диего и диктовал ей, что записать.
– Запиши — прочесть седьмую поправку к закону о наследовании.
…Посмотреть решение суда по делу Санта–Терезы…
…Двадцать седьмой параграф Морского кодекса…
Она записывала быстро, разложив на коленях планшет и прислушиваясь к тому, как дон Диего, взявший слово, красочно распекает кого-то на противоположной стороне арены.
– … Закон о гигиене? Хм. Запиши и его…
– Зачем это, сеньор? — переспросила она недоумённо.
– Ну, – усмехнулся сеньор де Агилар, – мне нужно понять, во что меня втягивает дядя.
В это время кто-то на противоположной стороне арены вскочил и принялся перебивать дона Диего. Секретарь заседания ударил молотком и прокричал:
– Прошу тишины и уважения!
– Делать браслеты для каждого эйфайра? Это слишком дорогое удовольствие! — выкрикнули откуда-то справа. — Но вы, видимо, хотите перепродавать втридорога ониксид из вашего рудника в Нахамбе?! Тогда Торговой палате стоит ввести для вас фиксированную цену, а заодно и обложить пошлиной, чтобы вы не наживались на нашей общей проблеме! Но вообще, это не самое удачное решение проблемы эйфайров!
– А вы что предлагаете? Топить их в Лагуне? — раздался голос с противоположной стороны.
– Зачем же топить? На острове Дежавю пока ещё есть места, — быстро ввернул дон Диего. — И, кстати, стоит обсудить выделение средств из казны города на строительство ещё одного корпуса приюта.
— Из казны? Помилуйте, дон Диего, с чего бы казне оплачивать содержание этих вампиров?! — выкрикнул с места какой-то мужчина из ложи напротив.
– Прошу тишины и уважения! — молоток секретаря снова ударил по деревянному основанию.
– Что скажете, сеньор Беласко? У города что, есть лишние деньги на строительство нового приюта? Сколько приютов мы должны будем ещё построить? Нужно решать проблему каким-то иным способом!
— Это бесчеловечно! Подумайте о том, что это могут быть и ваши дети!
– Сеньор Наварро, своих детей вы бы отправили в приют?!
– Сеньор Дельгадо, не пытайтесь давить на жалость и спекулировать на чувствах! Эйфайры — это не дети, скорее, бродячие собаки, в том смысле, что они представляют опасность для общества. К тому же, среди чистокровных иберийцев случаи рождения эйфайров крайне редки. Это заставляет задуматься, не так ли?
— На что вы намекаете?!
— Ни
на что конкретно.— Может, стоило бы провести облавы в Тиджуке, и делать это регулярно, тогда, может быть, мы отчасти решили бы эту проблему?
Эмбер поёжилась. Как только были рассмотрены текущие вопросы городской жизни, обсуждение снова вернулось к судьбе эйфайров и закону о резервации. Сенат разделился во мнениях. Кто-то предлагал надеть на эйфайров браслеты из ониксида, кто-то — проверять всех детей в принудительном порядке и отправлять их на исправительный остров, кто-то кричал, что за любое преступление к эйфайрам нужно применять высшую меру наказания. Но абсолютно всё, что так эмоционально и цинично обсуждалось, звучало ужасно, словно в этом зале разговаривали о скоте, а не о людях.
Бродячие собаки, вот кто мы для них!
– А вы, сеньор, как вы считаете, эйфайров нужно уничтожить? — спросила Эмбер осторожно.
Сама не знала, почему ей вдруг понадобилось узнать мнение сеньора де Агилара.
– Это сложный вопрос, Эмерт, – он повернулся и посмотрел ей в лицо. — Ты когда-нибудь сталкивался с ними? Вот так, близко, как мы с тобой?
– Э–э–э… нет. Не знаю. Может быть, но даже если и сталкивался, то я об этом не знал, – она смутилась, отвела взгляд и принялась выравнивать углы у листов бумаги.
— А я сталкивался, — ответил сеньор де Агилар.
— Но это ведь, и правда, бесчеловечно, вы не считаете?
– Ровно до того момента, пока ты не потеряешь кого-то из близких из-за своей жалости к этим существам. Раньше мы их просто убивали. Сжигали на кострах. Теперь мы стали гуманнее и пытаемся их лечить, — саркастично усмехнулся сеньор де Агилар. — Это большая этическая проблема, Эмерт, и я пока не знаю её решения. Но топить в Лагуне кого бы то ни было, ты прав, это бесчеловечно. Но у сената нет пока никакого решения. Мой отец вынес предложение о построении резерваций для эйфайров, и дон Диего хочет, чтобы я проголосовал за него от имени отца.
— А вы, сеньор, вы как считаете вы сами?
— Я? Не знаю, Эмерт. Не знаю. Один из эйфайров убил мою мать, вот, и как ты думаешь, я должен им сочувствовать? — сеньор де Агилар посмотрел ей в глаза, и от темноты в них Эмбер едва не сделалось дурно.
— Простите, сеньор, я… сожалею, — пробормотала она и отвернулась.
— Ты тут ни при чём, Эмерт. У тебя просто доброе сердце, — ответил сеньор де Агилар и тоже отвернулся.
Эйфайр убил мать сеньора де Агилара?!
Теперь всё стало на свои места. Ненависть Агиларов к эйфайрам понятна, и если её вдруг поймают, то пощады ей ни будет никакой. И чувство опасности, в который раз за сегодня, откликнулось в носу запахом металла и крови.
Дон Диего махал руками, распекая кого-то из красной ложи, секретарь то и дело стучал молотком, и крики неслись со всех сторон.
— Вы видели последний манифест Эспины? Он угрожал городу взрывами, если мы примем этот закон!
— И если мы примем этот закон, то взрывы точно последуют, так может, стоит подумать, прежде чем принимать такое решение?