Золотая лихорадка (др. изд.)
Шрифт:
– Ты не на корабле, какого еще тебе второго помощника!
– Боцмана ему!
Студент ждал, как пойдет дело дальше.
– А Егор Кузнецов – кулачила! – орал кто-то сзади, смелея.
– Че врешь? Чо врешь? – подошел и крикнул Сашка. – А где ходил? Ты откуда? Иди обратно, иди, откуда пришел! Иди… Какие штаны? Кто пропил? Ты пропил? Зачем врешь? Пьяный и иди. Пьяных тут не надо!
– Ты откуда взялся, желтая образина? Черепаха – яйца тебе надо…
– Сам желтая образина! Сам – черепаха-яйца!
– Пусти…
– Зачем пришел? Зачем пришел? Кто тебя звал? Кого ты знаешь? Никого! Иди!
Сашка схватил крикуна со скатавшейся патлатой бороденкой за плечи и вытолкал из толпы.
– Пошел! Пошеба!
Тот норовил кинуться обратно в толпу, но Сашка ходил перед ним и не пускал.
– Почему ты его гонишь? – спросил с дерева Илья.
– Знаю почему… Иди! Иди! И сам молчи!
Сашка еще раз с силой толкнул упиравшеюся мужика.
– Да ты кто такой? Поди к черту! Идет обсуждение, мне надо там быть!
– Ты пьяный? Да? Или куплен? Ну!
– Выпил!
– Тогда иди спи. Пьяных не пускают!
– Ах ты китаец!
– Кто китаец? Смотри паспорт… Смотри крест! Пошел отсюда… – Котяй и Жеребцов тихо переговаривались у пня. Никита сказал громко:
– Силин обходительный! Надо бы и ему должность по справедливости…
– Что же! – отозвались в толпе.
– Нет, тебя спросим! – подымая руки, закричал контрабандист Андрюшка Городилов. – Правда ведь? – обратился он к толпе.
У березы, пощипывая томную бороду, стоял Федор Барабанов. Никита сильно надеялся на него и обещал ему выгоды в будущем. Федор тоже торговал. Он из Уральского, как и Силин, как и Кузнецов. Никите хотелось хотя бы некоторых уральцев переманить на свою сторону.
Никита хотел подойти к Барабанову, но был стиснут кучкой вновь подошедших старателей.
– Я другой партии, – сказал им Жеребцов. – Я – силинский. За Силина. Ему и быть президентом.
– Это как экспедиции, – спросил Федор, – партии-то… хм…
– Разве не читал в газетах, что бывают партии? – вскинув на лоб очки и глядя на Федора лубяными глазами, спросил Советник.
– Но ведь это не у нас.
– Да и у нас тоже есть! – пророчески сказал молодой старатель. – Когда руду ищут!
– А как же Егор? – спрашивали очкастого.
– С ним лучше не связываться. Он мужик жесткий, любит власть. Заставит все делать по-своему. А зачем это нам?
– Он старой веры! – сказал Андрюшка.
– Нет, он православный… Как, Федор? Ты с ним сосед?
– Все равно не нужен! – сказал очкастый, чувствуя, что Федор не хочет отвечать. – А Тимоха добрый, народолюбивый человек.
– А Никита? – спрашивали Федора, когда Жеребцов с товарищами, разбившись, разошлись в разные стороны.
– Голова! – оглядываясь по сторонам, настороженно сказал Барабанов. – Ничего плохого за ним
не знаю! – добавил он тише. – Правда, живем мы далеко друг от друга… – многозначительно закончил он.– И то не беда… Было бы сердце доброе! А мы подсобим ему! – быстро возвратившись к разговаривающим, сказал очкастый. – Защитим честного человека, постоим за правду.
– Эх, где ее искать, правду-то! – прищурился Федор. – Трудно мне судить про Егора и Тимоху. Оба соседи. С обоими шли на плотах! Надо еще пораскусить!
– Вот твое-то слово было бы золотым! А мы тебя ублаготворим… Поставили бы тебя налог собирать!
Появился Санка Овчинников.
– Лучше с ними не связываться! Акулы-спутники! – подойдя, молвил ему матрос. – Дурака нашли, хотят все взять!
– Камбалу надо выбрать в полицию, – предложил Ломов, – и будет порядок на прииске.
– Нет!
– Господа миряне! – заговорил Голованов. – Кого же мы выберем? Решим миром, обществом. Обдумаем.
– Может, бабу выбрать? – брызжа слюной, кричал воронежский мужик Сапогов.
– Конечно! Ведь есть же бабы умные!
– Это правда, есть и бабы умные! – сказал Федор. – Поэтому надо выбрать мужика, чтобы умная баба его не обвела и не перехитрила.
– Никита обманет! – говорили в толпе. – Никиту нельзя! Кузнецов открыл прииск… Он и Силин.
– Что же, на самом деле лучше бы Кузнецова!
– Все хороши, слов нет! – сказал Федор. – Кого здесь назвали – истинные старатели, но надобно из них выбирать. Если Силина, то он добрый сердцем. Тогда надо крепкого помощника ему. Он – мой сосед. Он и сам скажет. Пошлите за ним, он в шахте с утра ничего не ел еще…
Андрюшка Городилов прыгнул на пень и стал хвалить Никиту.
– Спиртонос! Почем спирт на золото? – крикнула Ксенька.
Все захохотали.
Васька слушал, сидя на дереве, и его обида брала за отца.
– Жеребцова! – заорали какие-то парни из Никитиной артели!
– Овчинникова!
– Силина!
Сашка пробился из толпы и лицом к лицу опять встретился с пропившимся мужичком.
– Че, опять пришел? Иди!
– Силина! Который прииск открыл… Силина подайте… Куда спрятали человека, сейчас всех помнем, – орала толпа. – Попрятали честных людей-то… Воры! Бей торгашей! Спиртоносы!
– В праздник на них работать!
– Какой он, Силин-то, хоть покажите…
– Человек заработок народу дал, а они его…
Тимошка, побледневший, перепачканный, вылез на пень, приосанился и сверкнул глазами так, что сразу шум восторга прошел по толпе.
– Православные! – заговорил Силин.
Впервые вся огромная толпа мгновенно стихла.
– Православные! – повторил он, вытирая нос и зажмуриваясь на миг, сгоняя слезы.
Сотни любопытных лиц тянулись к ному.