Золотая лихорадка Хомы и Суслика

– Не трусь, - приободрил Ёж.

– Как же мне не трусить, если я трус?
– поразился Заяц.

– Начинаем, начинаем!
– засуетился Суслик, влезая на пенёк.
– Отсюда и будем в далёкую даль смотреть. Чур, я первый!

– Давай, - неохотно согласились Хома и Заяц. Суслик ещё и на цыпочки встал. И уставился куда-то далеко-далеко.

– Ну и что ты видишь?
– не выдержал Хома.

– Краешек солнца, - важно ответил Суслик.

– И всё?
– рассмеялся Заяц.

– Всё, - с достоинством молвил Суслик.
– Дальше нет ничего.

Затем Хома встал на пенёк. И правда, дальше краешка солнца ничего не видать. Хитёр Суслик! Если бы он что-нибудь поближе увидел, можно было бы и поспорить. А тут - прямо тупик.

– А ты что видишь вдали?
– ревниво спросил лучший друг. Дальнозоркий Суслик.

– Тоже краешек солнца, - буркнул Хома.

Теперь и до Зайца дошла очередь.

– Край солнца вижу!
– гордо заявил он.

– То же самое, - сказал довольный Суслик.

– Нет, не то же! Вы оба только краешек солнца видели, а я - целый край. У меня край больше, - упорствовал Заяц.

Тут бы все перессорились, да Ёж их остановил:

– Попросту солнце уже больше вышло. Поднимается.

И вдруг добавил, даже не влезая на пенёк:

– Тучи идут.

– Тучи? Что? Где?
– завертели все головами по сторонам.

– Где ты тучи увидал?
– рассмеялся Хома. И осёкся.

Встающее солнце внезапно закрыла туча.

– Разве можно... заранее увидеть?
– вытаращил глаза Суслик.

– Очень просто, - улыбнулся Ёж.
– Если утром трава волнуется и росы нет, жди дождя. А вон погляди, мать-мачеха чёрной стороной свои листы повернула, значит, непременно набегут тучи. Правильно?

– Правильно, - смутился Хома.
– Но ведь и мы это знали...

– А толку?
– подмигнул Ёж.
– А что вы ещё видите? Да не глядите в далёкую даль, вблизи посмотрите!

И почему-то в сторону деревни обернулся. И все туда посмотрели.

– Вижу!
– воскликнул Хома.
– Дым из труб не вверх трубит, а к земле стелется. Точно, дождь будет. Тучи и к нам придут. Молодчина - Ёж!

– Далеко Ёж видит, - восхитился Суслик.
– Далеко... А сам в траве сидит.

– А вон, - показал Заяц на тропинку, - воробьи в пыли купаются. К дождю!

– Ласточки и стрижи низко летают, - заметил Суслик.
– Всё понятно. Не надо далеко и глядеть. Так даже удобной.

Из рощи донеслось туканье Дятла.

– И ещё когда чётко слышны отдельные звуки, то...
– начал Ёж.

– ...дождь приближается, - хором подхватили Хома, Суслик и Заяц.

– Ёж выиграл, - вздохнул Суслик.
– Знать-то мы вроде многое знали, а далеко увидеть не смогли. Верно?

– Верно-то верно, - хитро сказал Хома.
– Да только не выиграл Ёж.

– Как это?
– обиделся старина Ёж.

– Ты же сам вчера соревноваться отказался.

– А зря, - насупился Ёж.
– Я ведь не знал, что вы такие слепые.

И все расхохотались.

Вот так-то. Зорче всех тот, кто больше знает. Но этого мало. Ещё дальше видит тот, кто помнит всё, что знает.

Ну а выиграешь в любом состязании лишь тогда, когда от него заранее не откажешься.

Так и не выиграл никто. Зато многое узнали и многое вспомнили.

Как Хома Ежа баловал

– Старость не радость, - частенько говаривал старина Ёж.

И Хома переживал за него.

Конечно, какая тут радость - старым быть! И зрение не то, и ноги не те. И пошалить нельзя, если здоровье шалит.

Хома всегда старался Ежу помочь. Хоть в чём-то. При любом удобном случае. Удобном для Ежа. И необременительным для самого Хомы.

Бывает, полезет Ёж на холм. А ведь обойти бы мог. Сопит, пыхтит. Хома обгонит его, лапу ему подаст. Поддержит. Подсобит. Затем пожурит ласково:

– И зачем ты в гору тащился? Ума не хватило, обойти не мог?

– Далеко идти было, - фыркнет Ёж.

– А если далеко, то лучше дома сиди. Косточки грей, - по-доброму посоветует Хома.
– Нечего всюду шляться!

Хорошо ещё, что Ежа защищать не надо. Чем больше он старел, тем более колючим становился.

Чуть что, свернётся в клубок - не подступись. Ни Волка, ни Лису, ни Коршуна бояться не надо. Никого.

Замечательные у него иголки! Правда, он на них иногда жаловался:

– Сухие стали, ломкие.

Ну и ладно. Так даже лучше, - считал Хома. Раньше Ёж только лишь колол врагов иглами. А теперь и уколоть мог, и у врагов их оставить. На память. Когда они обломятся.

А вообще, конечно, старенький. Ходит вперевалочку. Щурится. Подорожником ревматизм лечит.

Хома ему не раз предлагал крапивой лечиться.

– Прыти прибавляет!
– убеждал он Ежа.
– Тебе, старику, полезно крапивой стегаться - по голому брюшку. Особенно старой крапивой. Она сильнее жжёт!

А как-то в большом ведёрке он ему какую-то грязь припёр. Грязнее грязной.

– Лечебная, - уверял.
– Болотная. Заройся в неё с головой. Все хвори как рукой снимет!

Заботился о нём Хома. Увидит на тропинке Ежа, тут же скомандует Суслику:

– Сойди с тропы, пропусти инвалида.

Всё это почему-то раздражало неблагодарного Ежа. Но он помалкивал. У старости есть свои преимущества. Ёж был мудрым. А мудрость приходит с годами. Можно, конечно, родиться умным, но мудрым никто не рождается. Мудрецами становятся.

И очень жаль. Как только самым премудрым станешь, пора на вечный покой. Так, наверно, придумано, чтобы старики вконец не зазнались.

А вот Хома, хотя и мудрецом не был, сильно зазнался.

– Ежу без меня никуда! Старый слишком. Шаг пройдёт, два - отдыхает. Скоро его на верёвочке водить буду. В детство впадает старикан.

– В детстве хорошо, - размечтался лучший друг Суслик.
– Все о тебе заботятся. Балуют. Ты его смотри не избалуй, - предупредил он Хому.
– Не оберёшься тогда хлопот.

– Кого учишь!
– заважничал Хома.
– Я его строго балую.

– Во-во, никаких поблажек. По себе знаю.

И вот, пожалуйста. Увидел однажды Хома, как старина Ёж пытается через канаву перейти. По брёвнышку. Кинулся к нему Хома. Кричит:

– Подожди меня, я тебя переведу. Подожди, упрямец!

А Ёж, видать, слышит плохо. Шагнул на брёвнышко. Идёт, покачивается.