Золотая лихорадка
Шрифт:
– Договорились. Пятьдесят тысяч задатка сразу, еще сто будет через два часа. Устраивает?
– Конечно.
– Но золотой песок я забираю с собой прямо сейчас.
Читай: проверю, что вы там намыли, а то знаем мы этих любителей. У Джека Лондона старатели-профи на глаз свободно определяли процент примесей в добытом золоте, но в нынешние времена есть оборудование, которое сделает это быстрее и точнее.
Изображаю борьбу с жабой, все же золотого песка в мешочке почти на две тысячи экю, каковые в сумму сделки отдельно не войдут, и киваю.
– Договорились, сеньор Антонио. Мы пока соберем все необходимое, и ждем вас.
К выходу испанца провожаю уже я; Ингольв, конечно, товарищ матерый и тоже умеет делать бесстрастную "покерную" морду, но лучше я сам. Короткий приказ, здоровяк-телохранитель, помедлив, добывает из глубин "субурбана"
Тринадцать пачек, общим весом примерно кило с четвертью. Пятьдесят тысяч экю. Держал я в руках суммы и посолиднее, не спорю, но ощущение все равно приятное.
– До скорого свидания, сеньор Владимир, – садится Янес в машину. Закрывает дверцу, но тут же опускает тонированное стекло и сообщает: – Мануэль с ребятами пока задержится здесь, постережет ферму... от незваных визитеров.
– Не возражаю, – только и могу ответить я. А если б и возражал, так что? Правильно.
Сеньор Антонио отдает несколько распоряжений по-испански и закрывает окошко. Разговор окончен.
Через несколько минут белый "шеви" в сопровождении одного из "гелендов" скрывается вдали. Трое охранников остаются сидеть в немецком внедорожнике, открыв дверцы настежь. Из мощной магнитолы на версту вокруг гремит "Раммштайн".
Пожалуй, это единственный плюс ситуации: что-нибудь расслышать сквозь тяжелый тевтонский металл людям сеньора Антонио весьма проблематично.
Одно слово по ходиболтайке Ингольву – и очередь из двух "браунингов" накроет "геленд", со ста метров из станкача не промахнуться, а тачка-то не бронированная, не выжить им. Пистолет при мне, добить смогу. Дальше мы загружаемся в "вольву" и сматываем удочки, пятьдесят штук в кармане, а "Каса-Дорадо" по всем документам остается собственностью Ингольва, поэтому даже если Янес рассердится за такой наш нехороший поступок и пустит на опустевшую территорию "красного петуха" – ну сгорят сараи да колючки периметра, велика важность. Грабить все равно нечего, а единственный золотой песок, который был на этой земле, сеньор Антонио с собой и увез, больше просто нет. Я действительно возился несколько дней с промывочным каскадом, всеми этими усилиями там намылось с половину чайной ложки темных тяжелых крупинок. Возможно, та самая помесь свинца с сурьмой, и уж всяко не золото.
Откуда тогда у нас золотой песок? Оттуда же, откуда и золотые монеты, которыми оплачен участок и работа строителей. Там же позаимствована и спарка "девятнадцать-семнадцать". Инвентарь, работающий на общий расклад. Сорок тысяч, кстати, нужно будет вернуть в казну Испанской республики, ну или переписать в госсобственность владение Каса-Дорадо, которое числится нынче за Ингольвом, – но это можно сделать и позднее...
В общем, пристрелить "охрану" и смыться – можно. Мы уже в плюсах, а сеньор Антонио Янес взят на карандаш конторой комиссара Лоренцо – впрочем, если и нет, Ингольв свободно может связаться отсюда с Мадридом, рация у него хорошая, и передать нужные сведенья – дела на пять минут, а у нас останется полтора часа форы, от погони мы успеем уйти. Сомневаюсь, чтобы связей сеньора Антонио хватило на выслать в веерный поиск эскадрилью боевых самолетов, авось хоть один да зацепит... особенно если учесть, что в мадридских ВВС той авиатехники аж две единицы.
Поступать так, однако, я не хочу. Ни эти любители "Раммштайна", ни их босс ничего дурного мне покуда не сделали. Возможно, сделали другим; возможно, они давние и последовательные труженики теневого бизнеса; возможно, у комиссара Рамиреса на каждого досье в два пальца толщиной и материала на три смертных приговора, просто на горячем пока поймать не удалось. Все это возможно – но ко мне ведь не относится, у меня другое задание. В рамках которого сеньору Антонио лучше бы спокойно нас отпустить и принять во владение честно купленную ферму (ну а что купил за четыре цены, так надо уметь торговаться) – и лишь после этого Ингольв передаст в Мадрид условный сигнал, давно подготовленный там материал
сдадут на радио и в окрестные газеты, и рванет информационная бомба. В смысле, сперва за золотом дернет толпа старателей: раз сам сеньор Антонио купил золотоносный участок, вроде как "под ферму", значит, золото в холмах Меседа-Оксида действительно есть! – а потом Хуан Педро Васкес Ортега, пресс-секретарь мадридского сената, отдаст в те же самые газеты и на радио вторую часть взрывного материала. Взорвется он диким хохотом всех, кто услышит джеклондоновский сюжет в местном, так сказать, исполнении. А кто сей сюжет узнает, пожалуй, будет веселиться еще больше; впрочем, не это главное. Само собой, ни о каком давлении на правительство Испанской республики со стороны сеньора Антонио со товарищи далее и речи не будет; я бы даже сказал, чрезвычайно сомнительно, что "черные" вообще сохранят свое место в сложившейся структуре. Это ведь им полагается стричь бабло с разновсяких "кроликов", а когда вся страна узнает в подробностях, как их самих опустили на полтораста штук...О да, за это "опущенные" еще как могут обидеться.
Однако есть у меня мысль, как подправить расклад в их пользу. На нехорошее правительство пусть и дальше обижаются сколько угодно, ведомству комиссара Лоренцо тоже надо над чем-то работать, а вот на меня и Ингольва – нефиг. Скажем, если спустя пару-тройку дней сеньору Антонио со всей положенной помпой и максимально принародно будет вручен именной сертификат орденского банка на сто тысяч экю, и записка в конверте – возвращаю сдачу, купленной фермой честно владейте, остаток ушел на сопутствующие расходы. От обиды после такого уже ничего не останется; удивление будет, да, ну и пусть его удивляется. Конечно, деньги эти пригодились бы и мне – но, право же, не ради них все затевалось.
Годный вариант? Еще как.
Что может ему помешать, в смысле, не дать мне все это осуществить?
Да в общем то же, что и раньше: "план А". То есть если сеньор Антонио через два часа вернется не с сотней штук наличными, а с боевиками для штурма. Тогда все будет грубее, жестче и непригляднее...
Не хотелось бы.
Но и в этом вопросе инициатива у "черных".
Территория Европейского Союза, холмы Меседа-Оксида, хутор Каса-Дорадо. Среда, 35/03/22 11:30
Имущество складировано в "вольву", на боевом посту пока только мы оба и пулемет. И еще рация-ходиболтайка, настроенная на дальнюю передачу через "старшую сестру" в автомобиле, антенну загодя выдвинули, однако пусть сам микроавтобус лучше побудет в стороне. "Ретранслятор" такой Ингольв уже не раз делал, технологию знает, раз говорит, что надежно, ему виднее.
В шестнадцатый примерно раз выщелкиваю из магазина к карабину патроны и неспешно вгоняю их обратно. В ППД наш военком Сергеич демонстрировал такой способ "ожидания на боевом посту" – правда, с "калашом"; мол, и руки при деле, и устройство личного оружия лучше усваивается, а по части успокоения нервов не хуже исламских четок и полезнее водки. Насчет водки согласен, в остальном же у меня нервы какими были, такими и остаются; только и помогает, что время скоротать.
У гренландца свой способ бороться с ожиданием неизбежного: подобрал дощечку и, все так же стоя за браунинговской спаркой, кромсает древесину ножом, ласково приговаривая:
– Runar munt thu finna ok radhna stafi, mjoek stora stafi, mjoek stinna stafi...
Владение старонорвежским у меня за эти дни не улучшилось, зато память и логика пока на месте. Цитировать с таким видом Ингольв, разумеется, может только свой любимый "Хавамаль", а чертить, соответственно, некое руническое заклинание. То есть в знакомом мне переводе слова эти должны звучать: "Руны найдешь и постигнешь знаки, сильнейшие знаки, крепчайшие знаки..."
– Кровью окрашивать будешь? – интересуюсь я.
– Как завещал Всеотец. Иначе и не подействует. – Сбрасывает стружки в небольшой костерок и, подержав в нем лезвие ножа, проводит острым металлом по левой руке чуть ниже локтя. Стряхивает кровавые капли на дощечку, растирает по вырезанным знакам. Аптечку гренландец заранее открыл, мне остается лишь смазать порез йодом и помочь забинтовать.
Качаю головой.
– Ты и правда думаешь, что подействует?
Ингольв пристраивает дощечку в нагрудный подсумок, аккуратно повернув окровавленными рунами наружу.