Золотая молния

Вот и все, что сказал молодой человек, рекомендуя Левшу. Затем Оливер сел на конец упавшего ствола рядом с черным волком и начал перебирать его густую гриву. Казалось, его абсолютно не интересовало, что будет дальше.

Питер Кроссон спокойно насадил наживку на крючок, снова забросил его в ручей, поднял книгу, недовольно нахмурившись, нашел в ней нужное место и только потом поднял глаза на Рейнджера.

Лицо старого Кроссона оказалось, запоминающимся — длинное, тонкое, коричневое, как осенний, облетевший лист. Борода выглядела светлее, чем вода в ручье. А из-под больших темных бровей на Левшу с непостижимым выражением смотрели тусклые глаза. Время или раздумья сделали их такими? Впрочем, это могло показаться — на них падала тень от бровей.

Питер Кроссон вытянул руку с книгой и указал ею на что-то. Затем кивнул, отвернулся к ручью, положил книгу на колени.

— Это начало конца, Оливер, — произнес он низким хриплым голосом. — Ты позволил первой винтовке войти в наш лес. Теперь остается дождаться, когда в нас попадет первая пуля.

Глава 15

Во время этой странной речи Рейнджер быстро взглянул на Оливера и удивился, что молодой человек никак не реагирует на слова отца. Будто они значили для него не больше, чем шорох ветра в кроне дерева. Ни малейшего признака эмоций или интереса не возникло на его лице. Юноша продолжал гладить довольного волка, а зверь поднял к нему голову с проницательными красными глазами и обрамляющими их мудрыми морщинками.

Поведение младшего Кроссона перекладывало всю сложность ответа целиком на Рейнджера.

Дыхание Оливера после их пробежки даже не участилось. У Левши же началась одышка, он пыхтел, словно человек, только что выигравший гонку. И вот, с трудом переводя дыхание, Рейнджер воскликнул:

— Послушайте, мистер Кроссон, я спустился сюда только для того, чтобы познакомиться с моими ближайшими соседями, вот и все. Я пришел сюда лишь по этой причине.

Старик не соизволил взглянуть на него.

— Никто не спускается сюда просто так, — пробормотал он. — Дело в том… — И вдруг замолчал. Что-то в небесах — облако или птица — привлекло его внимание. — Оливер! — позвал он.

— Да, отец, — откликнулся юноша.

— Что это там?

— Где?

— Вон на горизонте. Пара орлов?

— Нет, ястребы, — решительно произнес юноша.

Левша тоже посмотрел в указанном направлении и увидел два крошечных, едва заметных пятнышка, двигавшихся по небу.

— Нет, — возразил Питер Кроссон. — Это орлы. Или может быть, канюки?

— Ястребы, — настаивал сын. В его коротком ответе не было упрямства, только абсолютная уверенность.

— Не понимаю, как вам удается различать, — вмешался Рейнджер. — Это могут быть и орлы, и ястребы, и канюки.

— Летят не как канюки, — объяснил старик. — И слишком забирают вверх для орлов. Орлы все жирные, мясистые. А эти ребята состоят из ветра и мускулов.

В самом деле, когда траппер снова взглянул на небо, ему показалось, что два пятнышка быстро поднимаются и явно приближаются.

— Ты хорошо видишь птиц, но не видишь проблему, — неожиданно заявил Питер.

— Какая еще проблема нас ожидает? — осведомился Оливер, пожимая плечами.

— Человек и оружие.

— Какой вред он может нам причинить?

— Может убить нас обоих двумя движениями указательного пальца.

— В самом деле? — удивился юноша и посмотрел на траппера ясными голубыми глазами. Его взгляд был непоколебимо спокоен.

Левша встревожился еще больше, чем раньше. Действительно, он держал в руках винтовку и умел хорошо обращаться с оружием. Тем не менее Рейнджер не чувствовал, что он наделен силой, достаточной для победы над этим сверхъестественным человеком, умеющим говорить на языке птиц и зверей.

— По-моему, сэр, — обратился он к старику, — вы принимаете меня за бандита.

— Вы человек, и у вас в руках оружие, — повторил Питер Кроссон.

— Он пришел сюда, чтобы ставить капканы, — напомнил Оливер.

— Это ложь, — отрезал отец. — Он хочет гораздо большего.

Потрясенный, Рейнджер некоторое время не мог произнести ни слова. Он подождал, надеясь, что кто-то из Кроссонов разовьет высказанную мысль, но человек с удочкой просто смотрел на воду, а Оливер как ни в чем не бывало продолжал ласкать волка.

— Ладно, — не выдержал Левша, — раз вы такие любезные соседи, я полагаю, что уже выяснил все, что собирался узнать. Всего хорошего! — Он махнул Кроссонам рукой и повернулся к ним спиной.

Но едва Рейнджер успел сделать шаг или два с мрачным ощущением, что вся его миссия была ошибкой и ему нечего или почти нечего будет рассказать Менневалю, как Оливер резко окликнул его:

— Подождите!

Левша обернулся с деланной неохотой:

— Что еще?

— Я не думаю, что ты совершенно прав, — обратился юноша к отцу.

— Если ты все знаешь лучше меня, — проговорил старик с сонным безразличием, — доставь себе такое удовольствие.

— Это человек, который отпустил Птицелова, когда тот попал в его капкан, — напомнил Оливер.

— Если траппер отпускает волка на свободу, — упрямился отец, — это означает, что он стремится поймать добычу покрупнее. Скорее всего человека.

— В самом деле? — без обиняков спросил молодой человек.

Оливер казался наивным, но он был и опасен. У Рейнджера не было уверенности, что в нем достаточно человечности, чтобы преодолеть природную свирепость.

— Хотелось бы знать, — взорвался он, — чем бы я мог разжиться у вас? У каждого в отдельности или у обоих сразу? У вас что, есть собственная золотая жила? Или вы умеете устраивать дождь? Чем таким уж особенным владеет ваша семейка, что могло бы меня прельстить и побудить вас обокрасть?

— Слышишь? — обратился Питер Кроссон к сыну.

— Слышу, — откликнулся тот.

— По-твоему, все правильно?

— Да, по-моему, все правильно.

— Так вот, все неправильно; и не забывай об этом!

— Назови мне причину! — потребовал Оливер. — Иначе это просто слова. Ты не даешь мне никаких доказательств!

— У рыбы тоже нет никаких доказательств, что червяк это приманка. До тех пор, пока крючок не прошьет ее губу. Рыба считает червя обыкновенным и за это потом жарится на сковородке.

— Гм! — недоверчиво произнес молодой человек, потом сел, подперев ладонью подбородок, и внимательно посмотрел на Рейнджера. Это был взгляд дикого животного — бесстыдный, любопытный, откровенный, пугающий. Ради собственного спасения Левша не мог ему ответить тем же, так как глаза Оливера словно проникали в его мысли. — Ладно, — заключил юноша. — Думаю, ты ошибаешься. Эй! А вон идет вождь!