Золотая Ослица

Мы путешествовали. Мы говорили, гуляли, плавали, летали. Мы продолжали дружить. Молодые женщины - очень толстокожий народ, ничего не боятся. Любые прикосновения - да пожалуйста! Можно сказать, мы хорошо жили. Почти пять лет. Мое тело навек благодарно его душе.

– А больше вы, сударыня, не могли вытерпеть?
– полюбопытствовал ночной попутчик.

– Не могу сказать, господин Фер, никогда и никого я не могла вытерпеть больше пяти лет, - грустно ответила Ли.

– Обратите внимание, мадам, вы проговорились.

– Назвала вас по имени? Ну и ладно. Я не боюсь. Мой ангел здесь.

– Это я его привел, - напомнил ночной попутчик.

– И это неважно.

– Ли, вы очень грустны после истории Д.

– Да, немного. Все-таки это был мой первый муж. Хороший.

– Для вас имеет значение формальность?

– Судите сами. Ведь мне трудно относиться к мужчинам с придыханием, снизу вверх, у меня было трудное детство. Я вам рассказывала. М у ж - единственная категория, к которой я отношусь с пиететом. И от этого меня еще никто не вылечил. Да и с мужьями везло, хорошие попадались.

– Вы издеваетесь над моим слухом. Я сейчас заплачу. Это очень трогательно, я не могу больше. Габриэль, сделайте что-нибудь!
– патетически воскликнул Люцифер.

Габриэль послушно встал, подошел к Ли и снял с нее шубу. Положил шубу на диван, Ли на шубу и себя на Ли.

– Спасибо, - сказал ночной попутчик.
– Я пока почитаю. Вам же приятно...

– Вашими молитвами, - так пошутила Ли в ответ.

***

Четвертое продолжение седьмого рассказа ночного попутчика

"Почудилось", - решил Гедат. Маша изящно ела бутерброд. Потом изящно схрумкала яблоко. Потом выпила еще кофе.

– Что же мы будем делать дальше?
– уверенно спросил Гедат.

– Ты задаешь женский вопрос, - заметила Маша.
– И все-таки, да? Мы будем дружить. Скоро приедет мой муж. Если ты захочешь, я вас познакомлю.

– Спасибо, но я скоро уеду, и, боюсь, на дружбу с твоим мужем не успею, - Ли подсказала Гедату, что с мужем Маши умеет дружить только Маша. Муж - банкир, в советском прошлом - технарь, завлаб, говорит на параллельном русском языке. Лексика кое-где пересекается, а семантика - редко. И не надо пытаться.

– Как скажешь, голубчик мой, красота ненаглядная, - перечислила Маша.

Гедат вздрогнул и с новой силой захотел Машу. Но что-то тектонически сдвинулось за последние сутки! Уже нельзя было подойти к Маше, раскинуть полы халата, развести ее ноги и сказать, как вчера... Маша куда-то ушла, вчерашняя Маша ушла. А с сегодняшней надо было договариваться на другом языке.

– Ты любишь мужа?

– Так. Теперь начались мужские вопросы, - рассмеялась Маша.
– Посмотри за окно - какое дивное солнце, облака плывут неспешно, вон там, на веточке что-то уже чирикает, и как прекрасна жизнь!..

Ли пыталась удержать Гедата от развития темы любви к мужу, но его уже понесло, потащило мужское кристаллическое начало. Пользуясь правом формы, он все-таки вылез с расспросами:

– А если ты любишь его, то как же...

– О черт!

– Я хочу понять, - настаивает Гедат.

– Наглядно или теоретически?
– рассердилась Маша.

– Ну хоть как-нибудь, - настаивает Гедат.

– Ну смотри, - Маша махнула ладошкой и встала.

– Потом не удивляйся. Ты сделал для меня очень много, я буду благодарной.

Она деловито подошла к холодильнику, открыла дверцу и вынула из овощного ящика морковку, огурец и небольшую круглую картофелину. Тщательно вымыв и вычистив пособия, она села перед Гедатом в кресло, подняла подол прекрасного черного шелкового платья, раздвинула ноги и с небольшим нажимом ввела в себя огурчик без шкурки - примерно на три четверти огурца. У Гедата перехватило дыхание.

– Смотри внимательно, - сказала Маша, - видишь, этот ровный зеленый свежий огурчик легко разместился внутри. Если я начну им руководить, он заставит всю окрестность увлажниться и расшириться. Смотри!
– Маша слегка потолкала огурец и прикрыла на мгновение глаза.

Через несколько секунд она протянула руку за морковкой и, еще немного приподняв ноги, ввела в себя второе пособие.

– Видишь?
– Маша посмотрела на Гедата затуманившимся взором.
– Помещается. А теперь фокус номер три, - и картофелинка полностью исчезла в импровизированном овощехранилище.

– А соль, перец и специи - по вкусу?
– схамил Гедат, на которого очень сильно подействовал Машин эксперимент.

– Мораль ясна или надо озвучить?
– томно спросила Маша, придерживая увлажнившиеся овощи двумя руками.

– Озвучь...
– тихо сказал Гедат.

– Диаметр головы новорожденного все равно больше, чем сумма этих двух диаметров, а его тело гораздо объемнее картофелинки. Но человек проходит родовой путь, все смыкается за его спиной, и лоно любви продолжает делать вид, что оно одноместное. И если любит одного, то никак не может любить другого. Да почему? Ты что - питаешься только кокосами? Или иногда позволяешь себе шашлык? Почему вы так примитивизируете женщину? Здесь очень много места и очень много возможностей. Больше, чем у отдельно взятого огурца или морковки. Гораздо больше.
– Маша извлекла овощи, оставив внутри картофелинку, и встала.

– И не мешает?
– осведомился Гедат.

– И не мешает. И не только мне. Если бы ты сейчас взял меня, не зная, что там картофелинка, ты не заметил бы ее членом. Спорим?

Теряя рассудок, Гедат прижал Машу к коврику на кухонном полу и вдавился в ее нежнейшее лоно как только мог далеко, резко, сильно, бесцеремонно. Пробить ее насквозь.

Маша неподдельно стонала, испытывая неподдельные ощущения. Ей действительно было очень хорошо, причем она и не собиралась кончать. Сама страсть и страх Гедата были абсолютно достаточным и удовлетворяющим итогом ее овощной лекции...

– ...Жив?
– спросила она, когда он вскрикнул и замер.

Гедат поднялся, шатаясь, и плюхнулся на табуретку. У него еще хватило сил пробормотать, что она выиграла спор и ехидно поинтересоваться, как она собирается извлекать картошку.

– Не проблема, - усмехнулась Маша. Встала. Вышла. Вернулась с картошкой в руке.

– Да-а.
– Гедат больше ничего не мог вымолвить. Урок жизни впечатлил его до немоты.

Маша приблизилась, погладила его по голове, поцеловала в щеку и сказала "до свидания". И ушла к себе домой, аккуратно притворив дверь.