Золотая сетка
Шрифт:
– Значит, все ясно, – сказал Колька, возникавший словно из ниоткуда всякий раз, как я начинал разворачивать компьютер. – Тех же щей, пожиже влей, все дела.
– Не все, – возразил я шурину. – Объяснить надо вот какую штуку: почему тут Джек-пот берут примерно каждые две недели, а в Москве – ничего подобного. Скорее, даже не это. Первый год брали шестерку примерно с той же периодичностью – раз в десять-двенадцать тиражей. А потом все, стоп, в прошлом году выпадала всего один раз, и в нынешнем еще не было ее. Вот я и думаю: в чем подвох?
– С подвохами ты к Ивану
– Что-что? А, да-да, тетрадка… тетрадка… Колька!! – заорал я! – Гений ты наш малолетний!! Я тебя в Оксфорд учиться отправлю!
Все-таки Колька сотрудник полноценный и незаменимый. Во-первых, объясняя ему, сам все поймешь. А во-вторых, не забитые лишней премудростью мозги имели обыкновение подмечать всегда что-то, чего мы сами, умные и взрослые, не видим в упор.
Итак, картина выходила простая. Большую часть пула переводят в Джек-пот. Он раздувается до огромных размеров и привлекает еще больше ловцов. И при этом с помощью какой-то уловки, методики подвохов удерживается на плаву, и никто его не может поймать.
– И ничуть не удивительно, если потом этого кота сажает на поводок кто-то, посвященный во всю систему,- сказал срочно призванный на военный совет Максим. – Только он, точнее они, потому что в одиночку это не провернуть, должны путать шары, а в таблицах расхождения практически нет.
– То-то и оно, что при грамотной замене их, расхождений этих, не будет видно. "Подвохи" Иван Иваныча, таблица взаимозаменяемости – забыл, о чем Колька напомнил? И работает кто-то грамотный, раз знает такие тонкости.
– Может, это сами хозяева мухлюют? – задал резонный вопрос Колька.
– Не думаю. Самим хозяевам это не надо. Для лотерейной компании репутация – это все, подпортить ее – обрубить сук, на котором они сидят. Они с тиража имеют около сорока процентов верных, и из-за хапка могут лишиться верного дохода на много лет вперед. Оно им надо? Нет, скорее это в конторе собрались несколько кадров и решили, что жить на одну зарплату скучно.
– Давай-ка напросимся с тобой на тираж, – изрек Максим. – Если они в конторе все такие, как тот Димочка, ни гроша ломаного за их честность не поставлю.
Поприсутствовать на тираже было недурной идеей. Хотя бы посмотреть, что за люди имеют доступ к оборудованию. И если они так умны, как кажется, обнаружить подмену будет ой как не просто. Куда труднее, чем теоретически вычислить.
И я закрыл ноутбук до возвращения в Москву.
Потом мы вернулись в Лиму, пожили там два дня перед отлетом и дважды забрасывали сетку. Когда мы с Максимом получали выигрыш во второй раз, я заметил на улице несколько парней специфического вида. С виду они ничем не напоминали Костю.
Народ у нас все же в массе помельче. К тому же в Лиме не прижилась мода на толстые цепи и перстни-блямбы. Наши "быки" предпочитают дорогие серьги в левое ухо, – у одного здоровенная жемчужина болталась на длинной цепочке и то и дело попадала за воротник. За нашим такси в аэропорт увязалось два "Шевроле". Эскорт
отстал только у входа в международный терминал.– Видели? – спросил я у компаньонов. – Чтоб у меня не хорохорились без спроса.
Нас спас лишь немедленный отлет. Слишком удачливых тут считают законной добычей.
В Москву мы прилетели уже людьми более-менее состоятельными.
Московский апрель встретил ветром и сыростью. Мы рано утром вернулись в нашу запылившуюся квартиру, откуда уже успел выветриться запах кофе, заменившийся на запах пива, тарани и табака, и завалились спать.
Выспавшись, Максим пошел вниз принимать отчет у Абрама Моисеевича. Мария на кухне взялась за стряпню, Колька вооружился шваброй и начал уборку. А я стал названивать Ивану Иванычу.
Но его телефон упорно молчал. Молчал он и на следующий день, и я забеспокоился.
Если старика не было дома, трубку поднимала его жена, заправская домоседка. А тут – тишина.
Третий день была среда. Я явился в павильончик в ожидании расспросов и сам намеревался узнать, как дела.
В павильоне были в сборе все, кроме Ивана Иваныча. Место его у стены, под таблицами статистики, пустовало, а остальные сидели с похоронными выражениями на лицах. Сердце у меня так и екнуло.
– Что случилось?
– Пропал старик, – брякнул сокрушено Валерка.
– Как пропал? Умер, что ли? Он как будто не болел.
– Какое болел, какое умер! – взорвался Толя. – Ты что, с луны свалился? Ах, да тебя не было. Ну, садись и держись за стул крепче.
Я сел и выслушал новости. Хорошо, что я сел.
Двадцать восьмого марта был сорван Джек-пот, копившийся в течение года и составлявший примерно миллион двести тысяч долларов. Сорвал его Иван Иваныч, сыграв один, без профсоюза. Там каждый, кроме групповой, вел и собственную игру.
Так что никто не удивился, когда он выложил Любашке кучу карточек. А среди них попалась одна, буквально бриллиантовая.
Мало того, в этот же день был взят Джек-пот в новой игре "счастливая пятерка".
Это тоже был Иван Иваныч.
На следующей неделе в "Лотто миллион" снова был взят первый приз, на этот раз, правда, маленький – Джек-котенок. Тут авторство Ивана Иваныча было предположительное, поскольку карточку играли не у Любашки. Но уточнить предположение возможности не представилось. Старик, ежедневно проводивший не давно насиженном месте по несколько часов, не появился. Впервые за много лет.
Зато нарисовался Костя, не появлявшийся у Любашки со времени памятного визита Марика, и интересовался Иваном Иванычем. Интерес пиковый вышел, потому что старика предъявить никто не мог. Покрутился, понюхал и смылся.
Потом появился Дима. Дима был цветом в тон своему зеленому пальто, только пожелтее. Дима тоже искал Ивана Иваныча. Причем он был почти в истерике, и круглые очки сидели косо. Он пробыл в павильоне чуть не полдня, а вдруг старик появится. Походкой разбитой клячи Дима удалился.