Золотая шпага

– Ну как?

– Что?

– Ну, как тебе показалось?..

– Показалось? Да, именно показалось, померещилось. Что-то у меня тягостное чувство какое-то… Вчера еще было смешно и неловко, все-таки мы взрослые люди, а сейчас и вовсе как-то гадко… Зови карету! Надо возвращаться.

Внуков с облегчением перевел дыхание. Похоже, тоже стремился поскорее уйти с этого места. И уже не только потому, что нарушили закон о недопустимости дуэлей. Нечто тягостное повисло в воздухе, словно предчувствие беды.

Через два дня его посетил Внуков. Вид у него был мрачный. Не глядя в глаза, сказал глухим голосом:

– Маратин скончался…

Засядько вздрогнул. Мгновенно вспомнил и странные слова Маратина, и его отчаянный вид, и непонятное поведение.

– Почему?

– Ему стало дурно еще по возвращении, из кареты едва вышел. В спальню его отвели под руки. Ночью он скончался, а труп сразу раздулся, запах пошел очень нехороший. Будто шло гниение. Старуха, что явилась омывать труп, упала в обморок.

Засядько сказал медленно:

– Странные признаки…

– Очень странные, – подтвердил Внуков. Он прямо посмотрел другу в глаза. – Что ты об этом думаешь?

– Ну, боюсь и подумать.

– Я тоже.

– Понятно. De mortuis aut bene, aut nihil…

Внуков повторил задумчиво:

– О мертвых либо хорошо, либо ничего… Ты тоже подумал о его шпаге? Вы ведь поменялись, как гласят условия старинных поединков…

Засядько сказал нехотя:

– Потому и не хочу говорить о таком. Если у него и нет еще своих детей, то есть родители, родня… Я не хочу, чтобына них пало пятно. Свет жесток, вовек за чужой грех не отмоются.

– Молчим?

– Лишь бы его секундант… да доктор не проговорились. Хотя вряд ли. Их могут заподозрить в соучастии. Смолчат! Не ради чести, а ради сохранения своих шкур.

Внуков вздохнул:

– Так сами пороки наши могут приносить благо. Ладно… Но как ты, даже не дрогнул!

– Тогда?

– Тогда что, теперь! Ведь волосок отделял от свершения великой подлости. Недаром же он так переменился в лице. И сказал что-то о Провидении, которое все видит. Или насчет заповеди, я не запомнил от волнения. Мол, не желай другому то, чего не хотел бы себе…

Засядько с силой потер ладонями лицо, положил кулаки на крышку стола:

– Ладно. Это все суета сует. Вернемся к вечному.

– Согласен, – сказал Внуков. – Наливай!

Засядько поморщился, не принимая шутки:

– Я говорю о новом здании Арсенала. Что слышно?

– Проект пока в канцелярии Его Величества государя императора.

Засядько сказал безнадежно:

– Ну, тогда пиши пропало.

– Дело не безнадежно! – сказал Внуков и впервые улыбнулся. – Государь изволил затребовать эти бумаги для личного рассмотрения. И хотя он все больше времени проводит на масонских собраниях и часами молится в их тайных оргиях… хотя я не понимаю, как на оргиях можно молиться?.. но решения принимает все еще быстро… и более-менее верно.

ГЛАВА 39

Александр I утвердил план и смету строительства нового здания Арсенала, а также расходы по перенесению лаборатории в безопасное место. Друзья предлагали Засядько добиться, чтобы место старой лаборатории оставили лично для него, и уже подсчитали, какой доход ему принесет, но генерал составил план по строительству лагеря для своих воспитанников с разведением при нем хорошего сада. «Это полезно для здоровья юнкеров, и вместе с тем лагерь будет близ самого училища», – записал он.

Наконец Арсенал был построен, и все необходимое разместилось там в должном порядке. Александр I, посетив Арсенал, пришел в восторг, императрица Мария Федоровна, как об этом в тот же вечер писали газеты в разделе светской хроники, «с материнской заботливостью входила в разные подробности… осталась чрезвычайно довольна и со свойственной ей милостью изволила изъявить свое удовольствие генералу Засядько».

Великая княгиня Мария Павловна после обозрения Арсенала, как сообщила через неделю та же светская хроника, изволила сказать: «Это не Арсенал, а магазин галантерейных вещей». Засядько долго прикидывал: похвала это или оскорбление? Видимо, все-таки великая княгиня решила, что подобное сравнение делает честь Арсеналу.

Однажды в один из напряженнейших дней к Засядько подбежал взволнованный полковник Крюгер, его помощник:

– Александр Дмитриевич, гости! Его Императорское Величество со свитой!

– Знаю, – ответил Засядько, взглянув на часы. – Предупреждали заранее…

– Что же вы не сказали? – не удержался Крюгер. – Мы бы подготовились.

Засядько взглянул на него холодно:

– Ковры постлали бы? Или посыпали песочком до­рожки?

Крюгер поспешил исчезнуть. Засядько неторопливо пошел навстречу подъехавшим каретам. Наметанным глазом отметил несколько иностранцев. Такие делегации были ему не в диковинку. Осмотреть Арсенал приезжали иностранные принцы, военные советники союзных держав, послы дружественных стран. Обычно их сопровождал либо сам император, либо кто-то из его братьев.

– Александр Дмитриевич, – спросил осторожно появившийся за спиной Крюгер, – может, вы переоделись бы?

– Уже не успеваю, – ответил Засядько беззаботно.

Он был в простой холщовой рубашке, изрядно потертой на локтях. На боку желтело большое пятно от кислоты.

С Александром I прибыла большая свита. Императрица Мария Федоровна, великая княгиня Мария Павловна, великий князь Михаил Павлович, великий князь Николай Павлович… Все великие и все самые знатные… Был и неизменный Аракчеев, объект неугасающей ненависти в русских войсках.

Царь милостиво кивнул Засядько, а великий князь Михаил вскинул руку в приветственном жесте и пошел ему навстречу.

Когда они обменивались рукопожатиями, кним приблизился еще один человек в одежде английского покроя. Засядько узнал фельдмаршала Веллингтона, портреты которого встречал в газетах после битвы под Ватерлоо довольно часто.

– Здравствуйте, генерал, – сказал Веллингтон, протягивая руку. – Нам нет нужды представляться. Участники войн с узурпатором долго еще будут узнавать друг друга по незаметным для других приметам!

Засядько пожал руку герцогу, которому еще довелось командовать английскими войсками при завоевании ряда княжеств в Индии – сказочной стране, где ему так и не удалось побывать.

– Я уж подумал, не сам ли это Петр Великий, – говорил между тем Веллингтон. – Кстати, в Англии нарасхват продавались газеты с описанием Итальянского похода русской армии. Тогда у нас впервые прочли о вашем подвиге при взятии Мантуи. Вас тогда не отметили наградой? Странно… Потом ваше имя нередко упоминалось в военной хронике… Скажите, а эта простонародная рубашка вам не мешает?