Золото Колхиды

Шансов у души Сапфо оказаться в полях блаженных земли Кемет не было. И сердце у нее уже сгорело, а не спрятано где-нибудь в саркофаге, и сорок два египетских бога ей не назвать (я и сам-то назову не больше пяти-шести), да и грехов на ней много. Так что, куда надежнее тени отправляться в Аид, и сидеть там. Авось, что-то потом поменяется. Плохо, конечно, что Сапфо потеряет память, только к чему она ей, если женщину станут окружать души из прошлого, с которыми она все равно не знакома?

— Ладно, мне пора, — сказал Гермес, поднимаясь с места и протягивая руку в сторону не успевших отдохнуть сандалий. Те лишь обреченно махнули крылышками-ушками и устало потянулись к хозяину.

— Подожди-ка братец, постой на месте, — остановила Гермеса богиня охоты и тот послушно остановился.

Артемида, не чинясь, подошла к младшему брату, хмыкнула и залезла ему за пазуху. Тот захихикал — щекотно же.

— Так ведь и знала, что что-нибудь да сопрешь, — хмыкнула богиня, вытаскивая из-под хитона один из кусков хрусталя.

Здоровенный кристалл-то! Как он умудрился его спереть из завязанного мешка, да еще и под хитон спрятать? Ну Гермес, зараза такая!

— Так сестрица, как же мимо пройти? — со смехом отозвался Гермес. — А ты, хотя бы могла сделать вид, что не заметила.

— Ага, я и не заметила, как ты крал. Просто у тебя из-под хитона тряпки торчат, — проворчала Артемида, вытаскивая еще и какую-то юбку. Бросив ее на землю, вздохнула. — И зачем это тебе? Собирался какой-нибудь пейзанке подарить или сам станешь носить? Или твои жрецы разленились, жертвы перестали приносить?

— Так вор я, или не вор? — вытаращил глаза бог торговли. — А если я вор, то мне приличествует не получать, а красть. Да краду-то я не из корысти, а из-за развлечения.

Из спортивного интереса крадет. Или Гермес вообще клептоман.

— У чужих, это я понимаю, у них можно. А у своих родичей красть прилично?

— Так это разве ваше? — еще пуще вытаращился Гермес. — В прошлый раз я здесь ничего этакого не видел. Подумал, что вы сами добро откуда-то сперли. А украсть краденое, даже у своих — это не грех, а так, развлечение.

Да уж, не грех. Можно опять-таки вспомнить коров, которых младенец Гермес украл у сводного брата. И чего, мол, Аполлон обиделся из-за таких пустяков?

И, вообще, у Гермеса с моей любимой есть кое-что общее. Оба без зазрения совести стащат чужое, но при этом обязательно попадутся.

— Иди уж, воришка, лети себе, — усмехнулась старшая сестра, разворачивая братца спиной к себе. Ловко ухватив одну из сандалий, летевших к хозяину, стукнула ею Гермеса пониже спины.

— Больно же! — совсем не по божественному завопил бог торговли. Потерев ушибленное место, сунул ноги в сандалии, показал нам язык и исчез.

— И как на такого сердиться? — усмехнулась Артемида.

Вот здесь я согласен. На Гермеса-воришку сердиться, все равно, что сердиться на кота, стащившего из-под твоего носа вкусную рыбку. Посмотришь такому в глаза и поверишь, что рыбка сама ему в зубы запрыгнула. Еще и виноватым себя почувствуешь.

[1] Вадим Шефнер

Глава 9 Слепая богиня

Геракл ушел со своей козой и снова пропал. Его не было весь день, не явился и вечером. Возможно, мелкая и рогатая скотинка не спешила превращаться в женщину, и наш герой ходит вокруг селений, в ожидании чуда. Не явишься же с козой к родителям, не скажешь — мол, доченьку заберите. Или возможен и такой вариант. Коза по дороге превратилась в женщину, начала переживать о случившемся, а Геракл ее утешает?

Еще любопытно. Предположим, женщина забеременела, превратилась в козу, то кого бы она родила? Козлят или человечков?

Мысли какие-то глупые в голову лезут. Женщины, забеременевшие от Зевса в любом обличье, рожали человеческих младенцев, пусть они иной раз и вылуплялись из яиц, как Диоскуры и их сестрица.

Стемнело нынче раньше обычного, а вечером со стороны Эвксинского понта задул сильный ветер, волны в проливе принялись скакать наверх. Высоту волны не замерял, но не меньше метра. Судя по моим личным наблюдениям и опыту, полученному в плавании, ночью должен разыграться приличный шторм — баллов этак в семь, а то и в восемь. Боспор Киммерийский — весьма беспокойное место. Если не ошибаюсь, большинство штормов происходит в августе. А у нас, по моему календарю, еще июль, значит, все еще впереди.

А ночью как раз и начался шторм, да такой, что волны едва не долетали до нашего шалаша. Не хотел бы я оказаться в это время в море. Но мы не в море, да и на шторм нам было глубоко наплевать, потому что после вчерашней бессонницы мы с Артемидой крепко спали, приткнувшись друг к другу и укрывшись тряпками, что отыскались в мешке беглянки. Тепло, хорошо и уютно, а мелкие соленые брызги, залетавшие к нам — ерунда, на которую можно и внимание не обращать. И Тифий с Ясоном, надеюсь, сейчас не в проливе, а в Азовском море и догадались отвести «Арго» подальше от берега или напротив, успели причалить и вытащить наш славный кораблик на сушу. А вот коли судно, отмеченное Герой, вошло в Боспор Киммерийский, ему будет плохо. В моей истории в Керченском проливе, во время шторма, тонули корабли и покруче нашего. Читал, что лет запятнадцать до моего перемещения в этот мир, целый танкер разломался на части, а три зерновоза пошли на дно.

Опять-таки, утешало, что в мифах об аргонавтам, судну суждено еще вернуться в Элладу, а потом благополучно состариться на берегу и сгнить. И Ясон должен умереть под тенью кормы. Прибудем — сам лично сожгу «Арго», чтобы не дожидалось печальной гибели.

С утра наш друг и родич тоже не появился, не было его и днем, хотя к завтраку-то он не опаздывает. Значит, накормили парня в другом месте.

Волноваться за полубога рано— Мойры ему предсказывали другую судьбу, но мы все-таки переживали. Правда, сделали поправку на то, что наш герой мог просто-напросто загулять. Ладно, пусть себе радуется жизни и радует местных красавиц. Главное, чтобы из поселка туземцев не приперлась очередная невеста.

Но тут я почувствовал некое беспокойство. Нет, из-за Геракла, потому что это было как бы не душевное волнение, а словно внешнее. Нет, не совсем так. Что-то такое, чего вроде и нет, но это можно уловить. Не знаю, как свое состояние лучше и описать? Вроде, какие-то этакие колебания воздуха, хотя и солнышко светит, и легкий ветерок дует.

— Ага, ты тоже почувствовал? — поинтересовалась Артемида. Улыбнувшись, добавила. — Ощутил некие сотрясения внутри себя, верное? Но осознать — что же это такое, ты не можешь.

— Точно, — кивнул я.

— Ты уловил, что сюда приближается нечто могущественное, — констатировала богиня охоты. Хмыкнула: — Это нечто могущественное, но не Геракл.

Я прислушался и к себе, и к колебаниям воздуха. Да, это идет не Геракл. Полубог — парень сильный, но его сила другой природы, более человеческой, что ли. А здесь иное. Что-то такое, напоминавшее флюиды, идущие от Геры, но гораздо слабее.

— Ты почувствовал приближение бога или богини, — сообщила мне супруга. Еще разок улыбнувшись, сказала: — Ты пока не можешь понять — что это за бог, кто он, а может это она, но то, что ты сумел определить приближение — очень хорошо.